Журнальный мир

Съемки многосерийного документального фильма «Планета «Калипсо». Послесловие с продолжением» и написание книги осуществлялись в рамках международного социально-культурного проекта Вячеслава Заренкова «Созидающий мир». Для написания книги мне впервые в жизни предстояло погружаться с аквалангом у берегов Судана, Египта и в Тихом океане возле знаменитого пиратского острова Кокос. Фрагменты будущей книги я и предлагаю читателям¹.

Поздравляю, вы прошли через смерть

Дайверы знают, что первый вздох из регулятора дыхания не забывается всю жизнь. Это поразительное ощущение — опустив голову под воду и сделав первые несколько вздохов, ты вдруг испытываешь чувства восторга и счастья. Подводный мир открывается изумительными красками, каких не бывает в жизни… и не удивительно: ведь ты умер.

Человеческая смерть не так ужасна, как представляется. Организм человека имеет множество защит. Есть такой термин: «сухое утопление». Когда человек вдыхает большое количество воды, срабатывает скрытый механизм, и у него зажимаются связки, чтобы вода не попала в легкие. Такого «утопленника» откачать легче: чуя опасность, скрытые силы предпринимают меры предосторожности.

Но это не единственная защита.

Все видели известные кадры, как под воду опускают младенца, и он, перебирая ручками, почему-то чувствует себя абсолютно комфортно и не захлебывается. Секрет оказывается прост: перед тем как опустить ребенка под воду, ему плещут в лицо водой — срабатывает инстинкт, и ребенок задерживает дыхание. Страх воды — один из самых сильных человеческих рефлексов, миллионами лет оттачиваемый организмом, поэтому, когда человек начинает дышать через регулятор под водой, его организм «понимает», что он умирает; он не может не умереть — ведь всю историю человечества в нем вырабатывался страх перед попаданием в легкие воды. А когда организм «понимает», что обречен на смерть, он выбрасывает в кровь мощный поток адреналина, облегчая себе мучения… и человек умирает счастливым.

Плата невелика

«Человек попадает в другой мир» — эту фразу обязательно скажет каждый дайвер, потому что только она и верна в определении того, что он видел под водой. Но это не все: человек, побывавший в другом мире, не может остаться таким, каким он был до его посещения. Люди, побывавшие в другом мире — и сами другие, они только внешне похожи на нас, но если приглядеться, видна разница.

Представьте, что при помощи какого-то чудесного трамплюкатора, как в фильме «Кин-Дза-Дза», вы вдруг оказываетесь в совершенно ином мире. Там, где иной вес вашего тела; где звуки достигают ваших ушей совсем не так, как на земле; где цвета заменены на другие, и обитатели этого мира не похожи на нас с вами. В этом мире, среди инопланетян, вам приходится провести какое-то время.

Вы думаете, что, вернувшись домой, к привычной работе, друзьям и близким, вы останетесь прежними?

Мне рассказывал один дайвер, впервые съездивший на сафари, как он вдруг заметил, что ему не о чем говорить со своими сослуживцами, ему скучно среди них… он стал другим.

Что такое дайвинг?

Это не спорт, потому что ты никуда не спешишь — не стараешься никого обогнать, занырнуть поглубже, побыстрее достичь дна или, опередив всех, вынырнуть из глубины. На самом деле дайвинг — это то, что не передается человеческими словами. Не удивительно, что пишущие о дайвинге ограничиваются расхожей фразой «ты попадаешь в другой мир» и после этого показывают фотографии: вот дельфинчик, а вот осьминожек, морской скат, коралловый риф… Хочется показать всему миру, передать ощущение, красоту и необычность того другого мира, но не знаешь, как.

И никто не знает.

Все эти подводные красоты мы видели по телевизору тысячу раз, и нас уже трудно удивить. Но все они оказываются плоскими и безжизненными, как репродукция Моны Лизы в сравнении с оригиналом, когда вы оказываетесь под водой у кораллового рифа. Первое чувство, которое охватывает вас — это чувство восторга.

Вы медленно парите над кораллами изумительной красоты, вокруг множество рыб ярких раскрасок, различных форм… вы попали на чужую планету.

Вы ощущаете себя по-другому, видите по-другому,
слышите, думаете по-другому…

Если вы хотите потерять в весе, дайвинг — это для вас. Вы забудете о своих лишних пяти, десяти, пятнадцати килограммах, и если даже вы весите центнер, здесь вы ощутите себя юным и легким, как анорексичная модель.

Предметы под водой кажутся больше, чем на самом деле: вы можете увидеть огромную проплывающую мимо рыбу, каких никогда не видели на прилавках магазинов, и не распознаете, что это иллюзия.

Чудеса происходят и с цветом: уже на семиметровой глубине красный становится розовым, на двенадцати метрах красный цвет становится черным, исчезает желтый цвет… а ваша кровь на сорокаметровой глубине будет зеленой. Но в руках у вас чудо-фонарик, вы включаете его — и проплывающая мимо черная рыба с серой полосой вдруг оказывается ярко-красной с ядовито-желтой полосой; вы направляете луч фонаря на кораллы, и они вдруг расцветают всеми возможными цветами, изумляя и поражая. И не удивительно: здесь неземные законы.

Все звуки, которые вы слышите, исходят сверху… но это только кажется, они могут исходить откуда угодно. Вы плывете в невесомости над прекрасным миром другой планеты, другого измерения. И тот, кто однажды испытал это, будет стремиться туда вновь и вновь.

Здесь время течет быстрее, вам это скажет любой опытный дайвер и объяснит, почему. Но не слушайте объяснений — просто вы на другой планете.

Наркотическое опьянение азотом

Действие азота на человеческий организм еще не до конца изучено медициной, нужно сказать, что наука только подступается к этому странному явлению.

На всех это действует по-разному. На одних — как алкогольное опьянение: они ощущают радость, потерю ориентации; другие становятся подозрительными, пугливыми. Был случай, когда, оказавшись «под азотной мухой», начинающий дайвер набросился на своего инструктора и стал его душить. Начинающий дайвер был огромного роста и значительной массы, и инструктору стоило большого труда отбиться от него и вытащить на поверхность. Причем в жизни здоровяк был добрейшим человеком — какая муха укусила его на дне? Непонятно! Часто люди под «кайфом» стремятся вниз, не замечая, что они перешагнули все разрешенные для погружения пределы. Здесь уже задача напарника — вытащить «балдежника» на приемлемую глубину.

Часто, поднявшись на поверхность, человек не помнит, что с ним произошло.

Духи Красного моря

Еще в Петербурге, за день до отъезда в Хургаду, позвонил Александр Ингилевич.

