«Благослови…»

«Благослови…»

Фрагмент из книги

«Родина…И почему же живет в сердце мысль, что когда-то я останусь там навсегда? Когда? Ведь непохоже по жизни-то… Отчего же? Может, потому, что она и живет постоянно в сердце, и образ ее светлый погаснет со мной вместе. Видно так. Благослови тебя, моя родина, труд и разум человеческий! Будь счастлива! Будешь ты счастлива, и я буду счастлив».

Василий Шукшин

 

Вдоль Чуйского тракта, в предгорьях Алтая, на правом берегу реки Катуни более двухсот лет стоит замечательное село Сростки родина известного писателя, актера, режиссера Василия Макаровича

Шукшина.

Не доезжая до села, еще издали видим величавый, с искрящимися на солнце куполами храм великомученицы Екатерины.

Великомученица ЕКАТЕРИНА происходила из княжеского рода и жила в Александрии в 4-ом веке. Девушка говорила на нескольких языках. Многие знатные люди хотели вступить с ней в брак, но она отклоняла их предложения. Говорила, что выйдет замуж за того, кто будет равен ей по уму, богатству и красоте.

Однажды мать познакомила Екатерину с благочестивым старцем- христианином. Во сне девушке явилась Богородица в сопровождении ангелов. Екатерина пришла к старцу за разъяснением. Тот рассказал ей о грешниках и праведниках, о райской жизни и жизни в аду, об Иисусе Христе и его учении. Девушка была очарована речами старца и проникла в суть христианского учения. Дома она долго молилась, благодарила Бога за милость. Во сне ей вновь явилась Богородица, но уже с мальчиком, который надел на ее палец кольцо и назвал своей невестой. Сердце Екатерины преисполнилось счастьем, и она стала служить Господу и помогать людям.

Как-то в Александрию приехал император Максимиан. Случилось так, что Екатерина пришла в языческий храм и увидела, как он приносил жертву. Она пыталась убедить его отвергнуть идолов и уверовать в истинных Богов. Император, пораженный красотой девушки, предложил выйти за него замуж. Екатерина отказалась. Тогда Максимиан для состязания с ней относительно веры пригласил ученых мужей. Екатерина взяла верх над мудрецами. Те уверовали во Христа и были сожжены. Император приказал и Екатерину предать жестоким мучениям. Стражники потащили девушку на площадь, где стояло орудие пытки. Неожиданно орудие на глазах у всех развалилось. Могущество Господа было очевидно, и стражники уверовали во Христа. Они упали на колени и стали молить о прощении грехов. Разъяренный император приказал отсечь Екатерине голову.

Через некоторое время ее останки были обретены нетленными. Хранятся они в Синайской обители.

 

30 апреля 2004 года освящено место под строительство этого храма епископом Барнаульским и Алтайским Максимом. Храм строился на средства Кислинского Сергея Романовича. 4 июля 2009 года освящен нижний храм во имя святителя Спиридона Тримифунского , 11 июля – верхний храм во имя великомученицы Екатерины.

 

Рядом с храмом – Бийская районная мемориальная библиотека Василия Макаровича Шукшина. Чуть под горку от нее – школа имени Василия Макаровича и Всероссийский мемориальный музей-заповедник Шукшина. Здесь же, в центре села, Дом Культуры, а напротив него – бывшее подворье деда Василия Макаровича по матери, Сергея Федоровича Попова.

Гора Пикет – одно из красивейших мест села. С весны и до самой осени ласкает взгляд разноцветье полевых цветов на ней. Березы. Взрослые и подростки разбежались от вершины стайками. Душа замирает, глядя на их статность, изумруд кружевных листьев.

С юго-восточной стороны Пикета течет не торопится речка Федуловка (приток Катуни). Вдоль поселения бежит Чуйский тракт. Интересно, что лога, гривы-горы названы именами их бывших владельцев: Шмакова, Соснина, Любавина и других зажиточных людей.

 

С 1804 – 1831 гг. село Сростки входило в Бийскую волость, позже – в образовавшуюся Алтайскую волость. В 1858 году Сростки становится волостным селом. В волости 23 селения, и входила она в состав Бийского округа. В 1898 году округа переименованы в уезды. Сростки вошли в Бийский уезд. В эти годы приехали в село на лошадях и передвигались пешим ходом люди из Рязанской, Тобольской. Вятской, Пермской и других губерний. «Прочно утвердилось после публикаций В. Ф. Гришаева, что к алтайской земле Шукшины приросли в 1867 году, а Поповы тридцатью годами позже».*

*А.Пряхина. «Родословная Шукшина». 2005г. с. 6.

