Детство Рудольфа

Детство Рудольфа

К 80-летию Р. Х. Нуреева

Что Рудольф Нуреев был звездой балета, в Уфе вам скажет каждый. Расскажут и о театре оперы и балета, хореографическом училище. Но если вы, прочитав воспоминания танцора об уфимском детстве, спросите, где стоял его дом, ответ не будет столь быстрым и уверенным. Те, кто в теме, вспомнят о доме № 40 по улице Зенцова. Вот только ответ на вопрос не так прост, как кажется.

 

Сначала о трудностях перевода. Несмотря на то, что имеется русский текст автобиографии великого мастера балета, это вовсе не значит, что в книге мы читаем точно то, что в 1962-м говорил сам Рудольф Нуреев. О своей тогда ещё совсем недлинной жизни он, действительно, рассказывал на языке русском. Но слова его перевели на английский, языка он в то время практически не знал и всё равно не смог бы поправить неточности. Да ещё и издатели торопились: уже через год после громкого побега вышла книга «Nureyev. An Autobiography With Pictures». И сегодня мы вынуждены читать обратный перевод.

Когда танцор говорил о вещах всем известных, проблем не возникало. Но вот такая, например, фраза: «Я до сих пор хорошо помню маленькую башкирскую деревню, где мы жили в течение двух лет, – мне помнится, она называлась…». Дальше идут разночтения – то ли Чичуна, то ли Щичуна. Не удивлюсь, если Нуреев со специфическим акцентом говорил, к примеру, о какой-то расположенной вблизи Уральских гор Чишме (башк. Шишмә). Переводчик на русский не вполне понял, как должно звучать название в обратном переводе. Но, может, просто ошиблись, и надо Щучье, как утверждает всезнайка Википедия? Но и такой деревни в списке населённых пунктов Башкирии тех лет нет. Требуются подсказки. Собрав все фрагменты о деревне, придём к выводу, что деревня, скорее всего, была русской (возможно, даже населённой старообрядцами), к тому же неподалёку от Челябинской области или даже в ней самой (заболевший Рудик оказался в больнице именно г. Челябинска). И, что вполне очевидно, вблизи от железной дороги – ехали-то из Москвы. Впрочем, эта тема ждёт своего исследователя, нас же интересует Уфа.

Главная задача – найти настоящий уфимский дом великого танцора. Итак, сначала о том, почему Нуреев не жил в доме № 40 по Зенцова. Адрес этот впервые появился после выставки фотокорреспондента ТАСС В.П. Вонога, который в ноябре 1987 года сопровождал Нуреева в поездке по Уфе (кстати, у Виктора Павловича имеется ещё один снимок, на котором танцор стоит совсем у другого дома – № 51 – должно быть, по улице Свердлова). Вот что читаем об этом дне у писательницы Елены Обойминой: «Старый дом Рудольфа был снесён, а на его месте выросло безликое многоквартирное здание, так что он едва узнавал индустриальный пейзаж». Ближе к истине оказалась журналист Нина Жиленко, которая лет пятнадцать назад со слов ныне покойного Виктора Вонога описала то, давно уже ставшее легендарным, 30-летней давности воскресенье ноября так: «Машина медленно двигалась по улице Зенцова, где когда-то жила семья Нуреевых (дом не сохранился, на этом месте построили гаражи)».

Впрочем, эти разночтения для нас не имеют значения: задолго до приезда Рудольфа Хаметовича дом его детства был снесён. Но где же он стоял?

Можно, конечно, обратиться в Адресный стол, точнее, в архив такового. Адрес, безусловно, назван и в хранящемся в архиве ФСБ деле «невозвращенца» Р.Х. Нуреева. Только не очень понятно, в каком городе – Петербурге или Москве. Мы пойдём другим путём. Ведь некоторые из бывших учеников школы № 2 помнят и Рудольфа, и его сестёр и говорят о нечётной стороне улицы Зенцова между Свердлова и Коммунистической, но точного номера дома назвать не могут. А вот бывшая жительница дома № 37 отметила, что в конце 60-х не раз бывала в соседнем доме, где жила семья Разиды – сестры танцора.

«Мы жили с ним в одном дворе. Дружили. В ножички, в прятки играли», – вспоминал одноклассник Рудольфа Константин Словохотов – житель дома № 37. Правда, выясняется, что под этим номером было сразу два дома – двухэтажный и одноэтажный. Так что будем уточнять.