— Да, чуть не забыл: обязательно купи килограмма два гречи!

— В пачках или развесной? — спросил я.

— Безразлично.

Я не стал спрашивать, зачем греча. После догадался сам. Когда едешь на первое погружение в своей жизни, тебя ожидает много нового и не всегда объяснимого.

Например, в России при въезде в новый дом, когда хотели задобрить живущего в нем Домового, на ночь у печки выставляли чугунок с кашей со словами: «Поешь, дедушка Домовой». Иначе, если его не задобрить, он мог невзлюбить новых хозяев и пакостить им: воровать, перекладывать вещи с места на место, стучать в стены и вообще портить жизнь. Иногда ночью садился на грудь хозяину дома и душил его. Мне такое совсем не нужно. Когда собираешься в новое место, желательно знать его традиции и законы. В этом я полностью полагался на опытного Александра.

Я подумал, что двух килограммов будет маловато — Красное море велико, и мы будем погружаться не в одном месте, там тоже наверняка потребуется греча. Купив пять килограммов крупы, я уложил ее в сумку. Вместе с подводным снаряжением сумка оказалась тяжелой, но подъемной.

— У вас перевес три килограмма, — сказали мне в аэропорту. — Нужно оплатить.

Денег, конечно, было жалко — пришлось вытаскивать три пакета гречи из сумки и перекладывать в рюкзак. И хотя мне это доставило некоторые неудобства, но я был доволен, что еду на Красное море не с пустыми руками. Я придавал этой крупе сакральное значение.

Совершать со мной первое погружение в Красном море вызвался Миша Степанов, опытный инструктор, уже десять лет живший с семьей в Хургаде. Он окончил восточный факультет университета в Петербурге, но выбрал себе профессию инструктора по дайвингу.

Каждый, кто занимается дайвингом, помнит свое первое погружение. Не забуду его и я. Я поднялся на борт судна, с которого мы погружались, от усталости еле переставляя ноги в ластах.

— Ну и как? — спросил меня кто-то.

Я пожал плечами.

— Ничего не понял.

В первый раз человек ничего понять и не может, понимание приходит со второго, третьего погружения.

Мой инструктор Михаил — сурового вида коренастый, невысокий человек — вполне коммуникабельный на поверхности, с шуточками и прибауточками, под водой становился жестким и бескомпромиссным. И если я делал что-то не так, можно было нарваться на такие выражения, от которых завяли бы уши. Когда он выкрикивает их в воде, держа во рту регулятор, слов ты, конечно, не разбираешь, только слышишь жуткое бурчание и видишь клубы вырывающегося воздуха, но суть этих слов доходит до печенок. Подобная жесткость присуща многим дайв-инструкторам. Возможно, это необходимое условие при обучении молодых, ведь они погружаются в другую среду, в которой с ними может случиться все что угодно.

В первое погружение я почти ничего не запомнил, кроме упоительного восторга, какой, пожалуй, трудно испытать на земле и которому не найти аналогов.

Вечером в гостинице я спросил Александра:

— Что же делать с гречей? Когда начинать задабривать духов Красного моря?

— Очень хорошо, что ты спросил. Завтра возьми ее с собой, и перед следующим погружением отдай Мише. Он знает, что с ней делать. А ты, главное, посмотри, как он ее возьмет и что при этом скажет — это очень важно.

Здесь, похоже, все было непросто.

На следующий день я привез гречу на корабль. Выждав момент, когда Миша оказался в одиночестве, я подошел к нему с пакетом.

— Вот греча, пять килограммов, — сказал я негромко, чтобы не привлекать внимания: все мистические вещи делаются втайне от окружающих. — Я ее специально из Петербурга привез.

Миша взвесил на руке мешок.

— Вот спасибо! — воскликнул он. — Ну, угодил! Пять килограммов — этого надолго хватит. В Египте гречу не выращивают! Ее вообще нигде не найдешь, а тут — целых пять килограммов! У меня ведь двое детей. Ну, спасибо!!

И я понял, что духи Красного моря довольны!

Изменившееся зрение

Я не срезу понял, что стал другим. Конечно, не настолько, что, подходя к зеркалу, видел внешние изменения — прорезавшиеся жабры и проросшие плавники. Изменения эти происходили внутри медленно, незаметно, но неотвратимо.

Дайверы будут со мной спорить, но они не такие, как все прочие люди, они иные. Конечно, ни они, ни их близкие не замечают этого: изменение происходит постепенно и неприметно для окружающих. Чем больше человек делает погружений под воду, тем значительнее он меняется внутренне.

Дайвер более сосредоточен, молчалив, менее эмоционален. Внутри у него меньше пустоты — вероятно, она постепенно заполняется соленой водой. Дайвинг не делает человека лучше или хуже — он отчетливее проявляет его характер.

Я стал замечать, что фильмы о подводном мире смотрю по-особенному: я проникаюсь атмосферой дна, не отвлеченно созерцаю на экране подводный мир, но ощущаю его, как будто сам погружаюсь в него, начинаю даже дышать по-другому, хотя и отдаю себе отчет в том, что смотрю все это на экране. Под водой мы находимся в другом состоянии организма, и, видя на экране морских обитателей, организм вспоминает это состояние, и ты уже как будто в толще воды, а не на диване возле телевизора.

Раньше, когда я смотрел фильмы о подводном мире, мне, конечно, было интересно. Но ощущение присутствия возникает только у людей, побывавших в тех условиях, проникшихся другой атмосферой.

Поэтому морские съемки мы видим по-разному. Думаю, что дайвер не может создать фильм о подводном мире, скорее он сделает его скучным — из нагромождения эпизодов лишнее будет жалко выбросить.

Исключение, пожалуй, Ив Кусто.

ЕГИПЕТ

Сокровища затонувших кораблей

Первым местом наших подводных съемок стал легендарный британский сухогруз «Голубой чертополох», более известный среди дайверов как «Тистлегорм». Он лежит на дне Красного моря на тридцатиметровой глубине. Этот корабль принимал участие в секретной операции «Крестовый поход». Судно грузоподъемностью пять тысяч тонн везло технику и боеприпасы для британской армии, которая вела кровопролитные бои в Северной Африке против генерала Роммеля. В ночь с пятого на шестое октября тысяча девятьсот сорок первого года «Тистлегорм» был атакован двумя немецкими бомбардировщиками «Хенкель-111». От взрыва судно буквально разорвало пополам — сдетонировали боеприпасы в трюме, при атаке погибли девять человек, оставшиеся члены команды были спасены.

Только через четырнадцать лет после трагедии судно обнаружил Жак- Ив Кусто во время знаменитой экспедиции на исследовательском судне «Калипсо». Этот эпизод был отражен в документальном фильме «В мире безмолвия», а также описан в знаменитой книге Жака-Ива Кусто.

