Битва гигантов: впечатления посетителя II книжного салона «Русская литература»

Битва гигантов:

впечатления посетителя II книжного салона «Русская литература»

(8-11 января 2016 года, Париж, мэрия 16-го района)

Завершился год литературы в России, но не завершилась русская литература — это знают даже в Париже! В качестве репортера журнала «Аврора», взявшего на себя роль информационного спонсора мероприятия, я побывала на II книжном салоне «Русская литература», состоявшемся в мэрии 16-го района при активной поддержке мэра Клода Гоасгена и посольства России во Франции (и из дальнейшего вы поймете, в чем она заключалась).

Ключевой темой II книжного салона была заявлена «многонациональная литература России», и открыла салон, в присутствии представителей посольства, поэтесса Лилия Газизова из Казани, чей приезд в Париж состоялся благодаря поддержке министерства культуры республики Татарстан. Лилия рассказала о себе. Родилась она в день рождения А. С. Пушкина — 6 июня; значит, сам Бог велел стать поэтом. Дедушка поэтессы был известным революционером. Сама Лиля, врач по первому образованию, до поступления в литературный институт (и всецелого ухода в область литературы) успела поработать детским врачом. Она почитала свои стихи, немного похожие на японскую поэзию, вошедшие в сборники «Люди февраля» и «Касабланка».

Вообще, литература Татарстана на этом мероприятии была представлена во всей ее красе и перспективе: незадолго до открытия салона молодая татарская писательница Гузель Яхина получила самую популярную российскую литературную премию — «Большая книга».

Выступая в роскошном актовом зале мэрии 16-го округа, Гузель Яхина рассказала о принесшем ей славу романе «Зулейха открывает глаза». По сюжету, на фоне сталинских репрессий и раскулачивания разворачивается история женщины-мусульманки, которая попадает в русскую среду и кардинально меняет взгляды на жизнь. Вначале, по словам автора, Зулейха «живет в мистической среде», где есть все — от духов до Бога. К концу повествования героиня уже вполне реально оценивает происходящее, более того — активно действует, спасает себя и определяет судьбу своего сына, талантливого художника, при этом продолжая жить «на поселении» в глухой Сибири.

Гузель также рассказала читателям о незамысловатой жизни своей бабушки, обретавшей зрелость на фоне трагической истории раскулачивания зажиточного крестьянства. Бабушка Гузели родилась в 1923 году в татарском селении и была семилетней девочкой отправлена в ссылку в Сибирь вместе с родителями. Половина сосланных умирала, не добравшись до места ссылки. Героиня романа Зулейха не является бабушкой автора, и сам роман — не биография, но писала его Гузель, очевидно, испытывая чувство вины перед бабушкой и отдавая ей дань.

Роман «Зулейха открывает глаза» получил много отзывов. Некоторые критики полагают, что он написан в традициях советской литературы, и сама писательница считает это похвалой. Вообще, тенденция возврата к соцреализму — одна из характерных черт современной литературы (особенно — молодежной).

Впрочем, другой триумфатор ушедшего года, Александр Снегирев, лауреат премии «Русский Букер» — писатель совершенно иного склада. В своем выступлении он признался, что его кумир — Владимир Сорокин. Критики называют Снегирева ироничным, остроумным, «балансирующим на грани нежности и цинизма» и всегда удерживающим эту грань. И его книги («Тщеславие», «Чувство вины», «Вера» и др.) блистательно это демонстрируют.

Необходимо отметить и выступление писателя Сергея Кузнецова, полагающего, что жизнь человечества в XX веке катастрофична, и в первую очередь это касается России. Стоит только вспомнить о том, как выживали россияне после полосы советской власти, занявшей большую часть прошлого столетия.