 

Со средины 19-го века в селе определилось семь районов (краев): Баклань, Низовка,Лужки. Четвертый край – от старого кладбища до церкви, освященной в 1902 году епископом Томским и Барнаульским Макарием, назывался Куделькиной горой. Пятый край – Мордва. Это Дикаринские верхняя и нижняя улицы. А вот край седьмой назывался «Голодранью» или «Голожопкой», который соединял Нижние Дикари и район Мандюрина (ул. Спекова).

 

Вся торговля в селе сосредотачивалась в руках пяти купцов: Глебова, Глухова, Рыбина, Алексеева, Перехожева.

Были зажиточные крестьяне, занимавшиеся сельским хозяйством. Они имели большие земельные наделы, машины, нанимали батраков. К праздникам сельчане в «мангазее» покупали обновы. В будни носили одежду грубую, сшитую из холстов, вытканных из отребьев (остатков после теребления). По праздникам в поле не работали, однако в эти дни девки да бабы то собирали ягоду, то еще что-то. Мужики занимались домашними хозяйственными делами.

В 1926 году в Сростках образовалась коммуна «Заветы Ленина». После решения 15 съезда ВКП (б) «О коллективизации сельского хозяйства» началась большая работа по организации колхозов. Сначала в селе было создано несколько товариществ по совместной обработке земли (ТОЗ). В 1930 году все ТОЗы объединились в один – «Знамя труда». В 1929 году образовался в селе первый колхоз «Пламя коммунизма». К 1934 году в Сростках сформировано 4 колхоза: «Пламя коммунизма», «Знамя труда», «Заветы Ленина» и «Катунь».

Дед Василия Макаровича по линии матери, Сергей Федорович Попов, являлся членом колхоза «Катунь».

Дед по линии отца, Шукшин Леонтий Павлович, был членом колхоза «Пламя коммунизма».

Сельчане трудились до седьмого пота. Начинали работать с раннего утра и заканчивали поздно вечером. В семье Сергея Федоровича никто «не хвастался сделанным, не оскорбляли за промах, но учили.…Ни в чем там не заблуждались. Больше того, мало-мальски заметные недостатки в человеке, еще в маленьком, губились на корню. Если обнаруживалась склонность к лени, то она никак не выгораживалась,…высмеивалась, истреблялась»

 

Репрессии 30-х годов искорежили не одну российскую судьбу. По линии НКВД было арестовано в Сростках 112 человек, в том числе и муж Марии Сергеевны Шукшиной (Поповой), Макар Леонтьевич Шукшин – двадцатилетний рядовой колхозник.

Никому из старожилов не забыть весну 1933 года. В одну из ночей было арестовано 88 человек. А наутро их погнали в Бийск, потом в Барнаул. Предъявлено обвинение в участии в подрывных повстанческих организациях, деятельность которых была направлена на свержение советской власти. Враги народа. Многие сельчане были неграмотными, умели только расписываться.

Ярикова Матрена Михайловна – родственница Шукшина. Так вот она в то время работала в сельском совете рассыльной. Телефонов в ту пору в селе не было. В один из мартовских дней Матрена бежала на работу. Радовало солнце, наступавшее весеннее тепло. Правда, где-то внутри щемило: арестовали агронома, но он же не их, не сростинский: откуда-то с Украины. И вдруг, как снег на голову, приказ начальства.

Отнести повестку Шукшину Макару. Немедленно!

В голове заколотило:

Братке?! Ему-то зачем? Отродясь никого не обижал!

Понеслась к ним домой. Макар в то время был женат на бойкой девушке Мане Поповой, и у них уже было двое детей: Вася и Наташа.

Переступила порог и застыла. Маня пекла просяные блины. Поняла все без слов. Матрена встала у печи допекать блины, а Маня, с упавшим сердцем, побежала по соседям: собрать в дорогу какой-нибудь стряпни.

Вышли из дома втроем. У Макара за плечами мешок с провизией. О чем-то говорили.

 

Семьи арестованных быстро сдружились: объединило общее горе. Узнали день, когда из Старой Барды (ныне Красногорское) арестованных погонят в Бийск, на вокзал. Шел снег и от солнечного тепла быстро таял, образуя лужи. Женщины, кроме продуктов ( вдруг удастся сунуть), захватили теплую одежду.

