Кобра. Пари.

Кобра.

Пари.

Рассказы

КОБРА

 

Рядовой Алексей Зерчанинов сделал еще один обход вокруг позиции и сел на ящик у бронетранспортера. Он плотнее запахнулся в бушлат, поднял воротник. Ветер стал довольно прохладным, звезды на небе потускнели. На востоке алело. Светает…

А, черт! Какой только гадости здесь нет! – из-под носа БТРа вылез командир отделения Сухонос. Он энергично дергал правый рукав куртки.

Может, помочь чего? – участливо предложил Алексей.

Не надо, вроде упал. Паук какой-то, – сержант улыбнулся в темноте белозубой улыбкой. – Надо остатки пищи подальше выбрасывать, а то эти твари скоро нас сожрут.

Сухонос поднял с земли бушлат, на котором он спал, отряхнул его,

Как обстановка? – уже по-военному спросил он.

Без происшествий, – так же деловито ответил ему Алексей.

Ладно, у тебя покурить ничего нету? Ах, да… – Сухонос досадливо махнул рукой. – В 6.30 разбуди Санька.

Командир отделения исчез в чреве БТРа. Там что-то загремело, затем раздался незлобивый мат ребят, спавших внутри. Вероятно, Сухонос в темноте кого-то задел. Через несколько секунд вновь установилась тишина.

Санек, а точнее Александр Бирюков, – это их радист. В семь часов ему надо выходить на связь с полком.

Алексей встал, не спеша стал прохаживаться вокруг БТРа. Стало заметно светлей. Взглянул на часы: пять утра. Спать не хотелось, думать тоже. Но мысли сами лезли в голову. Всякие, но в основном о службе. Алексей тяжело вздохнул. В начале службы все было нормально. В учебке ему понравилось: чистота, порядок. И тяготы армейской службы показались ему не такими обременительными, как он их представлял себе на гражданке. Кроссы, марш-броски он сдавал легко. Благо до армии занимался бегом. Стрелял он не хуже других, а на перекладине был лучшим во взводе. Однако, как только он попал в Афганистан, неудачи пошли нескончаемой полосой.

Будучи первый раз дневальным в казарме, Алексей обозвал своего командира полка, вошедшего в помещение, подполковником, не разглядев сразу трех звезд на его полевых погонах. Командир части не стал ругать солдата, только раздраженно бросил их командиру роты, сопровождавшему его: «Научите своих подчиненных различать воинские звания!» Ротный, конечно, его «поучил».

На одном из переходов в горах Алексей потерял свой котелок, и до конца похода ему пришлось употреблять кашу и чай из одной посуды – кружки. После этого Алексей стал дежурным объектом для шуток в роте: «Лева, ты уж не оставляй все свои вещи на сувениры душманам». А в первой же стычке с душманами рядовой Зерчанинов вообще «отличился». Один из «духов», не успевший уйти из аула, окруженный со всех сторон, отчаянно отстреливался на крыше дома. Алексей и Сухонос стояли рядом, прилипнув к стене дувала.

У тебя есть гранаты? – спросил сержант.

Есть.

Бросай! – приказал командир отделения.

От волнения Алексей бросил эргэдэшку, забыв выдернуть чеку. Сержант покрыл его трехэтажным матом, взял у него вторую гранату из подсумка и профессионально бросил. Пулемет замолк.

Вечером ребята во взводе вдоволь посмеялись над Алексеем. А балагур Толя Кирсанов с серьезным видом спросил:

Лева (все вдруг стали почему-то называть его Лева Задов), а скоко тебе еще до демибеля?

Шестнадцать месяцев, – не подозревая подвоха, ответил Алексей.

М-м-да-а, – сокрушенно покачал Толик головой, – я бы на твоем месте повесился.

Грохнул дружный хохот.

Алексей молча терпел насмешки, решив: он скоро докажет, что он не хуже других. Возьмет, например, связного душманов или попадет в какую-нибудь крутую заварушку, после чего все убедятся, что он не валенок и тем более не трус. Вот почему, попав сюда, он решил – это его шанс для реабилитации.

Их точка называется скрытый наблюдательный пост – СНП. В задачу поста, состоящего из пяти человек, входит выявление передвижений сил противника. Как должен выглядеть этот противник, Алексей не знал. Поэтому на второй день пребывания на СНП Алексей спросил об этом сержанта Сухоноса. Командир отделения, сделав многозначительный вид, ответил: «Лева, ты же разведчик, соображай».

Шел двенадцатый день их пребывания на посту. За все это время не было зафиксировано ничего интересного, что явно указывало бы на противника: крестьяне, пастухи с козами, машины с продуктами. Один раз прошел караван с верблюдами, вероятно, из Пакистана. Ежедневно Санек развертывал радиостанцию и передавал в полк разведдонесения, которые составлял Сухонос. Что было в этих донесениях, Алексей не знал.