С тысяча девятьсот девяносто третьего года после выхода в свет документального фильма «Последний рейс "Тистлегорма"» затонувшее судно становится местом паломничества дайверов всего мира. Погружение к нему не назвать легкой увеселительной прогулкой: оно считается сложным, даже опасным. Рискуют погружаться к нему только дайверы с немалым опытом, да и у тех не всегда это получается удачно. Опасен «Тистлегорм», как, впрочем, и любой затонувший объект, замкнутыми внутренними пространствами. За долгие годы многие его части подверглись коррозии, и, неудачно зацепившись или опершись на них, можно причинить вред не только себе, но и находящемуся рядом напарнику. Особенно же опасен «Тистлегорм» мощными, постоянно меняющими направление течениями вокруг него, которые могут унести неопытного дайвера далеко от места погружения, и тогда… все зависит от его удачливости.

Мы прибыли на место погружения рано утром.

«Тистлегорм» обнаружить оказалось не так просто. Первым погрузился Махамед — красивый широкоплечий и замкнутый египтянин. Как представитель дайв-центра, он знал место, где должен быть затонувший корабль. Но поднялся на поверхность ни с чем: «Нет корабля!»

Снялись с места, пошли дальше. В новом месте Махамед снова нырнул… Искали затонувший корабль часа два. Наконец, Махамед прицепил конец к «Трислегорму» и минут через двадцать нырнул снова — закрепить корму. Закрепиться нужно было двумя концами, чтобы наше судно не швыряло из стороны в сторону. Чуть погодя подошли еще два судна с дайверами из Европы. Все сосредоточенного вида. И не удивительно: корабль имеет славу объекта, сложного для погружения, кроме того, окруженного мистическим ореолом, о нем ходит много разных легенд.

Добраться до затонувшего корабля можно, только перебирая руками по швартовочному канату. Время от времени спускающегося дайвера полощет течением, как знамя на древке, и здесь главное — не отпустить путеводный канат. Но зато внизу, где течение не такой силы, вас ждет захватывающее зрелище: стодвадцатиметровое поросшее кораллами судно лежит на боку, вокруг разбросано множество его обломков. В трюмах можно увидеть два танка, грузовики, мотоциклы, ящики с винтовками, ручными гранатами. Среди всего этого плавают десятки, сотни разноцветных рыб. Чтобы увидеть все «сокровища», которые хранит этот памятник военной истории, одного погружения окажется недостаточно, и вас всегда будет тянуть туда вновь и вновь.

В Хургаде за немалые деньги вам предложат старинную карту, на которой отмечены затонувшие корабли с трюмами, наполненными древними античными сосудами, мраморными статуями и сундуками с золотом. Можно, конечно, купить такую карту и попробовать себя в поиске сокровищ, но законы Египта очень строги к «черным ныряльщикам», да и затраты на карту вряд ли окупятся.

Смертельное обаяние пучины

Пучина таит в себе множество опасностей. Это не только морские ежи, укол которых может вызвать заражение крови, мурены с острыми зубами, электрические скаты, иглобрюхи и акулы, но и удивительное очарование морского мира, который манит, завораживает… Не дай вам Бог поддаться этому очарованию, потерять голову и забыться. Море мстит жестоко.

Отомстило оно и нам.

Мы ждали на палубе подъема группы, погружавшейся к «Тистлегорму». Первым появился оператор Александр Лучкин. Он не без труда поднялся на палубу, ноги подкашивались, ему помогли снять акваланг, и он в изнеможении опустился на скамью…

— Я, наверное, зацепился в трюме «Тестлигорма», — сказал он, придя в себя. — Воздух кончился.

Как оказалось, он без остановки поднимался с тридцатиметровой глубины с пустым баллоном, вдыхая последние остатки воздуха из жилета, которого всего на три вздоха.

Здесь следует пояснить, что ситуация, в которой оказался оператор, была почти безнадежной. На тридцатиметровой глубине, где властвуют мощные течения, с пустым баллоном у него почти не было шансов на выживание. И только находчивость и желание жить подсказали ему выход. Подниматься, дыша остатками воздуха из жилета — об этом не пишут даже в учебниках по дайвингу.

Но и это не все. Когда поднимаешься с глубины без остановки безопасности, в крови вырабатывается азот. Достигнув критического количества, он может вскипеть в крови и привести к мучительной смерти. В более легких формах он может откладываться в суставах, делая человека инвалидом. Во всех случаях такое всплытие ничего хорошего не сулит. Но если количество азота в крови оказалось незначительным, можно обойтись какое-то время, вдыхая чистый кислород. К счастью, на судне нашелся баллон с кислородом, так что все обошлось без декомпрессионной камеры и последствий для здоровья, которые могли быть губительны. Таким образом, оператор избежал негативных последствий, приняв единственно верное решение.

Когда он окончательно пришел в себя, стали разбираться в обстоятельствах чрезвычайной ситуации. Сам он утверждал, что в какой-то момент, посмотрев на манометр, понял, что у него вполне достаточно воздуха для всплытия. Еще минут пять поснимав морских обитателей, он ощутил затрудненное дыхание и, снова взглянув на манометр, увидел, что воздух в баллоне на нуле, поэтому пришлось совершать экстренное всплытие. Не новичок, опытный ныряльщик, погружавшийся с видеокамерой уже семь лет, вряд ли мог допустить такую ошибку — значит, что-то пошло не так.

О «Тистлегорме» ходят разные слухи, много среди них мистических, недобрых, и здесь, похоже, не обошлось без этого…

Только на следующий день, просматривая отснятый им материал, мы поняли, что же случилось на самом деле.

По кадрам была восстановлена картина, и оказалось, что с того самого момента, когда оператор посмотрел на манометр в первый раз, до того момента, когда он посмотрел на него вторично, прошло не пять, как он предполагал, а целых пятнадцать минут.

Объяснение этому простое: слишком пленителен подводный мир, оператор чересчур увлекся съемками морских обитателей, окружавших его, и с этой минуты время для него текло по-другому. Стараясь сделать интересную съемку, он забыл об опасности, уплыл от напарника — его увлекло очарование этого мира, который манит, обвораживает… Бойтесь потерять над собой контроль: под водой это может стоить жизни.

Некоторые дайверы, либо увлекшись, либо соревнуясь друг с другом, уходят на неразрешенную глубину, и бывает, что не возвращаются. Об этом нужно помнить всегда.

Одно из таких напоминаний — Барбара, которая покоится на дне Голубой Дыры в Дахабе. Акваланг и то, что осталось от Барбары, не поднимают, она лежит на стометровой глубине как напоминание рисковым дайверам о небезграничности человеческих возможностей.