Писатель большое внимание уделил книгам Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, составленным из монологов многих людей. Сергей Кузнецов считает, что, отказавшись от собственного голоса, Светлана Алексиевич создает яркую эмоциональную картину советской и постсоветской эпохи. Впрочем, по той же причине писательница не дает ответа на вопрос — зачем жили эти люди? Сергей Кузнецов советует обратиться за ответом к другим авторам, например, к Александру Чудакову, у которого глобальная история тяжелой, несправедливой жизни в СССР оборачивается отдельными рассказами о реальных людях — хороших, страдающих, делающих осмысленной эту жизнь. По мнению Кузнецова, Гузель Яхина выполняет ту же задачу, что и Чудаков. И сам Сергей Кузнецов, конечно, тоже.

В своем романе «Хоровод воды» Кузнецов совершает попытку увидеть советскую жизнь в ретроспективе, рассказать о людях, просто живущих, вне рамок любви или ненависти к своему времени, зачастую стоящих перед сложным моральным выбором. Что важно, подчеркивает Кузнецов: нам не дано понять мотивы этих людей, постигнуть их внутренний мир. Отсюда — следует признать за ними право совершать поступки, отличные от тех, которые (как мы думаем) совершили бы мы сами в подобных условиях. В общем, да не судимы будут наши бабушки и дедушки!

В числе «знаковых» мероприятий салона стоит упомянуть и круглый стол под названием «Контуры будущего». Его участниками были культовый писатель Андрей Битов, известный швейцарский журналист Ги Меттан и французский писатель и политик, бывший депутат Жан Блю. Жан Блю назвал себя «советником Кремля» и рассказал о своей книге «Путин», переведенной на русский язык.

Выступление Андрея Битова можно назвать театром одного актера.

Писатель рассказывал о своем многолетнем главном труде «Империя в четырех измерениях», представляющем собрание текстов, написанных в определенной внутренней связи. Эти книги переводились на французский язык в разной последовательности. Начиная писать свой многотомный труд, писатель не представлял себе, во что он перерастет. Еще в 1960 году, по словам Битова, он подумал: хорошо бы начать такую книгу, которую можно писать всю свою жизнь. Кончишься ты — кончится и книга. Только чтобы все это было правдой. А какую правду может сказать человек? Только ту, которую он сам знает.

О себе Битов сообщает следующее: «У меня нет веры в человечество, но есть вера в человека, поэтому я — законченный утопист. Пока ничего не произойдет в отдельно взятой голове, ничего не произойдет и в целом. И две обезьяны назад (подразумевалось — два цикла по японскому гороскопу, т.е. двадцать четыре года назад) я говорил о том же. Моя книга, изданная тогда, называлась ‘‘Попытка утопии’’, а конференция, на которой я выступал — ‘‘Конец агрессии’’».

Писатель называет себя закоренелым антисоветчиком, добавляя при этом, что он — империалист. По его словам, он последние пятнадцать лет пишет книгу о том, что было советского — в русском, а русского — в советском (на этом месте известный французский славист Ренэ Герра, посвятивший свое творчество русской эмиграции, возмущенно зацокал языком). Андрей Битов признался, что пока не может понять, сколько чего — в чем, но надеется успеть разобраться в конечном итоге.

«Не проблема писать лучше других, потому что все пишут плохо. Проблема в том, чтобы не писать хуже себя — тогда каждая секунда становится твоей. Это и есть тайна текста. Начинается все с точки, потом — буква, потом — слово…», — учит мэтр нас, неискушенных.

Экскурсы в историю, хаотично возникавшие в разгар монолога, были местами провокационны и неожиданны: «Чингисхан не был жестоким деспотом, это был такой добрый человек, которому надоело, что все между собой ссорятся. В результате его вторжения русские княжества объединились…» — и так далее.