При постановке задачи командир разведроты провел короткий инструктаж, суть которого сводилась к одному: на точке себя вести так, чтобы их никто не обнаружил. «Это в ваших же интересах», – многозначительно добавил ротный.

Разместили их тут на две недели. Так сказал командир роты. Поэтому загорать им тут осталось недолго, два дня. Алексей взглянул на часы. Пора поднимать Санька. Через несколько минут Алексей с удовольствием растянулся на его месте и сразу уснул.

 

«Леха, вставай, – Димка, механик-водитель их БТРа, тряс Алексея за плечо, – вставай, а то чай остынет». Алексей проснулся. Три часа прошли как одна минута. Вставать не хотелось, но и лежать дальше не имело смысла. Через час БТР раскалится, и здесь будет как в печке. Да и остывший чай будет противно пить.

Что сегодня на завтрак? – спросил Алексей Димку, который был сегодня за повара.

Как всегда, пища богов.

«Пища богов» состояла из галет и масла. Консервы открывать не хотелось, масло уже прогоркло, поэтому Алексей налил себе в кружку горячего чая, бросил туда два куска сахара и, не спеша прожевывая галеты, запивал их чаем.

Ребята уже поели, сидели рядом, курили. От них Алексей и узнал неприятную новость. Их командировку продлили на неделю. «По всей видимости, обстановка изменилась», – глубокомысленно изрек Сухонос.

Сержант отправил ефрейтора Багирова за водой, а остальные продолжали обсуждать актуальную тему

А как же со жратвой, командир? – обиженно воскликнул Толик Кирсанов. – Я не йог какой-нибудь и службу без довольствия нести не могу.

Сегодня доставят сухпайки, – успокоил его командир отделения.

А как доставят? – продолжал интересоваться волнующим его вопросом Кирсанов.

Вертолетом, в 14.00. Нам надо сделать на позиции опознавательные знаки, чтоб, значит, с вертолета нас быстрее увидели.

Это что же, костры разжигать? Дык мы так все дрова сожжем, – озабоченно произнес Толик. – Не, это не пойдет, надо что-то другое придумать.

Расстелем полотенца на земле. Крестом. Сверху это заметно будет, – предложил Алексей.

А что, верно. Молодец! – похвалил сержант своего подчиненного за находчивость.

Их разговор прервало неожиданное появление Димы Багирова. Он тяжело и часто дышал, видимо, от быстрого подъема в гору. Лицо его было красным и растерянным.

Ты чо, военный, али кросс сдавал? Так он вроде по плану физподготовки сегодня не предусмотрен, – не удержался от прикола балагур Кирсанов.

Там эта… змея, – не скрывая испуга, объяснил Димка, – я только начал воду набирать, а она встала передо мной, вот такая здоровая, и уже жало высунула. Еле ушел.

А где термос? – вкрадчиво спросил Сухонос.

Там остался…

Вот возвращайся туда и принеси термос. С водой!

Не, я боюсь… один…

Та-ак, – с растяжкой протянул командир отделения, – моральный дух в войсках начинает падать. – Он встал, поправил ремень.– Ефрейтор Багиров!

Я, – сдавленно ответил Димка.

Я вам приказываю: вернитесь обратно и принесите в термосе воды.

Есть, – уныло ответил молодой солдат, – только автомат возьму.

Алексею стало жаль друга. Он и сам мог оказаться в такой ситуации. Они вместе были в учебке. Димка был москвич, но в отличие от многих москвичей нос не задирал. Перед армией он окончил авиационный техникум и хотел попасть в летную часть, однако по непонятным причудам военной бюрократии попал в разведроту их полка. Здесь, правда, учли его техническое образование и поставили на должность водителя БТР.

Можно, я с ним схожу? – спросил Алексей.

Пожалуйста, – равнодушно разрешил Сухонос.

Как она выглядит? – спросил Алексей по пути Димку.

Я точно не помню. Помню только, у нее голова такая, очень широкая, как с капюшоном.

Это кобра.

А она опасная?

Хе, одна из самых страшных змей.

К ручью подошли тихо. Осмотрели местность. Змеи нигде не было. Опрокинутый термос лежал у ручья. «На, подстрахуй», – Димка передал Алексею свой автомат. На позицию возвратились без происшествий.

 

Только в четвертом часу дня, когда невыносимо было даже в тени, над позицией зависли два вертолета. С одного из них сбросили брезентовый мешок, летчик неопределенно махнул рукой, и вертолеты улетели.

В брезенте были обычные сухпайки, а также свежее масло и коробка сгущенки, чему все обрадовались, так как на каши и тушенку в консервах глаза уже не смотрели. Были еще черные таблетки активированного угля, сухой спирт, ракетница с ракетами и зачем-то целая кипа армейских газет, все – один номер. Газеты пошли «по назначению». Сгущенку Сухонос поделил поровну, каждому досталось четыре банки.