Немалый путь преодолели женщины, прежде чем догнать арестантов у Ярков ( Верх-Катунского), которые уныло шли по несколько человек в ряду. Конвой – по обе стороны. Позади так же уныло передвигалась лошадь, запряженная в телегу. Своего, безучастного ко всему, не в состоянии передвигаться отца Матрена нашла в этой телеге.

Конвой родственников не отгонял. Позволил отдать продукты, переобуться, переодеться. Разрешил идти рядом.

А потом, сбившись в кучу, устремив горячие взгляды в спины мужиков, бабы голосили на всю округу. Фигуры арестантов удалялись и становились все меньше и меньше. И вот уже превратились в точки, а бабы отупело все стояли. И никто из них не мог знать, что через несколько дней их мужей, отцов, братьев не будет в живых.

 

Называли жен репрессированных «сибулонками» от слов «сибирский лагерь». Их семьи были врагами народа, и носили они прозвище «сибулонцев». Так и говорили в селе:

А, это сибулонки собрались.

Для каких-либо нужд лошадь, сбрую в колхозе им давали в последнюю очередь. При делении земли – им после всех.

 

Дядя Василия Макаровича Шукшина, Андрей Леонтьевич, в своих воспоминаниях отмечал, что Вася очень любил бабушку Анну Кузьминичну Шукшину, часто бегал к ней. После ареста по линии НКВД его отца Макара Леонтьевича, страшно боясь за детей, Мария Сергеевна записала Васю и Наташу на свою девичью фамилию. Стали они Поповыми. Строго настрого запретила детям бегать к бабушке и дедушке Шукшиным. Но Вася почти каждый день бывал у них.

« Когда ему подошла пора получать паспорт, он спросил у матери:

А как фамилия моего отца?

Мария Сергеевна ответила:

Шукшин.

Вот и буду оформлять в паспорте фамилию Шукшин». (3)

 

Учился Вася Попов (Шукшин) в новой школе- семилетке (потом – девятилетка, а с 1947 года, – средняя школа), в которой первые занятия начались в 1928 году. А до этого времени в 1881 году сначала было открыто «Сельское училище МВД», в следующем году – волостное училище. Через шесть лет в селе стала работать рядом с церковью церковно-приходская школа. Мальчики и девочки обучались раздельно. Была и «Женская школа грамоты».

Так как Сростки было волостным селом, то школа в нем была более обеспечена, чем школы других сел. Главные средства – частные сборы.

 

В школу Вася со своей родственницей Надей Ядыкиной ходили по одному переулку. Вася жил в переулке Набережном, а Надя по улице Береговой. Этот переулок и улица сходились. Вася шел по одной стороне улицы, Надя по другой. Не разговорчив Вася был, а она стеснялась. «Были еще совсем маленькими. Рубашечка на нем полосатенькая или еще какая, навыпуск, подпоясанная сплетенным из разноцветных ниток пояском. Брючки. Сапожки самодельные».

В селе был сапожник. Он шил обувь из самодельной кожи. Хотя по закону после забивания скота шкуры надо было сдать, но обуваться-то ведь тоже надо. Люди и выкручивались, кто как мог. Шкуры выделывали сами. Сначала держали их в кислом растворе. Потом заваривали кору и держали уже в этом растворе – дубили. Шкуры становились жесткими. Их, применяя силу, обминали на специальных станках, а затем несли сапожнику, который шил обутки без каблуков. Верх обшивал тряпочкой, в которую вставлял завязки. А Наде еще изготовил тапочки. На них оставалась шерсть, так она их не носила и ходила в школу всю осень босиком. Чтобы кожа на обуви не размокала, не усыхала, ее мазали дегтем. Вася ходил в школу в намазанных дегтем сапожках. Надя ходила зимой в такой же обуви. В классах стоял терпкий запах дегтя.

 

За Пикетом течет любимая молодежью речка Федуловка. В то далекое время она была для ребятишек «природной тайной». Теплая вода. Березы. Грибы и ягоды. Там же копали длинные сладкие корни солодки в виде прутьев. С удовольствием жевали. Вместо сахара. С наслаждением купались в теплой речке, но опасались змей. Вечерами у костра Вася Попов рассказывал, больше всех других, сказки. Слушали его с упоением.

 

Теплые ласковые последние дни мая 1941 года. Спокойное мирное время.

Вот уж и лето! Пора купаний на речке и походов за ягодами, грибами, плаваний на острова!

А через месяц, словно гром среди ясного неба! Война! Услышав страшное известие, женщины с криком побежали по деревне. За ними дети. Ребятишки никак не могли понять, что такое война. По - взрослому рассуждали:

Это, наверно, где-то дерутся.