И хотя у нас не было в планах погружаться в Голубую Дыру, но на этой поучительной истории, пожалуй, стоит остановиться подробнее.

Тайны Голубой Дыры

Загадочная, таинственная, уже многие десятилетия манящая дайверов всего мира Голубая Дыра располагается в одном из красивейших рифов Красного моря в пятнадцати километрах севернее Дахаба. По неизвестной причине в огромном рифовом массиве образовалась дыра диаметром почти пятьдесят метров. Она имеет вид колодца, уходящего на глубину ста с лишним метров. Голубой Дырой прозвали ее из-за изумительного бирюзового цвета воды, который манит аквалангистов, обещая не только ошеломляющую красоту погружения, которой не увидишь ни в каком другом месте планеты, но и смертельную опасность.

Недаром древняя легенда о Голубой Дыре гласит о том, что жил в этих местах эмир. Дворец его стоял на берегу Красного моря, и был он несказанно богат. Но главным своим богатством считал он дочь ангельской красоты и кроткого нрава.

Однако совсем не такой становилась девушка, когда отец уходил в военные походы против неверных. Переодевшись в простые одежды, она тайком выходила из дворца и, познакомившись с понравившимся ей юношей, польстившимся на ее красоту, через тайную дверь заманивала его во дворец и всю ночь занималась с ним развратом. Наутро слуги забирали несчастного юношу и, связав ему руки и ноги, бросали в Голубую Дыру…

Так злодейка скрывала свое истинное лицо. Много загубила она человеческих жизней, и продолжала бы губить и дальше, но одна из ее служанок проговорилась вернувшемуся из похода эмиру. Эмир рассвирепел и хотел сначала отрубить голову блуднице, опозорившей его род, но потом приказал бросить ее в ту самую Голубую Дыру, где гибли несчастные юноши, и разрушить дворец, в котором распутная дочь его занималась развратом.

Как гласит легенда, последними словами девушки, перед тем как ее бросили в воду, были: «Я буду забирать всех, кто осмелится войти в воду в этом месте, пока не найду достойного».

С тех пор место это прослыло гиблым. Бывало, пойдет купаться туда кто-нибудь из местных, да и не вернется, и даже тела его не находят — «как в воду канул». И не раз, и не два такое приключалось, так что местное население, помнившее древнюю легенду, в этих местах не купалось.

На долгие годы забылось сказание о дочери эмира. Пока не стали появляться в этих местах первые дайверы. Удивительные красоты Голубой Дыры манили их, не давая покоя…

И вспомнилась древняя легенда, когда стали пропадать в ней самые отчаянные из ныряльщиков. Говорят, что дайвер, опустившийся ниже предела разрешенного, видит прекрасную, обнаженную, небесной красоты деву, которая открывает тайную дверцу во дворец эмира и манит к себе отчаянного пловца… Как тут устоишь! А если кто-то и удержится, то после он списывает странное это видение на галлюцинации отравленного азотом организма. Но забыть увиденное он не в силах и, вернувшись, вновь опускается в небесно-бирюзовые воды Дыры, ища заветную дверь…

Скольких еще погубила коварная обольстительница, сказать невозможно, но на берегу неподалеку от Голубой дыры располагаются мемориальные доски на всех языках мира с именами погибших в этих местах аквалангистов. Чтобы не пугать отдыхающих, египетские власти периодически очищают от этих досок риф, однако доски нарастают снова… и будет это происходить до тех пор, пока не успокоится мятежный дух дочери эмира.

На дне Голубой Дыры на глубине ста четырнадцати метров лежит голландка Барбара, нашедшая здесь свой покой. Донырнуть до нее может не всякий: на такую глубину уходят только технические дайверы. Она лежит там больше десяти лет как напоминание отчаянным рисковым дайверам о том, что ждет их, если они выйдут за пределы разрешенных глубин.

Георгиевская ленточка

Мы погружались к «Тистлегорму» еще не раз — и ночью, и днем, и каждый раз он производил невероятно сильное впечатление. Одно из наших погружений состоялось 9 мая, в День Победы. Это было особенное чувство, переполнявшее всю команду. И не описать те эмоции, которые я испытал под водой, когда увидел привязанную к поручню погибшего корабля георгиевскую ленточку. Как добрая весть кораблю, что мы помним его, и он погиб не напрасно.

Поздно ночью, сидя на верхней палубе нашего судна, я особенно остро ощутил всю трагедию того времени. Надо мной было небо с миллиардами звезд, а подо мной, на дне — погибший, изуродованный войной «Тистлегорм»… Я видел, как со всех сторон на него бросались немецкие самолеты, поливая его пулеметным свинцом, как вздымалась поднятая бомбами вода. Вой самолетов, выстрелы пушек, стрекотание пулеметов, горох пуль по обшивке судна, человеческие крики, стоны раненых… все это смешалось в бешеный гул. Самолеты заходили снова и снова, атакуя «Тистлегорм». Пушка на носу непрерывно била по самолетам, но они с воем проносились над кораблем, делая новый заход… и одно, главное попадание бомбы в центр корабля и затем страшный взрыв, разорвавший судно пополам; и, заполняясь водой, оно начало уходить под воду. А фашистские самолеты все заходили на «Тистлегорм», добивая, забрасывая его бомбами, посыпая пулеметной дробью…

…И снова была тишина, легкий морской ветерок трепал волосы, над головой — звездное небо Египта, а подо мной — останки боевого корабля, который когда-то назывался «Тистлегорм».

СУДАН

Судан не для «чайников»

Судан — одно из интереснейших в мире мест для погружений с аквалангом. Здесь можно увидеть акул, рыб-молотов, морских черепах, гигантские стаи барракуд и еще великое множество подводной живности. Но погружения в этой части Красного моря совсем непросты. По правилам, прежде чем нырять здесь с аквалангом, нужно иметь, самое малое, пятьдесят погружений. Но и это не гарантия того, что все пойдет по намеченному плану.

У нас собралась группа многоопытных ныряльщиков, самые неопытные из которых имели более трехсот погружений в разных местах планеты. Но «звездой» среди них оказался я: за моими плечами было целых одиннадцать погружений… и, конечно, с первого дайва все это поняли.

Мои жалкие и позорные старания опуститься на глубину не увенчались успехом, что-то там заело, я растерялся и надавил куда-то не туда. Это заметил один из гидов, сопровождавших группу, итальянец Марко. Он подплыл ко мне и во время всего дайвинга, если так можно выразиться, не отплывал от меня ни на шаг. В следующее погружение он снова был со мной, не давая уходить на слишком большую глубину или всплывать чересчур высоко.

