Журнальный мир

Когда-то, в незапамятные уже для меня времена, я прочла «Долгое-долгое детство» Мустая Карима. И влюбилась в эту книгу, в этого писателя. Раньше я читала его стихи и повести для детей… Нравилось. Но это! Трудно подобрать слова, чтобы передать восхищение. Книга была моя, и я подчеркнула в ней красным карандашом поразившие меня места, которые потом перечитывала много раз…

А ещё я любила произведения Расула Гамзатова (его стихи, и особенно «Журавли») и повести Чингиза Айтматова. Я знала, что эти писатели – друзья. Я даже посвятила им свое стихотворение «Народные поэты».

Мустаю Кариму, Расулу Гамзатову, Чингизу Айтматову

<…> Пред ними преклоним колени

Не потому, что очень святы,

А просто в нашем поколенье

Они Отечества солдаты.

Солдаты совести и слова.

С земли родной берет начало

Родник их творчества святого…

А потом случилась история, о которой я всегда рассказываю ребятам на творческих встречах (я член писательской организации нашего города), на занятиях литературного клуба, чтобы предостеречь от плагиата.

Детям не достаточно сказать, что плагиат, по сути своей, воровство. А вот поучительная история запоминается им надолго.

Прежде чем изложить случившееся читателю, хочу сделать небольшое отступление.

Как учитель, я хорошо знаю способности своих учеников. Был в моей практике такой эпизод. Пятиклассники писали на свой вкус всё, что хотели, о природе. Одна девочка (назовём её Вика) сдала на оценку чудное стихотворение, небольшое по объёму, но такое! – как я говорю, вкусное, сочное, зримое (гроздья спелого винограда, пронизанные лучами вечернего южного солнца и т.д.). Не могла пятиклассница так изумительно точно это описать. Я восхищённо прочла стихотворение в классе и спросила: «Вика, а ты когда-нибудь на юге была? Ты видела, как виноград растёт?» (В то время в наших краях его не культивировали). Она опустила голову, но упрямо пробормотала: «Это всё равно я сама написала!» «Ну, что же, – отвечаю, – пусть будет так. Я ставлю тебе пятёрку, но это будет на твоей совести». И всё…

Девочка, как это принято сейчас говорить, из неблагополучной семьи, часто пропускавшая занятия, с этого дня обязательно была на моих уроках. И даже в 8-м классе попросила меня послать её на олимпиаду. Я знала, что она призового места не займёт, но ей это было надо, а для школы победа в олимпиаде учеников средних классов не играла большой роли. Девочка стала учиться на твёрдую четверку. А на последнем звонке по поводу окончания 9-го класса Вика подошла ко мне с огромным букетом и выпалила:

– Спасибо за всё!

– Ну что ты, Вика, нам всем спасибо, и вам тоже за всё, что у нас в эти годы было…

– Нет, Рима Рашитовна, вам особая благодарность. Помните мои стихи в 5-м классе? Я же их из журнала списала.

– Я это почувствовала, Вика.

– Но всё же вы мне поставили пять и сказали, что это на моей совести. Поэтому все школьные годы совесть и не давала мне покоя. Я пыталась доказать вам, что я что-то могу! – смущенно призналась девочка.

– Успокойся, Вика, ты теперь хорошо знаешь мой предмет. Это же замечательно!

– В том-то и дело. Благодаря вам я и тянулась, – вспыхнула ученица.

Мне приятно вспоминать этот случай ещё и потому, что я не ошибаюсь в моих учениках, и как могу поддерживаю их…

Та история, о которой я хочу вам рассказать, случилась в 2005 году. Я преподавала в школе русский язык и литературу и, давая детям творческие задания, изумлялась, какие замечательные строки некоторые из них могут создавать! Я просила их «сочинять», но двойки за неумение не ставила, только за лень. А вот талантами восхищалась и думала: «Почему только одна я эту прелесть читаю?!» Увидев в республиканском журнале «Бельские просторы» страничку детского творчества, стала посылать туда лучшие работы моих ребят (к тому времени я создала и вела в школе кружок пробы пера, назывался он «Детский литературный клуб “Парус”», и ходили в него вначале только мои ученики; а позднее, когда мы «самиздатом» стали печатать маленькие сборнички, пришла «школьная известность», – другие учителя стали приносить мне работы своих учеников). Всё это печатали на страницах «Детской площадки», и через год-два мой «Парус» стал лауреатом журнальной премии за 2004 год в номинации «Надежда». О моём «Парусе» узнали в городе, и редакция газеты «Кумертауское время» даже сделала перепечатку такой страницы из журнала. И тут…

…Однажды (после перепечатки «Детской площадки» в газете «Кумертауское время») меня вызывает к себе директор школы и говорит: «Звонили с жалобой по поводу того, что в журнале напечатано стихотворение Расула Гамзатова, а подписано оно участницей вашего «Паруса». Я обомлела: «Какое?!» Узнав название стихотворения, которое я никогда прежде не читала, побежала к секретарю городской писательской организации К.А. Абдуллину (я в это время уже была членом этой организации). Он тоже не читал этого стихотворения, и мы с ним пошли в читальный зал городской библиотеки, попросили все тома Гамзатова и стали их просматривать. Я нашла это стихотворение… С поникшей головой вернулась в школу и попросила учителя, у которого эта девочка училась, пригласить её ко мне… Лена (назовём её так) сквозь слёзы бормотала, что ей настолько понравились эти стихи, что она прониклась ими и считала их своими. Я объясняла, что всё понимаю, но это как вещь украсть, нельзя воровать ни мысли чужие, ни идею. Продолжать, развивать можно, но не присваивать себе авторство… Обман рано или поздно всё равно раскроется, да ещё таким ужасным образом… Она плакала…