Неожиданным был логический выход из лингвистических дебрей: «То, что рухнул Советский Союз — большая трагедия. В итоге — Европа становится советской, и США становится советским государством, и они
разбираются между собой — Россия же перестает быть советской». Логические связки в тексте Андрея Битова, если проанализировать, очень сложны и вообще условны, поэтому его трудно цитировать и пересказывать без боязни скатиться в выдергивание из контекста. «У нас никогда не слушались власти, поэтому и был возможен ГУЛАГ, а не потому, что власть плохая». Или: «Наполеон придумал евро, а не Миттеран, потому что это он первым сплотил Европу». Или: «Информацию можно получить даже из кроссворда. Однажды я прочитал в кроссворде: ‘‘Самый большой штат в США’’. Перебрал все штаты — оказалась Аляска. Но Аляска — это же Россия! Оказывается, по величине она равна двум Техасам».

И при этом Битов был не только назидателен, но местами и резок, даже груб. Он беззастенчиво одергивал отвлекающихся, а Ги Меттана вообще «заткнул за пояс», заявив: «Наверное, вам пора на следующее заседание? Я не политкорректен, я — свободный человек, никогда не зависел ни от кого, кроме своей мамы».

Когда голос подал Ги Меттан, возражая Битову, русскоязычные парижане ему закричали: «Мы не вас послушать пришли!»

Под занавес мэтр начал немного скандалить, бросая реплики в адрес комментирующих или уходящих («Я еще только начал говорить, а вы идите к черту!»), но внимание зала в целом удерживалось, и интерес к выступающему не ослабевал на протяжении всего его монолога. Самым «пиковым» было его высказывание в конце: «Никто не заставляет меня любить Путина, и не заставит. Но он хотя бы работает — в отличие от всех других! В том числе работает и над собой…» Некоторые тут же встали и вышли из зала, но почти все слушатели остались, и, что удивительно, шумно зааплодировали. Надо отметить, что большинство зала составляли наши молодые соотечественники, давно живущие во Франции, но в большинстве своем ощущающие себя русскими патриотами. Это был один из самых удивительных сюрпризов салона.

Еще один запомнившийся круглый стол назывался «От Санкт-Петербурга до Владивостока: проблемы региональной литературы». Участниками были Валерий Попов (Санкт-Петербург), Виктор Ерофеев (Москва), Лилия Газизова (Казань, республика Татарстан), Гузель Яхина (Москва) и Валерий Бочков (Вашингтон).

Поскольку пришло уже время, наконец, поговорить о многонациональной русской культуре и возникших на этой почве проблемах, Валерий Попов, на правах ведущего, обозначил эту тему, сказав, что задача писателя — не смаковать проблемы, а решать их: своим творчеством, да и всей своей жизнью. После чего привел одну из своих фирменных баек — о том, как он, сидя в троллейбусе, писал колонку о засилии приезжих в Петербурге, об их скоплении в старинном петербургском дворе, где он живет. И вдруг (у Попова всегда есть это «вдруг») в авторучке иссякли чернила. И в тот момент, когда писатель яростно чиркал бумагу, молодой узбек, уступивший ему перед этим место, протянул ручку! То есть, как будто побудил писать о проблеме, но в ином ракурсе — общечеловеческом, гуманном.

Появившийся в это время на сцене маститый Виктор Ерофеев взял у Попова микрофон и заявил, что на столь важном мероприятии международного масштаба не следует говорить «о каких-то узбеках в троллейбусе» (видимо, Ерофеев был не в курсе основной темы салона), и что нужно обсуждать проблемы глобальные. После чего поднял тему победы зла и гибели человечества. Перейдя на французский, Виктор Ерофеев долго о чем-то говорил, довольно бегло (хотя большинство сидящих в зале прекрасно понимали русский язык): дали знать о себе детство и юность, проведенные в Париже в семье дипломата!

Ерофеев в своем выступлении сказал следующее: «Зеркало русской культуры всегда было разбито, и трудно найти такой период, в который оно было бы единым». С середины XVIII века, считает Ерофеев, в России был сплошной Золотой век литературы, перемешанный с Серебряным. Поколение, к которому Виктор Ерофеев относит себя, Валерия Попова, Андрея Битова, богато писателями, тогда как сейчас трудно похвастаться большим количеством писателей, создающих собственный мир.