Самое сложное и опасное в этих местах — течения, которые возникали внезапно и так же внезапно прекращались. Не раз нам пришлось на себе испытать их неумолимую силу.

Где живет «капут»

Одно погружение запомнилось мне особенно. Да и не только мне.

Мы плыли на тридцатиметровой глубине вдоль живописного рифа Шаб-Руми. Иногда из мути появлялась акула, потом еще одна… пробуравив нас мертвыми глазами и покружив над нами, они уходили по своим делам. Огромный скат, махнув плавниками, как крыльями, проплыл мимо; гигантская стая метровых барракуд закрыла небо, потом, вдруг переменив направление движения, пошла в нашу сторону, но не дошла на расстояние вытянутой руки. Я попытался было примкнуть к их стае, но меня не приняли и, проигнорировав, проплыли мимо. Все это восхищало и изумляло меня.

Вдвоем с гидом и моим напарником во всех погружениях в Судане — итальянцем Марко — мы двигались вдоль рифа, созерцая удивительную подводную растительность и морских обитателей этих мест. Основная наша группа ныряльщиков, исследуя другую часть рифа, задержалась. Наконец, мы увидели их вдалеке направляющимися в нашу сторону.

Неожиданно мы попали в зону сильного течения. В этих местах течения не редкость, но это было каким-то особенным. Поначалу, изо всех сил борясь с ним, я не мог понять его направления. С каждой секундой течение усиливалось. Бороться с течением на глубине — дело неблагодарное, ныряльщик всегда в проигрыше: оно вытягивает силы и, обессилив тебя, делает с тобой все, что захочет. Этого допустить было нельзя. Тем более, что это течение было каким-то особенным: оно гнало нас не как обычно, вдоль рифа, а вверх, на плато.

— Вверх, на плато, не поднимаемся. Если туда поднялся, там капут, — говорил нам итальянец Маорицо на брифинге, какие устраивают перед каждым погружением. — Идти только вдоль рифа, не на плато. Иначе капут.

Нетрудно догадаться, что он подразумевал под словом «капут».

Мой спутник Марко был встревожен. Течение действительно крепло с каждой секундой, нас буквально волокло вверх. Марко, как человек опытный, понял все раньше — он схватил меня за руку и вытащил из опасной зоны чуть выше и в сторону, в небольшую выемку в коралловом рифе, как ему казалось, в безопасное место. Силы были на исходе, они растратились в борьбе с течением. Понимая это, Марко дал мне передохнуть, знаками показав, чтобы я взялся двумя пальцами за ту часть рифа, где не растут ядовитые растения (на глубине вообще лучше ничего не трогать, так как последствия могут оказаться трагическими).

Здесь действительно не было такого течения, как внизу, и я, отдыхая, держался двумя пальцами, как показывал Марко. Сам он в это время уплыл искать выход, по которому можно уйти подальше от течения. Я, конечно, слышал о восходящих течениях, но в полной мере не понимал опасности, в которой мы оказались.

Почему «капут», я осознал только потом. Если бы течение вынесло меня на риф, то сильные волны, гуляющие по нему, гоняли бы меня по острым кораллам до тех пор, пока я не превратился бы в труху. Думаю, что после такой «прогулки» по живописному рифу от меня не нашли бы и кусочка костюма. Восходящее течение — одно из самых опасных в дайвинге. Человек, увлекающийся погружениями, может за всю жизнь ни разу не встретиться с ним, но если уж встретится, то все будет зависеть от его опыта и везения. Но всего этого я тогда не знал…

Да и хорошо, что не знал. Изредка я поглядывал на своих товарищей, которых, как и меня, швыряло течение. Хотя я оказался в наиболее выгодном положении под прикрытием рифа, но все они были опытными дайверами с сотнями погружений в сложных условиях. Сверху я видел, что и они в растерянности изо всех сил цепляются за риф. В это время все усиливающееся течение неумолимо тянуло меня на плато, я вверх ногами болтался вдоль рифа, как знамя на древке, отчаянно цепляясь за камни рифа, понимая, что отпусти я его — и меня вышвырнет к «капуту».

Наконец, из-за поворота показался Марко и замахал мне рукой, чтобы я плыл в его сторону. Значит, там не было течения или оно было слабее. Я сделал над собой усилие и буквально заставил себя с силой оттолкнуться от рифа, придав себе ускорение не только ластами, но и руками. Марко встретил меня и, схватив за руку, втолкнул в небольшую пещерку, куда течение не достигало.

Все это происходило на глубине двадцати метров, и нужно было подняться до пятиметровой глубины, чтобы, остановившись в толще воды на три минуты, пройти декомпрессию. В ином случае скопившиеся в крови пузырьки азота могли убить нас. Днище зодиака (зодиак — надувная лодка), на котором мы пришли, было над нами. Марко снова уплыл на разведку течений и замахал мне рукой, чтобы я плыл подальше от опасного рифа. Здесь действительно было спокойно, и мы остановились на глубине пяти метров на спасительные три минуты. Глядя вниз, я видел, что внизу у рифа, где оставались наши товарищи, происходит какая-то неразбериха. Я не мог понять что, но что-то шло не так.

Наконец мы с Марко поднялись на поверхность и вымотанные борьбой не без труда забрались на ожидавший нас зодиак.

Море было неспокойно, зодиак подбрасывало на волнах, ветер усиливался. Неспокойно было и у меня на душе, я видел по лицу итальянца, что он тоже встревожен. Поскольку мой английский обещал желать лучшего, на поверхности мы понимали друг друга хуже, чем под водой, где язык общения ограничивался десятком жестов.

По коралловому рифу гуляли белые барашки, вода пенилась, глубина там была метра полтора, и я с ужасом смотрел на эти волны. Мы молча и напряженно вглядывались в воду, ожидая всплытия наших товарищей. Но шло время, а на поверхности никто не показывался. И тогда я понял, что самое тяжелое — это ждать из-под воды своих товарищей, когда не знаешь, что там с ними. А волны и ветер усиливались, усиливалось и напряжение.

Ну, слава Богу! Рядом с бортом показалась голова одного дайвера, затем другого, третьего… Все они молча, без обычных шуточек, забрались в лодку и, сложив горой акваланги, уселись по бортам зодиака. Мотор взревел, и лодка понеслась по волнам.

Глядя вдаль, ты мчишься по волнам Красного моря. Зодиак подбрасывает на волне, он ухает с метровой высоты, соленые брызги летят в лицо, лодка подлетает снова и опять низвергается, и брызги бьют в лицо. А ты крепко держишься за ремень зодиака — и опять молод, силен и прекрасен. И нет такого в этой жизни, чего ты не смог бы преодолеть.

