Из книги «Тревоги Мои не избыть»

Из книги «Тревоги Мои не избыть»

(по мотивам верлибров Алена Боске)

ЕСЛИ ТЫ ПУСТ

 

Если ты пуст, то и жизнь твоя будет пустая.

У меня есть мечты, надежды, стремления,

книги, от которых я удовольствие получаю.

Я живу, желаний своих насущных не умаляя,

и стараюсь, чтобы меня не разъели сомнения.

В моей жизни много и встреч, и фактов,

много тайн, до открытия которых не дорасту,

много добрых дел, деловых контрактов…

Этого достаточно, чтобы заполнить в себе пустоту.

 

 

МОЯ СЕМЬЯ

 

Мой кузен – булыжник,

невестка моя – стрекоза.

Мой брат – газон, разбитной, задорный.

Мой отец – задумчивое небо,

в котором скрыта гроза.

Моя мама выступает выдрой

или снегом озерным.

Кому нужна другая семья?..

Вопрос спорный.

Я принимаю эту и на все неудобства

закрываю глаза

 

 

ПОКИДАЮ СИСТЕМУ

 

Небо наивно считает,

что нежно Меня обнимает.

Хлебное дерево знает,

что только Меня и питает.

Ил из болот утверждает,

что счастьем Меня ублажает.

Люди уверены, как Я гляжу,

что Я им принадлежу.

Хватит! Я покидаю систему,

в которой слова стали немы,

к их смыслам потеряна нить.

Не ваша она, потому все слова,

которыми вы овладели едва,

не стоит произносить.

 

 

СЧАСТЬЕ

 

Для реки, знающей,

что в нее вливаются десятки рек,

для многообразной жизни,

птицей улетающей в конце лета,

для души, способной понять

души тысячи человек,

что необходимо для счастья?..

Им достаточно и половины-поэта.

 

 

ДЕШЁВАЯ ПРОЗА

 

Угасает во мне поэтический дар,

но порою по воскресеньям

вдруг приходят слова, выдают угли жар,

будто в печку подбросил поленья.

Рифмы птицей взлетают – открыто окно, –

сожалея: у слов крыло только одно,

и взлететь они просто не могут.

Так отцветшая роза убога.

Только нет огорченья былого во мне,

что слова как бы мертвыми стали.

Засыпаю над книгой и вижу во сне

средь ковров себя мебелью в зале.

Анонимным остаться уже не угроза –

я лишенная тайны дешевая проза.

 

 

МОЙ ЮНОША

 

Мой юноша, я завещаю вам

страницы исцарапанные эти:

там доведется вам деревья встретить,

которые вы примете в друзья,

бескрайний горизонт, от глаз сокрытый,

как грудь девичья – ласковое небо,

три тайны, мною так и не раскрытых,

и тьмы сомнений, что дороже хлеба.

Мой юноша, я завещаю вам

моих стихов растраченные темы,

чтоб вы, моим не следуя словам,

из них создали дивную поэму.

 

 

ВЫБОР СМЕРТИ

 

Ты к смерти осужден, ждешь по-американски?

Стул электрический и музыка по-царски.

Ты к смерти осужден, встречай ее по-русски?

Под виселицы скрип в петле с веревкой узкой.

Ты осужден и смерти ждешь тевтонской?

Под барабана дробь и в униформе броской.

Иль жаждешь смерти по-французски, нежно,

с прощальным поцелуем и парфюмом?

Нет, я не тороплюсь, пусть это неизбежно,

но выбор отложу последнего костюма.

 

 

РАК ПРИЧАСТИЯ

 

Газеты цитируют: умер военный министр,

самоубийством закончивший свою карьеру.

Абажур загорелся (благо вдали от канистр),

слушающий мокриц в голубом интерьере.

Я, в перину закутавшись, извалявшись в пуху,

книги свои разорвавший на части,

вымаливаю у Господа веру, как на духу…

У меня вторая стадия рака причастий.

 

 

ПЕРСПЕКТИВЫ

 

Я обратился к своему окошку,

оно, оставаясь другом,

ответило: «Умерли кошки»

у меня от этого голова кругом.

Я попросил утюг погладить одежду,

а он сравнял складки моей души.

У меня не осталось уже надежды,

кроме стихов, но и они хороши 

оскорбленные моими согласными,

обещают перспективы ужасные.

 

 

ЕЩЁ ОЖИДАЮ

 

Я еще ожидаю минуты рождения,

нежеланный, болезненный злой.

Я весь в трауре, в страхе, в сомнении,

еще в чреве уже недоволен собой.

Может, будет облом, и родится другой.

 

 

НАСУЩНЫЙ ПРЕДМЕТ

 

Я почистил зубной пастой свои страсть и любовь.

Я добавил уксуса к вечной своей неизменности.

Острой бритвой я идеал свой изрезал в кровь.

Я стал конкретен, как пылесос в своей ценности

или как пара лыж для воскресной прогулки.

Я давно продаваемым стал за углом в переулке

на развале, среди абажура и древней шкатулки,

книг и коробочек разной вместимости,

как предмет насущной необходимости.

 

 

ТЫ ГОВОРИШЬ

 

Ты говоришь: «К тебе с любовью», –

а думаешь о «стейке с кровью».

Ты говоришь о «нежности»,

а думаешь о «разлук неизбежности».

Ты говоришь: «О, мой Боже», –

а думаешь о «мыле и чистой коже».

Ты говоришь о «лазури»,

а думаешь о «деловой процедуре».

Чтобы ты вслух ни пытался сказать,

ты думаешь только, как лучше солгать.

 

 

МНЕ УЮТНО

 

Я не прошу рассвет каждым утром вставать.

Я не скажу дереву: пора бы листвой покрыться.

Я не требую, чтобы животные научились летать,

имели перья и стучали клювами по корытцам.

Пусть гора начинает таять с первой звездой,

пусть река остановится пред олененком.

Пусть камень не кричит, что обманут судьбой.

Я не хочу быть никому судьей и заявляю звонко,

что удаляюсь в оболочку своих стихов… Знаю,

мне уютно там и тепло. Я никого туда не пускаю.