За ужином Кирсанов предложил Сухоносу.

Командир, а что если мы завтра эту змею выследим и убьем, а потом из нее суп сварим?

Пока ты токо место искать будешь, чтоб ее выслеживать, она тебя в зад поцелует.

Змей убивать нельзя, – вмешался вдруг Алексей, – от них, говорят, польза.

Скажи-ка, какой юннат, – удивленно покачал головой Толик.

Вскоре инцидент со змеей забылся, но не для Алексея.

 

Он встретился с ней на следующий день у ручья. Алексей увидел ее, когда развешивал постиранные носки на куст, чтобы они подсохли. Змея, извиваясь, ползла прямо на него. Алексей застыл в той позе, в какой был: сидя на корточках. Это была кобра. На расстоянии где-то метра три она остановилась, быстро скрутилась в круг и подняла голову, на уровне головы Алексея. Солдат как завороженный смотрел на нее. Змея открыла рот. Ее тонкий длинный язык быстро двигался. Алексей медленно опустил руку на рукоятку штык-ножа, висевшего на правом боку, но вдруг понял бессмысленность каких-либо попыток отбить с его помощью возможное нападение кобры.

Он не помнил, сколько они так сидели, человек и змея, наблюдая друг за другом. Алексей почувствовал, как в непривычной позе начинают отекать ноги. Надо было что-то делать. Где-то он читал, что змеи первыми не нападают, если не видят для себя опасности. И, скорее всего, чтобы успокоить себя, он заговорил с коброй: «Ты извини, если я нарушил твое владение. Я сейчас уйду, мы здесь воду берем…»

Змея застыла, словно слушая его. «Хочешь, я тебе чаю дам? – он медленно взял котелок, в котором были остатки чая, смешанного со сгущенкой, и вылил его перед собой на землю. Змея, не меняя своей величественной позы, наблюдала за ним. – Больше у меня ничего нет. Галеты ты, наверное, не ешь. Я сейчас попью и уйду…»

Алексей медленно повернулся от змеи к ручью. Он знал, что нельзя поворачиваться спиной к волкам и диким собакам, но не представлял, как вести себя в такой ситуации. Зачерпнул воды в ладони, попил и обмыл лицо. Внутренняя дрожь прошла. Если бы она хотела броситься на меня, то давно бы это сделала, подумал Алексей, и эта мысль его успокоила. Он обернулся. Кобры нигде не было. Стараясь не производить лишнего шума, Алексей надел носки, ботинки и тихо ушел.

Об этой встрече он рассказал только Димке Багирову.

Ну и как? – спросил его тот.

Ты знаешь, она мне даже понравилась.

Ну ты даешь! Если честно, то я, когда ее увидел… в общем, я еще никогда не испытывал такого страха. Даже когда первый раз прыгал с парашютом или когда один раз меня шпана остановила в темном переулке.

Ты только об этом не говори никому, – попросил Алексей.

Почему?

Да тот же Толик пойдет и изрешетит ее из автомата. У него на это ума хватит.

 

Позднее, после всего произошедшего на СНП, Алексей так и не смог вспомнить, как появились эти афганские мальчишки на их точке. Первый раз, когда они пришли, Алексей их не видел. Их тогда якобы прогнал Сухонос. На следующее утро они пришли снова. На этот раз с ними разговаривал Толик Кирсанов. Он отвел их вниз, подальше от БТРа, и о чем-то с ними договаривался. Алексей, который в это время вел наблюдение за дорогой, лежа в кустах, не видел их, но слышал только некоторые фразы Кирсанова: «Чанд аст, чанд аст… – две бутылки водки, вот и весь чан даст… не-е… патроны нельзя… вот когда принесешь, тогда и получишь…»

Алексей увидел их, когда они, спустившись вниз, шли по дороге к аулу. Их было четверо. Самому старшему было лет двенадцать, самому младшему лет семь. Все они были одеты одинаково, в шальварах. На старшем только были чалма и сандалеты. Все остальные были босы.

Вечером за ужином Толик поставил на стол две бутылки рисовой водки, грецкие орехи и виноград.

Откуда это? – поинтересовался Сухонос.

От благодарного афганского народа, – пояснил Толик.

Кирсанов, я же предупреждал: никакой самодеятельности!

Командир, я ведь не для себя старался, свои часы загнал, – обиделся Толик.

Остальные ребята поддержали Кирсанова: «Да чего ты, командир, осталось уж три дня, да и не пропадать же добру».

После выпитой водки все были в благостном настроении, беседовали.