Ветер развевает твои волосы, ты только что заглянул в мертвые глаза акулы и спасся от могучего, тупого течения. Ты увидел, ощутил неумолимость смерти, и сейчас понимаешь, как чудесна жизнь, и рядом с тобой в лодке — такие же молодые, сильные и красивые люди… Летишь на огромной скорости вместе с ними по пенящимся волнам, и нет ничего в жизни прекраснее этого момента!

Но это сейчас.

А потом…

А потом…

Мне рассказали, что одного нашего товарища все-таки выбросило на риф — опыт не помог. И не удивительно, ведь в руках у него была камера, он не мог ее бросить, чтобы ухватиться за риф. Спас его гид Маорицо. Он догнал его и забрал камеру, а потом помог вырваться из объятий смертоносного течения.

А погружавшиеся с нами дамы за ужином, посмеиваясь, рассказывали, что там, на дне, прощаясь с жизнью, они думали не о пройденном жизненном пути, а о незаконченных делах. Одна вдруг вспомнила о том, что не родила второго ребенка, другая — о том, что внуки еще не выросли… Вспоминались также старенькая мать, нуждающаяся в поддержке, несостоявшееся замужество…

Неизвестно что

Глубину под водой вы определяете не на глазок, а только по схожему с большими часами, надетому на руку компьютеру. Без него невозможно угадать, сколько до поверхности — пятнадцать, двадцать метров — или вы опустились до критической глубины в сорок метров, за которой… неизвестно что. Может быть, ничего. А может быть, стая пингвинов, или учитель географии, грозящий вам пальцем: «Родителей вызову!»… или у вас свои оригинальные видения. Это называется азотное опьянение. На каждого глубина действует по-своему, поэтому при погружениях и положена предельная тридцатиметровая. Не нужно уходить ниже, в страну галлюцинаций, — оттуда можно не вернуться.

Наваждение

Вокруг нас кружили акулы. Из мути воды вдруг выступает двухметровый силуэт, и вот акула движется в твою сторону… на тебя!.. Но в какой-то момент быстрым движением хвоста меняет направление и уходит обратно в муть. И ты вздыхаешь с облегчением.

Мы вдвоем с Марко, зависнув на тридцатиметровой глубине в толще воды, с восхищением созерцаем этих быстрых и неумолимых существ. Под нами — бездна. Сколько метров внизу: сто, триста?.. а вокруг акулы. Магическое зрелище.

Как известно, акула становится убийцей-каннибалом еще в утробе матери. Самая сильная из акул пожирает своих братьев и сестер, и уже рождается убийцей. «Многие знания — многие печали: и тот, кто умножает познания, умножает скорбь…»

Никогда больше не буду читать про акул! Хоть убейте.

С восторгом и изумлением смотрел я на этих удивительных рыб, внезапно появляющихся со всех сторон: сверху, снизу, сбоку… Под нами не было дна. Два маленьких человека с аквалангами за спинами зависли в пустоте, а вокруг них кружили самые совершенные из существующих на планете убийц. Они были явно чем-то возбуждены. Любуясь этими прекрасными созданиями, я на некоторое время забыл о напарнике, да и вообще обо всем на свете. Я вертел головой, с замиранием сердца наблюдая за их грациозными движениями; казалось, они были везде.

Я оглянулся назад, где был Марко, но его не увидел, значит, он отплыл куда-то в сторону. Маска ограничивает видимость: когда она на лице, отсутствует боковое зрение, и ты способен видеть только то, что впереди. В поисках напарника я начал вертеть головой в разные стороны, крутясь на месте; но ни сзади, ни сверху, ни снизу его не было… и везде, куда бы я ни смотрел, мои глаза видели только акул…

Легкая паника охватила меня, я взглянул на компьютер на руке, он показывал тридцать семь метров глубины. Куда подевался мой напарник, я не понимал. За такое короткое время он не мог уплыть настолько далеко, чтобы я его не видел. Он просто исчез. В голове промчалась мысль об азотном опьянении, когда на глубине у ныряльщика начинаются галлюцинации. Но я-то сейчас адекватно оценивал ситуацию… или мне это только казалось, а мое сознание уже находилось под воздействием азота, и все это было бредом отравленного мозга?.. Может быть, нет никаких акул… да и меня уже нет.

Я поддул из баллона в жилет воздух и медленно стал подниматься к поверхности. В это время я продолжал крутить головой в разные стороны, разыскивая напарника.

И вдруг я увидел его — он завис где-то в пяти метрах надо мной, чуть в стороне. Марко манил меня руками, чтобы я поднимался повыше, должно быть, не понимая моей тревоги. От сердца отлегло.

Потом, размышляя над причинами этого происшествия, я пришел к заключению, что холодные и мертвые глаза акул обладают гипнотическим действием, оно парализует человека животным страхом, и он не видит уже ничего и никого, кроме акул.

Но нельзя поддаваться панике: паника на глубине — это смерть. И, значит, акула тебя победила.

Спасибо… что спас

— Спасибо! Спасибо, Маорицо!..

Итальянец, проходя мимо, улыбнулся, потрепав девушку по плечу и, не останавливаясь, прошел в рубку.

— …Спасибо, что спас, — уже негромко и как бы про себя проговорила она, глядя ему вслед.

Что произошло там, на глубине, никто не знал, да мы и не спрашивали. Там может произойти все, что угодно. Гиды, сопровождающие группу, должны предусмотреть все.

Это мы приезжаем, отдыхаем и уезжаем. А они остаются, чтобы нас спасать.

Подводный дом «Преконтинент-2»

Человечество всегда мечтало о подводных мирах. Первым человеком, воплотившим эту мечту в жизнь, был Жак-Ив Кусто. На дне гавани Марселя около замка Иф, известного по произведению Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», в 1962 году он построил первый в истории подводный дом, дав ему название «Преконтинент-1».

Следующий подводный дом «Преконтинент-2» был установлен Жаком-Ивом Кусто в двадцати пяти километрах от Порта-Судан в лагуне рифа Шааб-Руми.

С некоторых пор дайверы всего мира избрали развалины созданного Кусто дома для погружений. Изначально Ив Кусто задумал создать на дне поселок в виде космического уголка другой планеты, построив дом в виде звезды, похожей на инопланетную космическую станцию из будущего. Неподалеку располагался подводный гараж для «ныряющего блюдца», в котором Кусто и члены его команды опускались на большие глубины, склад-сарай и двухместный домик «Ракета».

Куда мы и направлялись.