Потом провожали партии новобранцев. В переулке Широком (ул. Братьев Ореховых) собрались сельчане. Какая мать «яичишко» чистила, чтоб покормить сыночка. Новоявленные солдатки, припадая к груди мужей, молча вытирали концами платка катившиеся слезы. Ничего не понимавшие ребятишки ухватились за шеи отцов, братьев. Где-то под звуки гармошки девчата тихонько пели частушки.

Неожиданно из-за угла вывернула «полуторка». Взвился истошный женский крик. Хмурый водитель открыл борт машины. Новобранцы, посуровев лицами, полезли в кузов. Бабы с отчаянными криками: «Не пущу»! – вцепились в их одежду. Борт закрыли. Бабы потрескавшимися от работы пальцами хватались за борта машины, с воем висли на них. Перепуганные ребятишки, ухватившись за юбки матерей, ревели.

Машина потихоньку тронулась. Бабы, спотыкаясь, с ревом погнались за ней. Дети, крепко держась за подолы матерей, путались в них, но перебирали ножками. Ручонки слабели, и ребятишки падали, кувыркаясь в пыли.

«Полуторка» набрала ход и вскоре исчезла из виду. Солдатки, рыдая, сдергивали платки и вытирали ими опухшие от слез лица. Ребятишки, с плачем размазывали кулачками слезы.

Через недолгое время то в одном доме слышался истошный крик: получили похоронку, то в другом. Солдатки бежали к вдовам, успокаивали и рыдали сами.

Приходили с войны калеки. Кто без руки, кто без ноги.

 

Стали женщины выживать без мужей. Приходилось ох как нелегко, да еще под именем «сибулонка» Но сельчанки, обеспечивали семьи всем необходимым. Дровами тоже. Топливом, в основном, служили кизяки. Многие в селе держали коров. Навоз накапливали. Колхоз выделял лошадей, и по очереди в каждом доме готовили на зиму кизяки.

Делалось так. Мальчишки в кадках возили с реки воду. Мужики, какие были в селе, гоняли коней по кругу, утаптывая навоз. В каком дворе растопчут, туда сельчанки с ребятишками бежали со своими станочками-формами. Накладывали в них массу, утаптывали. Потом вытряхивали готовые кизяки на ровную поверхность и складывали пирамидкой, для просушки.

Кизяки потом надо разжечь дровами. А деревьев близко не было. Воровали. В Талицком березняке деревце, что под силу, срубят и бегут с ним что есть мочи. Если лесообходчик догонит, то деревце заставит бросить, топор отберет, «накуряет в снегу да еще напинает».

 

Тяжело жить без мужчины в частном доме да еще с детьми сейчас, а тогда было и вовсе. Мария Сергеевна Шукшина вышла замуж за Куксина Павла Николаевича, который очень любил ее. Он стал отчимом Васи и Наташи. Семья жила в Старой Барде. Позднее Павел купил полдома в Сростках по переулку Набережному. Он был редкой доброты человеком. Но Вася в свои детские годы этого, конечно, не понимал. Ревновал к любимой матери и потому «выкидывал одну проделку за другой». Даже хотел, чтобы отчим его ударил, «и тогда бы он рассказал матери, и она бы его выгнала». Но Павел терпеливо налаживал отношения с мальчиком.

Перед войной семья переехала в Бийск. Мария Сергеевна училась на курсах кройки и шитья. Павел работал на кожевенном заводе. Дети учились в школе.

Война. Павел ушел на фронт и погиб в 1942 году. Мария Сергеевна с детьми вернулась в родные Сростки. Настали для семьи тяжелые времена. Голод. Холод. Ели жмых, сою, пока была мука, пекли картофельные ландорики. Мария Сергеевна шила, вышивала, ткала полотна, зарабатывая на картошку, муку, крупу. Из вытканного полотна шила одежду своим детям. Меняла на продукты все, что можно было. Мария Сергеевна работала в колхозе, и ей в виде премии дали телочку. Назвали Райкой. Корова стала их кормилицей.

Мария Сергеевна с Васей тоже ходила по Катуни на Талицкий остров за березками. Как-то Бог миловал: не попадались леснику. Принесут домой березки, распилят каждую на три части. Их бы надо положить на место, а они до того устанут, что поднять даже одну часть не могут.

 

В школе было холодно, занимались в фуфаечках. Учебник был один на весь класс. У Васи подшивка с валенок все время отлетала, приходилось ее привязывать. Писали перьями на палочках.