– …Мы ехали первыми на БТРе, – рассказывал Сухонос, – проехали – ничего, а машина за нами с зерном взорвалась. Вот и угадай тут!

Да, это судьба, – глубокомысленно вставил Санек.

Командир, а ты еще останешься здесь на срок? – спросил Кирсанов.

Не, хватит. Три раза был на волоске. Нельзя все время судьбу испытывать.

А Папа тебя отпустит?

А куда он денется? Я и так тут два срока. Так что через месяц, мужики, буду дома. Эх, и погудим… – Сухонос мечтательно улыбнулся, но, вдруг вспомнив что-то, нахмурился: – Кто сейчас в ночь заступает?

Я, – отозвался Алексей.

Смотри в оба: мы уже не скрытый пост. И вообще, мужики, чтобы в сторону дороги – ни шага! Ну, а о сегодняшнем… болтать в роте необязательно.

Могила, командир, – авторитетно заверил Толик.

 

Как и в первый раз, она появилась неожиданно. Алексей сидел на камне и грел на солнце ноги, застывшие после холодной воды ручья. Кобра подползла к голым ногам Алексея, приподняла голову и, открыв жало, сделала им быстрые движения. Только сейчас Алексей как следует смог рассмотреть ее. Она была метра три в длину, серебристая кожа змеи красиво блестела на солнце. «Ну, ты опять пришла, – сказал ей Алексей, – Я ведь тебе ничего не принес». Кобра подползла поближе и неожиданно обвилась вокруг его ног. Алексей сидел, не шевелясь. Наконец, он решился и погладил змею. Кожа ее была приятно прохладной. А она совсем не страшная, радостно подумалось Алексею. Он несколько минут осторожно гладил ее по длинному упругому телу.

Извини, мне пора идти, – Алексей осторожно вынул ноги из змеиных колец, надел ботинки, погладил еще раз свою новую подругу и пошел наверх.

 

Бирюков, подмети у БТРа, Кирсанов, пришей пуговицу на рукаве, всем пройтись и убрать окурки на позиции, – Сухонос давал одно приказание за другим, наводя порядок, как в казарме.

Чего это с ним? – удивленно спросил Алексей Саню Бирюкова.

Папа приезжает сегодня, – объяснил радист служебное рвение их командира отделения.

Может, снимаемся?

Вряд ли. Изменился график радиосвязи. Теперь два раза в день буду выходить на связь.

«Папой» между собой называли командира полка. Видимо, кто-то из радистов полковой радиостанции в нарушение правил СУВ1 сообщил им в радиограмме о приезде к ним командира части.

Разведчики, лежа в кустах на своей позиции, наблюдали, как колонна из нескольких БТРов остановилась на дороге в метрах ста от их поста. Из БТРов высыпали их сослуживцы. Кирсанов уже хотел встать и поприветствовать сверху своих однополчан, как Сухонос грозно зашипел: «В осадок, Кирсан!» От колонны отделились два человека и не спеша направились в гору, в сторону скрытной позиции. Командир полка, следом за ним командир роты легким шагом поднялись на позицию, когда неполное отделение уже стояло в строю.

Смирно! Товарищи полковник, скрытый пост в составе пяти человек выполняет боевую задачу… – тихо, но четко начал свой доклад Сухонос.

Вольно! – седой полковник оборвал рапорт командира отделения.

Как боевой офицер он не любил лишних церемоний. Командир полка сначала внимательно осмотрел строй, после этого цепким взглядом окинул позицию. «Молодцы, хорошо БТР замаскировали», – похвалил он. Затем он, а за ним и командир разведроты поздоровались с каждым за руку.

Кирсанов, а ты зачем усы отпустил? – строго спросил командир части.

Оперативная необходимость, товарищ полковник, – не моргнув глазом, нашелся разведчик

Если в полк вернешься с усами, я тебе их сам, своим НРС2, соскребу, – пообещал командир полка. – Ну что, хлопцы, не надоело загорать?

Надоело, – ответил за всех Сухонос, – хотелось бы побыстрее в дело.

Ничего, потерпите еще дня четыре. Снимем вас отсюда и сразу на операцию. Как считаешь, Карпенко?

Так точно, товарищ полковник, дня через три должны поступить все данные, – подтвердил командир роты.

Будьте внимательны, – напомнил командир полка разведчикам, – от вас, то есть от вашей информации, многое зависит. Может, успех всей операции. Не расслабляйтесь.

Он кивнул солдатам, затем повернулся к Сухоносу: «Отойдем на минутку». Пока ротный забирал у своих подчиненных письма на Родину, командир полка о чем-то беседовал с Сухоносом.

Колонна уехала, и не успела еще дорожная пыль опуститься на землю, как Сухонос, еле сдерживая самодовольную улыбку, объявил сослуживцам; «Ну что, мужики, с меня причитается. Папа обещал, что, если здесь все нормально будет, дает мне ЗБЗ3».