Дача Кусто

Легкое течение несло нас вдоль живописнейшего кораллового рифа Шааб-Руми. Течения бывают не только врагами дайвера, но и друзьями. Когда тебя, подняв на руки, несет ласковое течение, нужно расслабиться — в такие минуты невесомости приходит ощущение парения. При этом, что немаловажно, не расходуется энергия и уходит меньше воздуха из баллона, и ты можешь дольше наслаждаться удивительными видами морского дна.

Паря вдоль рифа, мы оказались возле клетки для защиты от акул. От клетки почти ничего не осталось, только прутья, покрытые илом. Они лежали внизу под нами на глубине приблизительно сорока метров. Значит, дом Кусто близко. Мы прошли еще немного вдоль рифа, поднялись по нему вверх. Нашим глазам открылось небольшое плато, на нем — развалины какого-то сооружения, вероятно, сарая, а чуть правее — инопланетный корабль…

Да нет, на обрыве стояла избушка на четырех куриных ножках; рядом с ней небольшая полянка, поросшая кустиками; живописные, поднимающиеся вверх скалы; скамеечка возле калитки; а из трубы избушки вверх поднимался дымок. Уютное местечко, чтобы встретить старость. На природе, дыша свежим воздухом, хотя все это показалось мне с первого взгляда. Не избушка это была вовсе, а все-таки космический инопланетный корабль, и не кустики это выросли на полянке, а морские кораллы. А дымок, вьющийся из трубы «избушки» — воздух, выходящий в отверстие в крыше, который выпускает заплывший туда дайвер. А жаль! Вот бы в таком живописном месте дачку снять, в тишине книжки бы писать о наших приключениях…

Это строение раньше было ангаром для «плавучего блюдца», на котором Кусто опускался на глубину до трехсот пятидесяти метров. Ангар стоит на краю рифа, откуда открывается замечательный вид. Меня не оставляла мысль, что это одно из самых живописных мест для строительства дома. Вероятно, и Кусто был такого же мнения.

И потом, когда уже уходили на болтающийся над нами зодиак, я все оглядывался.

Эх, душевное местечко…

«Мне страшно нырять ночью»

Ночное погружение особенно интересно своей загадочностью и невероятным ощущением ирреальности.

«Я ныряю с аквалангом уже двадцать лет, но до сих пор мне страшно нырять ночью», — говорил Ив Кусто в своем фильме «Мир без солнца». Возможно, мне нужно погружаться двадцать лет, прежде чем я научусь бояться. Ведь страх приходит, когда ты знаешь, что может произойти с тобой — а у меня слишком мало опыта для страха. Я ощущал только фантастичность ситуации. Разрезая тьму, фонарь вырывал разбросанные части погибшего корабля, ночных морских обитателей… и это было странное зрелище.

Когда вдруг из-за лежащего на дне корабля поднимается удивительный свет, ты не понимаешь, что это. Фантазия рисует удивительные картины. Свет поднимается все выше, становится все ярче… и ты замираешь, завороженно глядя на это удивительное явление. Но проходит секунда-другая, и ты понимаешь, что впереди из-за корпуса судна поднимается дайвер с фонариком. Просто преломление света и теней завораживает, создавая фантастические картины.

Ничто на земле не сравнится с необычностью этого зрелища.

Инопланетная виза

Скажите, а что это у вас за виза? — на пограничном контроле спросила меня офицер таможни. — Где это вы побывали — на другой планете, что ли?

— Это виза Судана, — ответил я.

— Ах, вот как?! — покачала она головой.

Суданская виза в паспорте по сравнению с другими выглядит действительно странно: на наклеенной в паспорт бумажке текст написан от руки.

ОСТРОВ КОКОС

В каждой избушке свои погремушки

Погружения у острова Кокос отличаются от погружений в Египте или Судане. Здесь все делают группой. В первый день гид выдал каждому дайверу по спутниковому буйку. В случае, если дайвера унесет в океан, он должен будет включить его. Через спутник на судно поступает сигнал, по которому его можно найти живым и здоровым… если он, конечно, будет еще жив и здоров.

Дайверы должны держаться рядом, ни в коем случае не отрываясь от коллектива. Как рассказывали на брифинге, проводимом перед каждым погружением, нужно опуститься и не суетиться: не плавать туда-сюда, ища острых ощущений, как делают в Египте, а ждать, зацепившись за камни. Острые ощущения — акулы и другие свирепые рыбы — вас найдут сами. Так мы и делали.

Здравствуйте, я ваша тетя

Первый дайв возле острова Кокос не произвел сильного впечатления. Кораллов здесь почти нет, краски преобладают серые, рыб тоже мало. Мы уныло опускались вдоль каменистого уходящего в глубину склона. Небольшая мурена, разевая старушечью пасть, выглядывала, как в окно избушки, из своей пещерки; проплыл иглобрюх, мелкие рыбешки разбежались в стороны…

Вдруг я увидел небольшую рифовую акулу. Она лежала на дне неподвижно, рядом еще одна, и еще… Всего их было пять. Мы медленно двигались вдоль склона, и тут увидели странную картину: около пятнадцати акул резво крутились вокруг большого камня — это был странный хоровод, значение которого невозможно было понять. Мы остановились, глядя на этот замысловатый танец стаи акул.

И тут из мути воды появился первый хаммерхед. Его называют «молотоголовой акулой» за странную форму головы, напоминающую молот, по краям которого расположены глаза. Он был около двух метров, за ним пришел второй, покрупнее. Они угрожающе кружили вокруг нас, любой из них мог легко откусить человеку ногу. Эти рыбы входят в десятку самых опасных для человека акул. Гид возбужденно замахал нам руками, указывая куда-то наверх. Большая стая хаммерхедов медленно проплывала над нами. Зрелище завораживающее.

И тут я внутренне сжался и замер, сердце бешено заколотилось. Я видел, что и все дайверы замерли — каждый из них понимал, кто пришел с нами поздороваться. Это была большая галапагосская акула длиной около пяти метров, толщиной в два обхвата. Она стремительно выплыла, затмив собою всех остальных акул и вселив в душу трепет. Одна из самых безжалостных убийц — недаром наравне с белой акулой она входит в пятерку самых опасных для человека морских обитателей. Она словно выплыла из фильма «Челюсти» и, стремительно сделав круг, ушла восвояси — должно быть, охотиться на купальщиков или сниматься в новой серии фильма.

Большая охота

Ночное погружение возле острова Мануэлита запомнилось не только мне, но и видавшим виды дайверам.

На брифинге гид Филиппо, который шел с нами на погружение, говорил: «Нужно держаться невдалеке друг от друга и не меньше, чем на метр от дна: если вас заденет какая-нибудь акула и нанесет рану, остальные акулы вас просто разорвут».

