Журнальный мир

Автор стихов, которые вы прочтёте, – Альбина Львовна Бийчанинова, кандидат медицинских наук, учёный, поэт (1943–2010).

Весь её жизненный путь, начиная со студенческих лет, где бы он ни проходил: в лабораториях, на кафедре вуза, в экспедициях в районе Тунгусского метеорита, в мероприятиях по защите экологического состояния Томска, в бурных перестроечных событиях – это стремление выйти из существующих рамок, уйти от сковывающей обыденности, воспарить к высотам духа, к свободе. Об этом её стихи.

В 2010 был издан сборник стихов по благословению игумена о. Иоанна, настоятеля Свято-Никольского монастыря села Могочино.

Из журнала «Алтайская миссия»

«4 января 2010 года в г. Томске скончалась монахиня Фаддея (в миру Альбина Львовна Бийчанинова, в крещении Феодора).

…Монахиня Фаддея прожила трудную жизнь, претерпела мучительную болезнь.

Речь идёт о человеке очень живом, ярком, многогранном, наделённом живым и светлым умом, большой восприимчивостью и чуткостью ко всему, что происходит вокруг, наделённом поэтическим и художественным дарованиями, а также замечательной способностью во всех обстоятельствах смотреть на мир с улыбкой, одарённом редкой способностью любить и понимать детей…»

Юность

Нам надо немного:

Была бы дорога,

Гудел самолёт, уносящий в тайгу.

Да лиственниц веер над речкой убогой,

Да месяц, скользнувший в неё на бегу!

И уток разбег по зеркальности вод…

И снова полёты в объятья Тунгуски,

И снова маршруты на Север, вперёд!

1961

Хорошо любить, однако

Хорошо любить, однако,

Без взаимности и страсти:

Лес, поля, родных, и даже

Несмертельные напасти.

Тех, кто был когда-то рядом,

А теперь уже далече –

За кладбищенской оградой,

И твои не слышит речи.

Хорошо любить живущих,

В сердце чьи слова запали,

Кто, свою спасая душу,

И тебе откроет дали,

С кем не надо объясняться –

Там и так с тобой едины…

Хорошо любить, не зная,

Что и ты среди любимых.

2005

Никольский монастырь

Как в тихий оазис средь суши,

Как в капле последней воды

Сюда потянулись души,

Уставшие от суеты.

А беды за ними потоком,

Ведь бесы не любят, увы,

Когда за себя и потомков

Молиться задумали вы!

И сам не заметишь порою,

Как вдруг закрутило тебя

Совсем не молебным настроем,

А страстью текущего дня.

Крепись и мужайся, и помни,

Что искус сильней у того,

Кто мог бы у Господа Бога

Врага отмолить своего.

2006

Коты

Пришли и сели, словно на насест,

И не уйдут уже без принужденья

Два мягких братца – мой домашний крест,

Достойные порою осужденья.

Они, конечно, ноги греют мне,

Своей бесцеремонностью врачуя,

Поют о чём-то, млея в тишине,

Ловя момент, пока не заворчу я.

Таинственные звери – два кота,

Чего лежите? Вы не на погосте.

На кухне снова чья-то суета,

У вас в кормушке снова рыбьи кости.

Да, у Кузьмы и Жорика пиры:

Меню из рыбы, мышек и перловки.

И целый двор – площадка для игры

И тренировок в силе и сноровке.

Как жаль котов, живущих в городах,

С их жалким туалетом и едою,

Грохочущей, хранящейся в мешках,

Короче, вовсе даже не живою.

Да здравствует наш деревенский быт,

Вода в колодцах, банная отрада,

И петуха победоносный вид,

И снегом заметённая ограда!

По тротуару утром хорошо

Бежать до туалета и обратно,

Где Кузя ждёт и поджидает Жорж…

Всё просто, и понятно, и приятно.

Щурята

С приплюснутой головою,

Не знающие игры,

Они готовятся к бою,

Чуть вынырнув из икры.

У берега над песочком

И против течения вод

Стоит аккуратным рядочком

Отчаянно хищный народ.

Стоит, не колышется даже,

Не дрогнут его плавники,

А мимо шныряют отважно

Различного рода мальки.

И вдруг неожиданно резко,

Почти неприметно для глаз,

Щурёнок срывается с места,

Кого-то поймает сейчас.

И вновь, соблюдая обычай,

И против течения вод

Стоит, ожидая добычу,

Отчаянно хищный народ.

А дождь и ночью

А дождь и ночью льёт нещадно,

И не осенний даже он,

А тёплый, щедро беспощадный

Всё льёт и льёт со всех сторон.

И хочется, содрав прикрытье –

Косынку, шапку или шаль, –

Себя подставить тонким нитям,

Плетущим мокрую вуаль.

Журчите, бурные потоки –

Последний банный перебор,

По наледям скользите, ноги,

Хватайтесь, руки, за забор!

И тёплый луч, и возлиянья

С небес ниспосланы Земле

Как возмещенье обнищанья

И оголения к зиме.

А ты не знал

А ты не знал, что Благодать – не слово,

А чувство равновесия души?

Утихли звуки, и завесой словно

Тебя накрыли, разом отрешив

От размышлений и воображенья…

Там – тишина и мир, а не сраженья…

Да, Благодать – особенное чувство,

В нём – полнота, а в этом мире – пусто.