Ну, командир, поздравляю. Можно было бы и сейчас отметить, да нечем, – сожалеющее развел Кирсанов руками.

Не, сейчас нельзя. Вот в часть вернемся, тогда ставлю. Железно!

Да, ЗБЗ – это кое-что! – восхищенно произнес Санек.

Алексей стал встречаться с коброй каждый день. Иногда он ходил к ней два раза в день. Он подходил к ручью и тихо свистел. Змея через некоторое время выползала к нему. Алексей брал ее на руки и любовался ее красивым длинным телом. Кобра извивалась по всему его туловищу, иногда замирала, затем упруго сжимала и разжимала тело Алексея.

Однажды Алексей сидел с ней у ручья, промокая босые ноги в холодную воду. «Ну что, Катька, скоро расстанемся», – сказал Алексей, поглаживая кобр, обвившую его вокруг талии. Неожиданно змея напряглась всем телом и выкинула голову из-за плеча Алексея, словно перископ. «Ты чего?» – удивился Алексей. Он прислушался. Стояла знойная тишина. И тут ухо Алексея еле уловило легкое шуршание камушков. Он обернулся в сторону тропинки. По ней бесшумно спускался Кирсанов. Увидев Алексея, обвитого змеей, он резко остановился и уставился на своего соратника широко раскрытыми глазами.

Ты… чего это, Лева, с кем?

С коброй.

Она тебя еще не укусила?

Нет еще. Да ты не бойся, подходи. Я ей скажу, она тебя не тронет, – Алексей поднялся навстречу товарищу.

Э-э, ты… того, не надо! У меня на змей аллергия, – Толик попятился назад, – так вот зачем ты сюда ходишь.

Да, мы с Катькой нашли общий язык, Она душевная, – Алексей взял ее за шею и приложил ее голову к своей голой груди.

Вечером за ужином Алексей был в центре внимания.

Я ему говорю: брось погань эту, а он мне – не могу, это моя любовница, – повествовал Толик Кирсанов.

А почему она именно на тебя вышла? – удивленно посмотрел на Алексея Сухонос.

А потому, что Лева человек душевный, не то что ты. Все рычишь на подчиненных, – пояснил Толик Кирсанов.

На вас не рычать, так на голову сядете.

Нет, это потому, что Алексей некурящий, – объяснил Димка, – мы-то уже все обкурились.

Да, Леве хорошо, – с серьезным видом произнес Кирсанов, – у него хоть какая-то замена. Командир, а вот что лучше: жена-змея или змея-жена? Ты в этом лучше разбираешься.

Успокойся, а то в рог получишь, – тихо, но убедительно обещал Сухонос. На его скулах заиграли желваки.

Понял, не дурак! – моментально среагировал Толик Кирсанов.

Все знали, что от Сухоноса ушла жена, сообщив ему это в письме, когда он решил остаться на второй срок в Афганистане. Он даже из-за этого не поехал в отпуск.

 

Алексей заметил этого старика метров за триста. Он шел вдоль дороги, осматриваясь по сторонам. Затем он свернул направо, прямо на их позицию. Алексей тихо позвал Сухоноса, который сидел у БТРа и чистил автомат. Теперь они вместе, лежа в кустарнике, наблюдали за стариком. Последний поднимался вверх, собирая по пути хворост.

Предупреди ребят, – приказал командир отделения.

Он, по-кошачьи пригибаясь, приблизился к большому камню у тропинки и притаился. Старика теперь не было видно за скалой. Сухонос знаком позвал Алексей к себе. Алексей также бесшумно приблизился к командиру.

Если он поднимется до нас, я его возьму, – шепотом инструктировал сержант. – Нельзя, чтобы он оказался на позиции. Когда я буду с ним разговаривать, ты в это время веди наблюдение за местностью. И не высовывайся.

Алексей понимающе кивнул. Вскоре они услышали тихие шаги. Для старика довольно быстро поднимается, удивился про себя Алексей. Сухонос прыгнул вперед, пружинисто и бесшумно.

Дрэш!4 – тихо, но повелительно приказал он присевшему от неожиданности старику. – Душман?

Нэт душман, нэт душман, – энергично, завертел головой собиратель хвороста.

Астлиа аст?5

Нэт, нэт… – старик что-то жалобно залепетал, показывая на связку хвороста.

Сухонос быстро похлопал старика по телу: нет ли под одеждой оружия.

Ты что, собака, здесь высматриваешь, на душманов работаешь?

Нэт душман, нэт душман, – продолжал жалобно лепетать старик.

Лицо его было в глубоких морщинах, и весь вид его был довольно жалок. Сухонос вдруг схватил старика за седую бороду и резко дернул его голову к своему лицу.

