«Далеко ли до света?..»
«Далеко ли до света?..»
АЮТТАЙЯ
Гору накрыло небо – хрустальный панцирь,
Вырос под небом город – и стал великим.
Будды сжимали лотосы в тонких пальцах,
Будды хранили мир в узкоглазых ликах.
Пламя пришло внезапно и отовсюду,
Пламя плясало ярким священным цветом.
Отсвет огня ложился на плечи Буддам,
Будды не отворачивались от света.
Город лежал в руинах пяти столетий,
Люди ступали в обуви на пороги,
Верили: боги счастливы, если где-то
Свергнуты с пьедесталов чужие боги.
Город лежал открытой смертельной раной,
Пачкая кровью складки своей постели.
Люди входили в боль закопчённых храмов,
Буддам в глаза, наверное, не смотрели.
Камень одним ударом не переломишь –
Камень, рождённый миром в его начале,
Люди рубили яростно и наотмашь,
Будды сжимали лотосы и молчали.
Если безумью в мире дано свершиться,
То и дела во славу его свершатся.
Люди рубили по узкоглазым лицам,
По головам, плечам, по цветам и пальцам…
Город лежит под небом семи столетий,
Город под пеплом выжил в эпоху мрака.
Тот, кто смотрел в глаза неизбежной смерти,
Смотрит на мир без жалобы и без страха.
Будды сидят на стёртых седых ступенях,
В трещинках мелких камень шероховатый.
Будды хранят Вселенную, как умеют, –
Сотни безруких и безголовых статуй.
ИГРОВОЕ
День за стеклом в окне – сочный лимон в желе.
Время теперь плотней, вязче и тяжелей,
Не молодой каприз – резкость контрастных черт,
Прямо сейчас садись – да и пиши портрет.
В тёмном густом вине истины ни на грош.
Кто набросал камней?.. сходу не соберёшь.
Гаснет лимонный день, год замыкает круг.
Время глядит со стен, время зовёт в игру.
Знать бы, каких мастей карты легли на стол…
Рамы оконной тень – чётким косым крестом.
Буйный и хищный век – где-то над головой.
Карты рубашкой вверх – ход, как обычно, твой.
РИМСКОЕ ЗЕЛЁНОЕ
Выйди к реке и слушай зелёный гул.
Думай о чём-то медленном и своём,
Не на бегу,
На лугу,
Под большим холмом.
Выйди к реке, смотри на зелёный свет,
Свет на воде качается и блестит.
Времени нынче нет.
Время – в пути.
Выйди к реке и слушай неясный звук.
Вздрогни, спустись и раздвинь тростник:
Так не бывает, чтоб сразу двух.
Чтобы двоих.
Ляг у воды, не спрятавшей все концы.
Ты теперь будешь – мир.
Дай им найти сосцы,
Lupa, корми,
Ляг и пусти под светлую шерсть на брюхе.
Вечность снимает слепок.
Старые боги глухи,
Новые – слепы…
НАСКВОЗЬ
Если забудешься и уснёшь –
Сны не о том, не те.
Тёплый, обильный и тучный дождь
Кормит своих детей.
Прошлое с будущим – на мечах,
Небо в подкову гнут.
Ты ни причём, и тобой сейчас
Меряют тишину.
Цепким, настойчивым проросла
Смутная боль в груди.
В трижды четыре морских узла
Скручены все пути.
Кто-то войдёт в твой непрочный дом,
Миру подправит ось…
Линия жизни прошьёт ладонь –
Прямо сейчас, насквозь.
ВАВИЛОНСКОЕ
Мой Вавилон!
Разноязыкий гам
Единожды судивший – не отнимет.
Мосты соединяют берега,
Зелёная вода бежит под ними.
По руслу всех достигнутых нирван,
Не замутняя мысли вязким илом,
Она течёт сквозь пальцы и слова
Наречием, которое забыло
Само себя, и нечего слагать
Из ничего, не данного другому…
Вода бежит, затягивая в омут.
Мосты соединяют берега.
ЭНТОМОЛОГИЧЕСКОЕ
У сомнения – хрупкое бабочкино крыло.
Проседает под куполом сила витых колонн.
Кто-то, знающий истину, держит в руках огонь.
Кто-то, рядом живущий, считает тебя врагом.
Кто-то, в латы закованный, верит в сакральность войн.
Кто-то с первым лучом проиграет последний бой.
Кто-то, истово верящий, славит своих богов.
Кто-то вновь оступился, и бабочку – сапогом.
Кто-то словом чужим второпях замолил грешок.
Кто-то ищет бальзам для ладоней – лечить ожог.
Пахнут гарью и болью потери в конце пути…
Не лети на огонь – ну, пожалуйста, не лети.
ТОЛКИЕНОВОЕ
Факелы прогорают, шипя смолой,
Факелы обжигают небесный свод.
Эта земля не любит, когда светло,
Прячет следы в трясине глухих болот.
Кто приходил за золотом – не дошли.
Тот, кто бежал за радугой, – не догнал.
Крепкая кость у чёрной сырой земли,
Тонкая кожа да тёмные времена.
Туго, струной натянута тетива,
Тронь – зазвенит лучом сквозь густой туман.
Слов не ищи, теперь не нужны слова.
Солнце приходит в мир. Отступает тьма.
ЛЕМЕХОВОЕ
Это – твоё, если стала земля мала:
Будут тебе окоёмы, леса, века.
Крытые лемехом старые купола
Тянутся в низко летящие облака.
Зябко да ветрено – Боже не приведи,
А приведёшь – защити, отведи беду…
Лемех становится серым, когда дожди –
Самое меньшее дней пятьдесят в году.
Скрипнет непрочная паперть: иди, войди.
Мысль растечётся по древу, как мысль – меж строк.
Лемех становится серым, когда дожди.
Издали кажется – старое серебро.