Я не вполне понимал, о чем предупреждает гид, только почему-то холодок прокрался под гидрокостюм, стало как-то не по себе, тоскливо заныло сердце… А может, не ходить сегодня, пропустить? В другой раз пойду на ночной дайв. Но стало неловко перед товарищами: их, значит, разорвут, а я на кораблике отсижусь?

С палубы перебрались на лодку, где хранилось наше снаряжение, посмотрел на манометр, по которому определялось давление воздуха в баллоне. Обычно их заряжали в наше отсутствие. Но сейчас мой баллон оказался пуст. Снова тоскливо заныло сердце… Дурной знак; может, все-таки остаться?.. Но матрос ловко протянул шланг с корабля, и гид заправил баллон. Я опоздал.

На моторной лодке добрались до места. В темноте координация нарушается, ремни жилета застегиваешь на ощупь. Мы сели на край лодки, гид скомандовал погружение, и мы спинами назад бросились в черную воду. Глубина оказалась небольшой, всего десять метров, но когда мы достигли дна, изумлению не было предела — в свете наших мощных фонарей десятки акул стремительно носились вдоль дна! Здесь были довольно большие, полутораметровые особи и совсем маленькие акулята, они с большой скоростью плавали вдоль дна, мгновенно меняя направление, увертываясь друг от друга, местами дно кипело акулами; они забивались под камни, поднимая со дна ил, извиваясь, выкручиваясь телом. Иногда из-под камня выскакивала невезучая рыбка, и вся голодная стая бросалась за ней. В страхе смерти она металась между акулами, поблескивая, шмыгала под камень, акулы кидались за ней, вспенивая ил, наперегонки пытаясь сожрать бедную рыбешку. Рядом — подобная акулья свора, между ними плавают большие и хищные рыбы. Они тоже пришли на охоту. Сейчас время хищников, а «кто не спрятался — они не виноваты»!

Мы почти час плыли над этим разгуляем. Не повезло тем рыбкам, которые не нашли убежища на ночь — судьба их была трагична. Дно всюду кишмя кишело акулами. Тогда-то я понял значение слов Филиппо, что «если какая-нибудь акула нанесет вам рану, остальные вас просто разорвут».

Я ни на мгновение не усомнился в том, что гид сказал правду. Они были сейчас настолько голодны и возбуждены, что, почувствовав запах крови, примчались бы, обгоняя друг друга — десятки, сотни акул — и рвали бы со всех сторон…

Умный в гору не пойдет, а под воду и подавно

Я часто задумываюсь о том, насколько опасен дайвинг. В учебниках пишут, что это чуть ли не самый безопасный вид экстремального отдыха. Возможно, оно и так.

В нашей съемочной группе в Коста-Рику моим соседом по гостиничному номеру оказался фотограф Андрей Морозов. Выяснилось, что он не только дайв-мастер, но и альпинист высшей категории — альпинист-спасатель. Помимо этого, он занимается экстремальной фотографией в горах на Монблане и под водой. По его словам, дайвинг намного опаснее скалолазания. Когда люди занимаются скалолазанием на природе, как правило, скалы уже зачищены, сняты камни, которые могут упасть, причинив вред, прибиты страховочные кольца, и практически отсутствует всякий риск.

Другое дело — альпинизм, он близок с дайвингом, хотя есть значительные отличия. В альпинизме очень силен командный дух, там каждый в группе отвечает не только за себя, но и за своих товарищей. Альпинист должен постоянно держать себя в спортивной форме, бегать по десять километров, развивать силу рук, чтобы в случае чего спасти — и не только себя. Он неотделим от команды, как команда неотделима от него.

В дайвинге ты зачастую погружаешься с людьми мало знакомыми, здесь, в толще воды, каждый отвечает за себя — инструкторы всегда говорят об этом. Так что на дне ты всегда один. Конечно, каждому хочется думать, что в случае непредвиденной ситуации его спасут, вытащат с глубины. Часто так и случается, но не всегда.

Незабываемый отдых или смертельная опасность

Если у вас пройден первый курс дайвинга, и вам разрешено погружаться на десять-четырнадцать метров — можете чувствовать себя в безопасности. С этой глубины вас еще можно вытащить, не особенно опасаясь смертельной декомпрессии, да и количество азота в крови на такой глубине смехотворно мало.

Другое дело — тридцатиметровая глубина. Если вам вдруг стало плохо на этой глубине, то вытащить вас будет непросто. Как говорят дайв-мастера, один труп — плохо, а два — еще хуже. Потому что тот, кто решится поднимать вас на поверхность, рискует своей жизнью, и если поблизости нет декомпрессионной камеры, то судьба обоих незавидна.

Лучшее, что может сделать дайвер, увидев, что напарнику сделалось плохо и он потерял сознание — это поддуть его жилет и запустить его тело на поверхность, надув буек безопасности, чтобы наверху его кто-нибудь подобрал. А сам, соблюдая остановки безопасности, будет подниматься вслед за пострадавшим, а это минимум пять минут — для человека без сознания, болтающегося на поверхности, время слишком продолжительное. Сознание можно потерять, если вы имеете какое-нибудь заболевание, о котором не знаете, и организм оказался перенасыщен азотом. Или от избытка азота в крови вы можете попросту заснуть под водой. Вам будут сниться чудные сны, а в это время вы медленно будете опускаться все глубже и глубже… Чтобы избежать этих прекрасных сновидений, нужно не употреблять алкоголь и следить за показаниями компьютера. И больше ничего. Все очень просто.

На судне «Арго» был случай самого короткого сафари. В первый же день погружения один дайвер потерял на большой глубине сознание, и когда его вытащили, судно вынуждено было экстренно сниматься с якоря и идти обратно в порт, до которого тридцать шесть часов пути. Оказывается, весь путь до острова ныряльщик безудержно употреблял крепкий алкоголь. Дальнейшая его судьба неизвестна, но у остальных отдых точно был испорчен.

Никто не кинется за вами, если вы всплываете под винты катера; никто не бросится за вами, когда вы уходите на смертельную глубину, превышающую тридцать метров. Ваша жизнь под водой в ваших руках.

Если вы хотите безопасно наслаждаться красотами цветного подводного мира, увидеть то, что вы не увидите и не ощутите в реальной жизни, не погружайтесь глубже десяти-двенадцати метров.

Если вы хотите острых ощущений, если стремитесь заглянуть в глаза опасности, столкнуться нос к носу с безжалостным чудовищем, ощутить восторг и изумление, которые останутся с вами на всю жизнь, хлебнуть адреналина и, пусть ненадолго, стать счастливым — ваш путь на глубину!

Так что — выбирайте! Лично я сделал свой выбор.