Учти, собака, – злобно прошипел ему сержант, – появишься здесь еще раз, насажу твою тыкву вот на этот нож, – он приблизил лезвие своего армейского ножа к впалой щеке испуганного старика, – по самую рукоятку. А теперь мигом отсюда!

Он резко оттолкнул от себя старика. Тот еще продолжал что-то жалобно лепетать.

Я сказал «мигом»! – для убедительности сержант дал напоследок старику легкого пинка, которого оказалось достаточным, чтобы тот резко ускорил движение. Хворост старика рассыпался, но он не стал его подбирать.

Некоторое время Алексей и Сухонос наблюдали за местностью. Ничего подозрительного больше не обнаружили. Старик ушел в сторону аула.

Не нравится мне это, – хмуро сказал Сухонос.

Но он вроде не похож на душмана, – высказал предположение Алексей.

Эх, Леха! Вот повоюешь с мое… – Сухонос тяжело вздохнул.

После ужина командир отделения всем объявил: «За пределы позиции выходить только с моего разрешения, ночью вести дежурство по два человека, автомат иметь всегда при себе. Даже если по нужде выходите», – подчеркнул Сухонос.

Не нравится мне это, – тихо повторил он, озабоченно покачивая головой, – надо было этого старичка… того…

Два последующих дня прошли без происшествий. Командир отделения строго следил за тем, чтобы выполнялись его последние указания, чем вызывал глухое раздражение подчиненных.

 

Наконец, пришла долгожданная радиограмма: к 7.00 следующего дня приготовиться к маршу в составе боевой колонны. Разведчики не скрывали своей радости. Даже суровое лицо командира расплылось в широкой белозубой улыбке.

Мужики, только не расслабляйтесь, – сержант попытался охладить ликование своих подчиненных, – еще почти сутки…

Да чо, командир, – весело воскликнул Кирсанов, – днем все равно ничего не случится, а ночью мы все выйдем в наряд, на марше отоспимся.

Все постепенно стали укладывать в вещмешки нехитрые солдатские пожитки, готовясь к маршу в составе полковой колонны.

Солнце палит немилосердно. Ни единого дуновения ветерка. Гулкая тишина. Все живое попряталось в щели. Даже ящерицы не бегают. Алексей потряс фляжку. Пустая! Пить сейчас бесполезно. Сколько ни пей, еще больше хочется. Часа через два, когда от скалы отойдет тень, можно будет вскипятить чаю. А пока лучше потерпеть. Алексей посмотрел на часы. Сейчас его сменит Димка. Тогда можно будет немного подремать.

Алексей еще раз прошелся взглядом по дороге. Пусто. Положил голову на бинокль. Глаза слипаются. Сказываются усиленные ночные наряды. Вообще-то, наверное, командир прав. Зря ребята на него обижаются. Вот только с автоматом он, конечно, перегнул. Ночью понятно, а днем? Зачем с ним таскаться? Кто на них нападет? Слух у всех отличный. Алексей, например, за пятьдесят метров слышит, как идет пешеход по дороге, а машину в горной местности за километр слышно. А так, конечно, их командир опытный. Есть у него чему поучиться. В бою всегда самую удобную позицию выберет, ветку дерева из автомата навскидку метров за двадцать срезает. Да и остальные ребята неплохие. Зря я, наверное, обижаюсь на них из-за приколов. Все-таки разведчику нельзя такие ляпы делать, что были у меня.

Алексей слышит за собой осторожные шаги. Смена.

Ну и что, как противник? – Димка ложится рядом.

Затаился. Сейчас самые упертые душманы в чайхане сидят.

Леха, дай мне твои часы. Мои что-то барахлят. Наверное, прочистить надо.

Алексей снимает с руки часы, передает их своему сменщику. Он подходит к навесу, предвкушая, как сейчас снимет ботинки, ляжет в тень, чтобы немного подремать.

Лева, сходи за водичкой,– просит Толик Кирсанов подошедшего товарища.

А что, разве вода кончилась?

Эта уже как чай нагрелась. Холодненькой хочется.

Могли бы и сами сходить. Я все-таки с дежурства…

Левочка, ну сходи. Нам одеваться, обуваться надо, а тебе сподручней…

Алексею отмахать полкилометра в таком пекле по горам вовсе не хочется, но раз товарищи просят…

Он выливает из термоса остатки вода на броню БТРа, вода шипит и быстро испаряется. «Возьми автомат», – напоминает Сухонос. Алексей перекидывает автомат через плечо и идет вниз по тропинке.