На этом всё вроде бы и закончилось, директор хотела с ней поговорить, но я попросила больше не трогать девочку. А через неделю директор опять меня вызывает: «Снова звонили и требуют, чтобы мы дали в местной газете опровержение: мол, не этой девочки стихи были». «Да вы что?! – возмутилась я. – Хотите довести ребёнка до суицида?! Дайте мне номер телефона звонившего: я объясню этому человеку, что нельзя так с ребёнком!» -– «Этот человек не представился… Инкогнито звонили…» – «И вы реагируете на анонимные звонки?!»

Я, кажется, поняла, кого так заела зависть от «лауреатства» моих ребятишек… Ну, да Бог ей судья…

А вот моя совесть не унималась: как же это я недоглядела. Конечно, невозможно знать все на свете стихи… Но это же Расул Гамзатов! А повиниться перед ним я не могла… Его уже не было в живых… Друг его, Чингиз Айтматов, жил в Соединённых Штатах. Но ведь есть же третий друг – Мустай Карим! Но кто он, и кто я… И тут я вспомнила: где-то читала, что однажды, когда он лечился в южном санатории, на автобусной остановке разговорился с маленькой девочкой. Пошёл дождь, и он укрыл её своим пиджаком. Тут подошёл автобус, и Мустай Карим уехал. Мама девочки закричала вслед: «Пиджак! Вы забыли пиджак! Как вам его вернуть?» Он шутливо крикнул в ответ: «В Башкирию, поэту Мустаю Кариму…»

Уже находясь в Уфе, он получил по почте бандероль со своим пиджаком. И я тоже решила написать письмо «на деревню дедушке»… Выплеснула своё отчаяние другу человека, перед которым чувствовала себя виноватой. Коротко, без особых подробностей, не надеясь на ответ, просто выговорилась, нашла, кому повиниться… «Башкирия. Уфа. Поэту Мустаю Кариму».

А ответ пришёл… Представляете?! Большой поэт, занятой человек посчитал необходимым ободрить меня. Поддержать. Вот несколько слов из его письма: «Уважаемая Рима Рашитовна! Ваше встревоженное письмо прочитал я очень спокойно. Беспокойства Ваши напрасны. Расул был бы безмерно рад, что его стихи выдала за свои ученица 5 класса. Я даже гордился бы, если бы так присваивали мои стихотворения».

Лена. Конечно, училась тогда где-то в 7-8 классе. Но не в этом суть. Важно, что я была права, защищая девочку. Да, вот ещё слова Мустафы Сафича: «Всё остальное – детская наивность, детская хитрость – не более…» Счастливая, я помчалась к директору, потом к Абдуллину: «Не надо третировать девочку. Всё это преходяще…»

Золотой человек! Он всё понял. Меня благодарил за то, что я учу детей любить поэзию. И у меня сразу же появилось стихотворение «Мустаю Кариму», которое я с благодарностью отправила ему.

<…> Спасибо Вам за то, что Вы живёте,

За то, что мысли добрые свои

И душу Вашу людям отдаёте,

За то, что говорите о Любви…

За Ак-Йондоз, Пупка и Марагима,

И за стихи, печальные подчас…

Всё Ваше творчество нам так необходимо,

Так свято всё, что Вы вложили в нас!

Вы видите людей чуть лучше, краше

И на ступеньку выше, чем мы есть.

Вы – совесть наша и сознанье наше.

Вы доброта, достоинство и честь.

Он опять ответил мне. «У меня есть много слабостей, одна из них: я чту людей, которые ко мне хорошо относятся. Примите эту слабость мою…» Из этого письма я узнала, что поэт лежит в больнице – он писал об этом с юмором, но я поняла, как ему трудно. И больше не стала надоедать ему своими бреднями… А через полгода он умер. Моё отчаяние вылилось ещё в два стихотворения: «Умер Мустай Карим» и «О Мустае Кариме».

<…> В золоте листьев, в синеве грусти

Как же мне плохо! Как же мне пусто…

Пронзает сердце журавлиный крик,

И золото берез на фоне ярко-синем…

И облака воздушно-белый бриг

Пронзительно красив в небесной ясной стыни,

Откуда солнце осени пытается согреть

Былинку на земле теплом ушедшим лета,

Не дать ей одиноко умереть…

Но почему ж тебя на свете больше нету?!

20 октября 2005 года

…Через два с половиной года года не стало и Чингиза Айтматова – последнего из той замечательной плеяды советских писателей….

Вот такая история. Из-за чьей-то зависти и желания насолить у меня появились настоящие раритеты – два письма от Мустая Карима. Вот только как-то пусто на земле стало. «И кто вернёт нам улетевших журавлей?..»