Сегодня жёлтый флаг

Сегодня жёлтый флаг берёзы –

Предвестник осени сырой –

Уже ронял скупые слёзы

Небесной хляби надо мной.

Ещё струились клубы дыма

Из отсыревших погребов,

А птичьи стаи торопливо

Срывались с криками «Готов!».

Так наступает жизни осень

Пред белым саваном зимы,

А мы не внемлем и не просим:

– Господь, спаси и сохрани

Покоя чудное мгновенье,

Зимы естественный приход,

И тишину, и вдохновенье

Из года в год, из года в год!

А дни настали золотые

А дни настали золотые –

Прекрасной осени привет,

Рябины кисти налитые,

Малиновой калины свет.

Всё изменяется заметно,

Уже и эхо вдруг не то:

Несётся шалое по ветру,

И натыкается на стог.

Ах, осень, осень, златошвейка,

И синь воды, и синь небес,

Не уходите, пожалейте,

Не оставляйте без чудес!

Увы, и запахи, и звуки,

И тишина, и звездопад –

Предтечей горестной разлуки

У изголовья предстоят.

Моей рукою водит кто-то

Моей рукою водит некто,

Кто лучше знает, кто я есть.

И вот ложится некий вектор

На разум, совесть, чувство, честь.

И сами, сами, без участья

Моей нелепой головы

Стихи слагаются, а страсти

Вдруг утихают до поры.

А я не помню и не знаю,

О чём пишу, зачем пишу…

Не я пишу, а та, другая,

К кому приблизиться спешу.

И некий занавес отходит

И открывает тайный смысл

Событий в душах и природе,

Не мной отточенная мысль.

А между тем

А между тем, а между тем

Зима рассыпалась порошей.

Недолгий день уходит в тень,

А он сегодня был хороший.

Согласно клир церковный пел,

И ясно проповедь звучала,

И причастился, кто хотел,

Но исповедался сначала.

Без сокрушения сердец,

И без смирения, конечно,

Какой нам выпадет венец

Там, где останемся навечно?

Воспев Введение во Храм,

Колена преклонив в молитве,

Здесь каждый ощущает сам

Как нелегко на поле битвы…

А между тем зима несёт

Свои привычные забавы:

То горы снега наметёт,

То разморозит переправы.

Вот так и наша жизнь, увы,

Непостоянна и опасна,

Смущает сердце и умы,

И побуждает нас всечасно

Просить в молитве Благодать

Слепым дать зрения немного,

Безногим – в дебрях не блуждать,

Глухим – услышать голос Бога.

2007

Через картофельное поле

Через картофельное поле

И по тропиночке в кедрач

Ходить любили мы с тобою,

А ты не шёл, а нёсся вскачь.

У муравьиной кучи или

В какой-то куче под кустом,

А то измазанного в иле

Тебя встречали мы потом.

Из ямы, черпая ведёрком,

Ты живность всякую ловил.

О ней с сознанием и толком

Друзьям часами говорил.

Так мчалось детство. И, казалось,

Ничто не предвещало зла…

А что осталось, что осталось?

Куда телега увезла?

Такое нежное созданье

Преобразилось – не узнать…

И не вмещается в сознанье,

Что я – твоя родная мать.

Слабеем мы

Слабеем мы. И это очевидно.

Уже нет резвости и пылкости, увы!

И стало безразличное обидным,

Не хочется сует и кутерьмы…

Горох созрел. Растрескались стручки.

Ровесники мои, мы – старички.

И что бы ни мерещилось сослепу,

Неюная походочка твоя

Ведёт туда, по направленью к склепу –

Финальному аккорду бытия.

Петух пропел, приблизился рассвет.

Ровесники мои, вас больше нет!

Что удивительно, так наше долголетье,

Ведь многих, многих нам недосчитать,

Одни ушли цветущими, как дети,

Другим пришлась больничная кровать…

Знакомый стук по крышке гробовой.

Два метра у меня над головой.

Вероятно, для творчества

Вероятно, для творчества вправду

Нужен допинг – движенье души:

Недовольство собой, неисправность,

Уличение в собственной лжи.

Или вдруг изменившийся ракурс

В пониманье конкретных проблем…

А стихи – это попросту лакмус,

Тест на совесть и шанс перемен.

Перекаты на Чамбе*

Непонятно откуда,

Неизвестно зачем,

Вспоминаю как чудо

Голубой этот плен.

Мох на дереве чахлом,

Зыбь зелёных болот,

Перекаты на Чамбе,

Лебединый полёт.

Берег речки безвестной,

Россыпь острых камней

Вспоминаю, как песню,

Возвращённую мне.

Может, это приснился

Предрассветный туман,

А Синильга-синица –

Просто сказка, обман.

Непонятно, откуда,

Неизвестно, зачем,

Вспоминаю, как чудо,

Голубой этот плен.

Может быть, не случайно

В пёстрой россыпи дней

Перекаты на Чамбе

Стали песней моей!

* В настоящее время эту песню исполняет эвенкийский хор, воспевая Эвенкию.

И «свои» – участники экспедиций в район тунгусской катастрофы – тоже поют.