Холодная вода приятно освежает. Когда Алексей уже полностью набрал в термос воды, появилась она. «Катька?! – восклицает Алексей. – Ты чего вылезла в такую жару? Сидела бы себе дома». Кобра подползает к Алексею. Он влажной рукой гладит ее. Он знает, ей это нравится. Алексей закрывает термос и хочет уже уходить, как вдруг змея обвивается вокруг его ног и поднимается вверх по его телу. Она обвивает в несколько колец его грудь. «Пусти меня, Кать, – Алексей осторожно пытается ее снять, однако она еще крепче обнимает его. – Ты чего?» – удивляется Алексей. Кобра вскидывает перед ним свою голову и раскрывает капюшон. Такое с ней впервые.

Алексей пытается еще раз, уже сильнее, снять с себя змею. Но обручи сжимаются еще туже. Уже трудно дышать. «Катя, – умоляюще обращается к кобре Алексей, – отпусти меня, я отдохнуть хочу. А завтра я к тебе приду. Попрощаться». Кобра, не мигая, смотрит на него, слегка покачивая головой.

Ну, хорошо, давай посидим немного, – Алексей садится у ручья, зачерпывает ладошкой воду, обмывает лицо, гладит мокрой рукой змею.

В это время он слышит небольшой вскрик. Алексей напрягает слух. Да нет, показалось.

Он просидел так со змеей не менее получаса. Он и просил ее, и гладил, и ругал, и взывал к ее совести. Бесполезно. Змея крепко держала его в своих объятиях и не отпускала. Наконец, змеиные обручи ослабли и кобра сама слезла с него. Алексей вздохнул полной грудью. Кобра быстро уползла в одну только ей известную щель.

Чего это с ней? Как взбесилась, подумал Алексей. Он вылил из термоса воду, налил свежей и быстро пошел наверх. Ребята уже, наверное, костерят на чем свет стоит! От быстрого подъема Алексей запыхался и остановился перед последним крутым пригорком, поставил термос на землю.

Эй, мужики, хоть бы помог кто-нибудь! – крикнул Алексей. В ответ тишина. Дрыхнут! Алексей отдышался, взял термос, поднялся на позицию.

Первое, что он увидел, это была голова Сухоноса на небольшом колу, воткнутом в землю. Что это еще такое, удивленно подумал Алексей. Глаза командира были закрыты, и его голова напоминала голову куклы. С нижней части головы капала кровь, и на земле у колышка была уже небольшая красная лужица. Алексей вздрогнул и быстро огляделся. Обезглавленное тело Сухоноса лежало у БТРа и напоминало макивару, с которой Алексей, когда он был в учебке, занимался в спортзале. На деревянных ногах Алексей приблизился к телу командира. Оно было исколото в нескольких местах, тельник был разорван и весь в крови.

В двух метрах от Сухоноса лежал Толик Кирсанов. В спине его под левой лопаткой торчал нож. Алексей перевернул его тело. Удивленные глаза Толика смотрели застывшим взглядом. Санек лежал в неестественной и смешной позе, словно человек, припавший к лужице, чтобы попить из нее. Только лужица эта была из его собственной крови. Горло Санька было перерезано.

Алексей почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Пошатываясь, он отошел от истерзанных тел. А где же Димка? Он же наблюдатель!

Ефрейтор Багиров лежал задушенный в кустах. Во рту его был кляп. Вместо глаз на лице страшные кровавые ямы. Выковырянные глаза Димки валялись рядом на земле. Взгляд Алексея скользнул по часам на его руке. Они были разбиты и стояли. 17.45 – зачем-то зафиксировал Алексей время на остановившихся часах.

Как же так, почему?! Гулко стучали вопросы в голове Алексея. В пыли рядом он заметил следы. Несколько следов, среди них были почему-то и детские.

Алексей поднялся во весь рост, передернул затвор автомата. Где они?! В горле стоял тяжелый комок. Алексей сделал глотательное движение, но комок остался. Он обвел взглядом все вокруг: те же скалы, кустарник, яркое желтое солнце и чистое голубое небо. Все то же самое. Только ребят уже нет!

«Суки, сволочи!» – визгливым голосом закричал Алексей. Он нажал курок и стал беспорядочно стрелять вокруг. По его лицу текли слезы. Он кричал что-то еще, не слыша себя. Рожок кончился неожиданно. Наступила пронзительная тишина.

Алексей вдруг почувствовал такую усталость, что ему тяжело было стоять. Он сел прямо на землю и долго сидел, тупо уставившись в кустарник перед собой. Он даже не замечал, как по его руке ползал какой-то паук, а под его коленкой пробежала ящерица.

Солнце зашло. Жара спала, стало темнеть. Надо положить ребят в БТР, подумал Алексей. Тела уже начали коченеть. Алексей уложил всех в БТР. Последним он уложил Сухоноса. Голову его он снял с кола и приложил к туловищу.

Душманы взяли с собой только оружие. Рацию они разбили, колеса БТР прокололи. Стало совсем темно. Алексей надел бушлат и сел на ящик у БТРа. Почему?! Вот же, они только недавно были, билась горестная мысль в голове Алексея.