Валерий Попов возразил Ерофееву, заметив, что роль писателя и сейчас остается значимой: писатель по-прежнему должен «спасать мир» — и попытался, на правах ведущего, следящего за регламентом, отобрать микрофон. На что Виктор Ерофеев микрофона не отдал, но ответил: «Русские писатели — большие эгоисты, и они не то, что никого не спасут — даже не дадут друг другу слова сказать». По сути, так и происходило в течение данной дискуссии, да и последующих — тоже.

Далее Валерий Бочков, писатель-глобалист, познакомил французских читателей со своими книгами («К югу от Вирджинии» и др.) Одна из его героинь вступает в пятидесятилетний возраст на фоне апокалипсиса (в виде наводнения). Писатель немного пространно высказался о том, как созидается современная литература, и в каком случае она обречена на успех. По мнению Валерия Бочкова, «главным товаром должна быть душа». (Для сравнения процитируем писателя другого поколения — Валерия Попова, утверждающего, что «кровь — единственные чернила»; тут речь идет не о товарно-рыночных отношениях автора с сообществом читателей, издателей и критиков, а скорее о жертвенности, служении литературе, понимании ее самоценности, что, несомненно, будет подхвачено и читателями).

Потом была встреча читателей с Валерием Поповым, презентовавшим около десяти своих книг, в том числе, как подчеркнул он, изданных при поддержке администрации Петербурга: «Жизнь удалась!» (переиздание культовой книги писателя), «Безумное плавание», «Мой Петербург», «Желтая папка», «Излишняя виртуозность». Главной темой выступления была Благодать, которая разлита в жизни, и которую писатель обязан выловить, оформить, осуществить. В доказательство он рассказал свою последнюю байку — о том, как он, собираясь ложиться в больницу, зашел с другом-хирургом в соседнее кафе и почему-то (сам не может объяснить, почему) заказал братиславское пиво, которое раньше не пил. Почти сразу раздался звонок из Москвы, и Попову предложили поехать на книжную ярмарку в Братиславу!

Все сюжеты, утверждает Попов, черпаются из жизни — важно только уметь замечать детали (и приводит свой любимый пример с обнаженными атлантами, поддерживающими балконы на здании, один из которых — почему-то в ботинках).

Конечно, сложно считать «списанными с жизни» сюжеты Валерия Попова о том, как герой, провалившись под лед, вылезает из пруда сухим, или как преступник, оказавшись на молочном заводе, прячется в творог. Писатель цитирует Марселя Пруста: «От литературы в веках остается только гротеск». Реализм не прожигает века; гротеск же остается и становится визитной карточкой писателя.

Валерий Попов уверяет: Бог всегда подарит вам дополнительные пять минут. Большего требовать нельзя, но на пять минут ты можешь рассчитывать. Как и на счастливый случай. И приводит в пример ситуацию, в которой его героя (или самого писателя?) задержал милиционер за кражу с колхозного поля — и отпустил, потому что оказался полным тезкой задержанного!

«Если ты звонишь, а телефон постоянно занят — это не значит, что тебя не любят», — говорит писатель. Конечно, любят! А счастливые сюжеты, если писатель им предан, обязательно сбываются — это парадоксальное утверждение Попова многократно подтверждено его жизнью. (Что больше всего потрясло меня при этом — как ласково смотрел на Попова «свирепый» Битов!)

Наконец, состоялась автограф-сессия на стенде знаменитого парижского магазина «Глоб». Его директор Франсуа Девер, горячо любящий русскую литературу, принимал в книжном салоне самое активное участие. И было радостно видеть, как парижане (в основном, русские, хотя и не только) покупают книги современных русских писателей и стоят в очереди за автографом. Вот вам и «санкции»!