Нам повезло: на один из кадров, сделанных полвека назад жительницей одного из соседних домов Галиной Алексеевной Кротковой, попали оба дома. Но в каком из них жили Нуреевы? Нужен человек, который помнит всё это. И снова нам сопутствует удача. Знакомьтесь: Ростислав Петрович Козленко, хорошо известный в Уфе человек, по словам легендарного кардиохирурга Н.Г. Гатауллина,  «один из зачинателей сердечной хирургии Башкирии, который запросто мог быть знаменитым музыкантом или художником, журналистом или артистом».

Ростислав Петрович родился в Уфе в сентябре 1938 года, жил на улице Лесопильной. Он прекрасно помнит, как накануне 1 сентября 1945-го мама сшила ему из дерматина портфель, как он пришёл в первый класс школы № 2 и увидел свою первую учительницу Юлию Сергеевну Слесарёву. Директором школы был тогда фронтовик Галим Суфьянович Саубанов. Очень строгий. Друзья рассказывали, что как-то на уроке математики Саубанов удивил класс: быстро выскочил в окно первого этажа и схватил шумевшего и мешавшего вести урок хулигана.

Так вот, до 8-го класса Козленко и Нуреев были одноклассниками, вместе играли в солдатиков на нуреевском крылечке (вход был со стороны двора). Напротив крыльца Кости Словохотова, кстати. Но это далеко не всё…

Записался Ростислав в музыкальный кружок Дома пионеров, был когда-то такой на улице Карла Маркса, напротив универмага. Путь от дома до Базарной площади проходил по Свердлова, никто поэтому не удивится, узнав, что ходили они на занятия вместе с Рудольфом, тоже занимавшимся в Доме пионеров. Но и это не всё.

Надежда Ивановна Златоверховникова, руководитель кружка, видя, что с течением времени у Ростислава почему-то стал падать интерес к занятиям, спросила его: «Ты хочешь стать музыкантом?» Ответ был прямым: «Нет, я буду врачом». Тогда преподавательница предложила ему специальную программу обучения, включавшую как классические вещи, так и популярную эстрадную музыку. С таким репертуаром Козленко не только принимал участие в учебных концертах, но вполне мог обеспечить музыкальное сопровождение, например, выступлениям гимнастов.

А в 1951-м он аккомпанировал своему однокласснику Рудольфу Нурееву, когда тот танцевал в парке Якутова. Ростислав Петрович вспоминает, что по пути в парк Нуреев всё больше молчал, думая только о своём выступлении, и вставлял в разговор буквально два-три слова.

Уже при первом телефонном разговоре Козленко сказал (без малейшей подсказки!), что Рудольф жил, скорее всего, в доме №37 по Зенцова. Распечатав старые снимки улицы, а также фото, сделанные в ноябре 1987 года, когда Нуреев после долгого перерыва вновь приехал в Уфу, мы вместе с творческой группой программы «Времечко» компании БСТ нанесли визит Ростиславу Петровичу.

Показываю снимки и боюсь, ведь сколько раз я убеждался в том, что хорошая зрительная память дана далеко не всем. Для чистоты эксперимента предлагаю Козленко и фотографии соседних домов (благо, жившая в 39-м доме Галина Алексеевна наснимала и их). Он внимательно рассматривает снимки, качает головой: «Нет, не то». Но увидев одноэтажный трёхоконный дом, сразу заявляет: «А вот этот похож!»…

До революции оба дома – господский и 2-этажный доходный – принадлежали некоему Исааку Лузину, сейчас на их месте стоит общежитие БГПУ с памятной доской, посвящённой… Петру Зенцову.

 

***

Стоит вспомнить и ещё об одном связанном с Нуреевым месте. «Я забирался на свой наблюдательный пункт. Это был небольшой холм неподалёку от дома, с вершины которого я мог часами видеть жителей Уфы, идущих по своим делам. Больше всего меня забавляли субботние сцены: по главной улице города небольшими группами люди шли в купальных халатах, иногда даже в пижамах. Это был поход в баню». Главная улица города это, конечно же, улица Сталина (с ноября 1961 года – Коммунистическая). Баня № 3 находилась по адресу Сталина, 14. Она была снесена относительно недавно. Но о каком холме говорит Нуреев? «Он возвышался над Уфимским железнодорожным вокзалом. Наблюдая за ним, я просиживал там часами…». Если не вспомнить о «трудностях перевода», можно войти в ступор – улицу Сталина и вокзал с одной горы видеть невозможно. Должно быть, танцор говорил просто о железной дороге вдоль Нижегородки, где поезда идут очень медленно. Переводчик же, прочитав «отъезжают поезда, медленно набирая скорость», применил слово «станция» (station), а «обратный» переводчик уже смело написал «вокзал». Кроме того, если мы вспомним, что в самом начале нынешней улицы Коммунистической есть ещё и улица Сенная, и что эти улицы в памяти вполне могут слиться в одну, то наблюдательный пункт мальчика с большой долей вероятности можно поместить на один из холмов над Крестовоздвиженской церковью. Например, в самом начале улицы Чернышевского (вблизи от бывшего медресе «Галия»).