Мальчишки бросали учебу: работа в колхозе лежала на их плечах да на женских.

 

Еще сенокос не закончился, как уж подошла страда.

После окончания 5-го класса девчонкам поручили вязать снопы, а Вася Попов с мальчишками убирали хлеб на жнейках. Оглушительно стрекотала машина, оставляя позади серо-золотую пыль. Жара, да еще навевало горячей соломой, зерном, пылью. Клонило в сон (вставали-то рано), так бы замертво и упали в тени. Но надо было жать хлеб.

Девчонки с бабами вязали колосья, потом затягивали, и сноп готов. Да не так это легко. Если вязали овес, то снопы легкие. А рожь? Если кучку жнец сбросил большую, свивают колос к колосу, и тогда получалась совсем не малая вязка, отсюда и сноп огромный. Облепляли его девчонки и тащили в суслоны: несколько снопов ставили на попа, а сверху нахлобучивали два снопа, получалась крыша.

Руки привычно сновали, а глаза так и косили на жаркое солнышко. А оно ползло медленно. И чем выше оно поднималось, тем нетерпимее ждали, когда ударят в рельс. Доволокли сноп до суслона или нет, услышав звон, бросали его и бежали к бригаде: отдохнуть да поесть все ту же затируху.

Из дома родители присылали съестное. Жили-то на бригаде. У кого что-то было из продуктов, а у кого нет. Делились.

Веяли зерно девчонки на зерноочистительной машине. «Крутили вручную» А потом – погрузка на машину. Две девчонки брали за углы тяжеленный мешок, а третья подхватывала за средину, и таким путем отправляли его в кузов.

 

Пришедший с фронта бригадир дядя Ермолай был мужчина болезненный, но работяга, каких поискать. Да, впрочем, все в те времена, кроме работы, ничего не видели. Вечная работа. С утра до ночи. Однажды зерно намолотили, а убрать не успели. Надвигалась грозовая туча. Все торопливо пошли в бригадный домик. А зерно надо охранять. Ненароком подъедет кто-нибудь, да нагребет. Ночь самая подходящая для такого случая. На глаза бригадиру попался Васька Шукшин с Гришкой. Он и отправил их на ток, а сам переживает. Молнии изредка сверкают, да нет-нет, громыхнет где-то.

Васька с Гришкой пошли на ток. Шли, шли и заблудились. Идти-то вроде недалеко, но молнии стали вспарывать небо, слепя и освещая на мгновение окрестность. Да гром будто взбесился. Так ахнет, что казалось, перепонки лопнут.

Да кто пойдет воровать наше зерно? Глянь, че есть! – прикрываясь от набиравшего силу ветра, кричал Гришка.– Давай залезем в суслон да переночуем. Все равно никто не узнает.

Давай,– беспечно ответил Васька. – Только надо проснуться пораньше.

Тут и дождь который сначала накрапывал, ливанул.

Как бы с ребятёшками че не случилось? – озабоченно сказал Ермолай и, сгорбившись,

пошел на ток. Обошел всю округу – никого.

Вернулся.

Ермолай не раз сходил на ток. Звал парнишек. Тишина. Вот уж и дождь кончился.

Сели завтракать. Подошли, почесываясь, Гришка с Васькой.

Ну, как дела?– спросил Ермолай.

Вася беспечно:

Ниче. Все в порядке.

Вы там не были.

Вася невозмутимо:

Как не были? Были.

Ермолай от досады привстал:

Вы же там не были! Я всю ночь ходил, смотрел!

Вася уперто:

Были.

Ермолай аж взмолился:

Да скажите, что не были там?!

Гришка, выпучил глаза:

Были.

Никогда дядя Ермолой не ругался, а тут заматерился и даже заплакал. Пошел за угол домика успокаиваться. Вернувшись, закричал:

Вы бы признались! Я бы не наказал вас! А теперь придется трудодни сбросить!

Наказание было самым тяжким. Но нет, мальчишки упорно стояли на своем: «Были»,– и все тут.

А зимой эти же мальчишки, в дырявых пимишках, да выношенных фуфайках возили на подводах хлеб за сорок километров в Бийск с лозунгами «Все для фронта!»

 

 

ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОЗЫ ТАМАРЫ ПОПОВОЙ

В ЭЛЕКТРОННОМ ПРИЛОЖЕНИИ К №39-40 «ОГНИ НАД БИЕЙ»

НА САЙТЕ ЖУРНАЛА

https://magru.net/users/2485