Отрадно также то, что магазин «Глоб» несколько лет назад был фактически спасен от банкротства (нам ли, авроровцам, не понимать, какое это великое дело и как бывает своевременна инициатива великодушных граждан, страстно любящих литературу!)

Неожиданным и ярким аккордом книжного салона послужило выступление легенды отечественного рока Бориса Гребенщикова. Поэт и рок-музыкант, по его словам, готовился к формату пресс-конференции (а гитару взял с собой по чистой случайности), но на его вопрос, чего от него ждут собравшиеся, из зала закричали: «Пойте, пойте!» И БГ (одно из первых интервью которого, кстати, когда-то было опубликовано в «Авроре»!) спел четыре или пять замечательных песен… Наверное, многие из сидевших в зале, как и я, снова почувствовали себя четырнадцатилетними — и хотелось раскачиваться в такт, держа в руках зажигалки с колеблющимся огоньком, и подпевать старым песням, и, затаив дыхание, слушать новые… К сожалению, концерт закончился быстрее, чем ожидалось, поскольку одной парижанке в зале срочно потребовалась медицинская помощь.

Да… высокое искусство безжалостно!

В заключение всех участников салона принимал в роскошном Доме приемов посол России во Франции Александр Орлов — седой, статный и значительный (каким и должен быть посол нашей страны).

Любопытно было наблюдать за нашими писателями в неофициальной обстановке! Битов и Ерофеев прошли мимо друг друга, будто не заметив. Попов, однако, мгновенно помирился с Ерофеевым (вероятно, впрочем, не от излишков доброты, а оттого, что ему лень «быть злобным») и дружески с ним беседовал. Ерофеев общался преимущественно с послом, а Битов — с многочисленными поклонниками.

Прежде чем покинуть изысканное общество, я обратилась со словами благодарности к Ирине Рекшан, бывшей супруге петербургского писателя Владимира Рекшана — директору русско-французского комитета, уже не впервые организовавшей праздник русской литературы подобного рода. Именно ее заслуга в том, что в Париже сумели побывать и выступить многие современные русские писатели, в том числе петербургские: Бояшов, Носов, Кочергин, Крусанов, Попов, Рекшан, Чижова.

Книжный салон «Русская литература» заставляет поверить в то, что литература наша (как и сама Россия!) небезразлична французам. И сам факт, что в мэрии 16-го района Парижа активно продавались книги русских писателей, и что во время их выступлений большой зал был заполнен французами, можно считать пусть маленькой, но настоящей культурной победой. «Русская литература живет — да еще как!» — вот главное ощущение, с которым я покидала Париж.

 

Наталья Медведева,

профессиональный фотограф в Париже

 

Мэр 16-го района Парижа Клод Гоасген на открытии II книжного салона «Русская литература»

 

Слева направо: швейцарский журналист Ги Меттан, президент книжного салона Ирина Рекшан, русский писатель Андрей Битов

 

Русский писатель Виктор Ерофеев на II книжном салоне «Русская литература»

 

Андрей Битов беседует с парижской читательницей

 

 

Круглый стол «От Санкт-Петербурга до Владивостока: проблемы региональной литературы». Слева направо: поэт Лилия Газизова (Казань),  прозаик Валерий Бочков (Вашингтон) и писатель, кинематографист, лауреат премии правительства Санкт-Петербурга Валерий Попов (Санкт-Петербург) 

 

Слева — писатель из Татарстана Гузель Яхина, лауреат премии «Большая книга»

 

Слева направо: русский писатель Александр Снегирев, лауреат премии «Русский Букер», и директор русского книжного магазина «Глоб» Франсуа Девер

 

Ренэ Герра — французский филолог-славист, коллекционер, адепт русской духовной культуры в эмиграции

 

Легендарный Борис Гребенщиков на II книжном салоне «Русская литература»