И ещё одна цитата из «Автобиографии»: «Мое появление в детском саду было далеко не триумфальным. Как только дети увидели меня, они хором начали петь на татарском»… Кажется, никто и никогда не задавался вопросом, что это за садик. Есть, конечно, совсем рядом с местом, где когда-то стоял дом Нуреевых, детский сад, но он появился ближе к концу прошлого века.

На татарском говорили в детсаду № 1, здание его стояло на улице Гафури, а игровая площадка едва ли не граничила с огородами домов № 37. Это как раз он переехал в новый корпус на расчищенной для него территории в глубине квартала. Сейчас на его месте стоит панельная пятиэтажка. Дома давно нет, но нам никто не запретит провести маленькое расследование, чтобы выяснить, кто в нём жил и кому он принадлежал. Остался только снимок красивого кирпичного здания.

Открываем Справочную книгу г. Уфы 1908 года… Никольская улица (так до 1923 года именовалась улица Гафури), нас должен интересовать, видимо, второй или третий участок от угла с Большой Успенской… Ба, знакомые всё лица: Иван Сергеевич Горюхин, владелец бани по адресу… Никольская, 58. Ничего удивительного, водопровод-то проходит прямо по улице! Но в советское время бани рядом с садиком не было, местные жители ходили мыться на улицу Сталина, в бывшую баню Фёдора Григорьева. Напомню о ней цитатой из Нуреева: «…по главной улице города небольшими группами шли люди в купальных халатах». Баня Григорьева ко времени, как оказалось, прощального визита Нуреева в Уфу в ноябре 1987 года оставалась, пожалуй, последним памятным местом из его раннего детства (т. е. не считая школы), и он попросил В.П. Вонога сфотографировать его перед ней.

Да и перепись 1923 года разбивает все предположения в пух и прах: на участке Горюхина описан лишь двухэтажный деревянный дом. Зато на соседнем, принадлежащем уже Горхозу, участке № 60 (раньше нумеровались не дома, а земельные участки), отмечен каменный одноэтажный дом – единственный, кстати, на этой стороне улицы данного квартала.

Только вот как доказать не на словах, а фактами, что именно в это детское учреждение мать водила будущего танцора? Гуляющий по интернету снимок маленького Рудика в детском саду, сделанный воспитателем Розой Сабитовой, подсказка серьёзная, если, конечно, не обман, каких много во «всемирной паутине». Тем более, мои попытки установить первоисточник, результата пока не дали. И вновь, следуя знакомым с детства заветам, попробуем пойти другим путём. Впрочем, путь оказался не таким уж и тернистым, ибо я знал, где искать.

На улице Гоголя, 34, в Музее истории развития образования Республики мне показали два великолепно оформленных альбома в бархатных переплётах и с надписью: «Краснознамённый детский сад № 1 Ждановского района г. Уфы» (знамя было вручено детсаду в годы войны, его хорошо видно на одном из снимков из альбома). А в них – любопытные документы, грамоты, письма. Например, письмо знаменитого полярника и радиста Эрнста Теодоровича Кренкеля с автографом отправителя… И великолепные снимки: дети играют, гуляют, едят малину на приусадебном участке детского сада.

А фотографии-то 40-х годов, не поискать ли нам знакомое лицо?.. Какая жалость: похоже, все снимки сделаны летом и осенью 1946 года, Рудику уже восемь лет, и он – школьник. Тем не менее, находим прелюбопытнейший снимок: с родителями беседует воспитатель Роза Сабитова. Нашлась, стало быть, наша воспитательница!

Как следует из подклеенного рядом отчёта, в годы Великой Отечественной войны из ста пятидесяти посещавших детсад ребят, 120 были детьми фронтовиков, в том числе 70 – сыновья и дочери воинов Башкирской кавалерийской дивизии. И ещё одна вырезка, но уже из газеты 1947 года: «Первому уфимскому детсаду исполнилось 25 лет. Это один из лучших детсадов республики. Здесь воспитывается более 100 детей. В стенах детсада уже перебывало 2350 ребят… На днях кинооператоры засняли детсад на киноплёнку для фильма, который выпускается к 30-летию Октября».

Прошло почти семь десятков лет, маленьким «актёрам» около 75. Найти бы эту киноплёнку.