Он не заметил, как задремал. Когда он проснулся, было уже светло. Первая же мысль полоснула по сознанию: это был сон. Сейчас выйдет Толик со своими шутками или Сухонос с его вечным «Служба, подъем!» Но бурая, уже высохшая лужица на земле вернула его в реальность. И события прошедшего дня снова глыбой навалились на Алексея.

Он поднялся и, не понимая зачем, прошел к ручью, набрал воды во фляжку. Свистнул, затем позвал: «Катька, Катька». Кобры нигде не было. Алексей зачем-то потоптался у ручья, вслух произнес: «Ты… меня прости, за вчерашнее, ну, я… пойду».

Оставаться на позиции было невыносимо. Алексей повесил автомат на плечо. Пошел по дороге, не оборачиваясь. Первые лучи солнца светили ему прямо в лицо. Вскоре он увидел облако пыли на дороге. Двигалась их колонна.

 

 

ПАРИ

 

Сауна натоплена слишком жарко, но воздух был сухой, потому не обжигал. На верхней полке сидел молодой мужчина атлетического сложения и явно наслаждался жаром, исходящим от липовой вагонки, которой была обшита сауна. На самой нижней полке находился мужчина лет тридцати пяти, полнотелый, с уже наметившимся животиком. Он периодически ополаскивал лицо и грудь холодной водой из тазика, стоявшего перед ним. Наконец, он не вытерпел:

Фу, все, Олег, не могу больше, пойдем, – он встал и пошел к выходу.

Сразу видно, что не сибиряк, – снисходительно усмехнулся атлет, пошел вслед за своим гостем.

Друзья расположились в предбаннике, где уже стоял накрытый стол.

Ну что, Эдик, начнем с нашей, «Сибирской»? – предложил хозяин гостю.

Дай сначала что-нибудь попить, а то в горле Сахара, – Эдуард налил себе в стакан «Боржоми».

Значит, так и сделаем… – заканчивая деловую беседу, сказал Олег, разливая водку в рюмки, – прайс-листы, я завтра скажу моему главбуху, она тебе вышлет. А ты, из Москвы как прилетишь, вышлешь мне по факсу подписанный договор. – Он поднял свою рюмку. – За успех!

За него, – друзья чокнулись.

Это не Москва, Эдик, здесь все по-другому, – просвещал сибиряк столичного гостя, накладывая горкой черную икру на кусок хлеба. – У нас деньги не главное. Можешь озолотить всю комиссию, а тендер не выиграешь…

Да брось, Олег, люди везде одинаковы, – небрежно бросил Эдуард, поддевая вилкой кусок кабаньего мяса, запеченного в сметане. – У каждого человека своя цена. Надо ее только знать.

Э-э, нет, старик. Здесь я с тобой не согласен. – Олег задумчиво покачал головой. – Есть еще у нас тут… экземпляры. Понять их совершенно невозможно. Помнишь, говорил, что, может, поохотимся на диких оленей?

Ну и?.. – москвич вскинул воодушевленный взгляд на собеседника.

Облом, – уныло сообщил Олег, – стыдно признаться, но не смог договориться. Охотовед попался… ну, совок упертый, – молодой человек яростно проткнул кусок сочного сома вилкой. – «Я обязан беречь фауну родного края, и, пока я жив, я буду стоять на страже…» – гнусавым голосом произнес молодой человек, видимо, воспроизводя дикцию несговорчивого чиновника. – Ну придурок!

Сколько давал? – деловито осведомился москвич.

Пять. Нет, ты представь: за пару сраных оленей пять тысяч зелеными. Их волки зимой десятками дерут…

Значит, мало давал.

Да нет, Эдик. Ты просто не встречал еще таких. Им давай хоть миллион, а они от этого будут только входить в раж и упиваться своей неподкупностью. Он наверняка пионером, в детстве, таскал из гаража своего отца запчасти на металлолом.

Миллион, говоришь… – тихо и задумчиво произнес Эдик, рассматривая этикетку на бутылке французского коньяка. Затем решительно взял ее, плеснул себе в фужер грамм тридцать. – Олег, ты что, действительно веришь в то, что в нашей стране есть еще святые?

Выходит, есть, – растерянно улыбнулся Олег.

Хочешь пари? – москвич придвинулся к другу, хищно впился взглядом в его лицо. – Я сломаю его на миллионе.

Как ты его сломаешь? – удивился Олег.

Просто. Нет, нет, никакого шантажа, компры. Будет так: на одной чаше весов миллион, на другой – нищета и честность. Я ему, глядя прямо в глаза, скажу: «Я высоко ценю твою принципиальность, поэтому даю тебе за нее миллион долларов». И все. – Эдик поболтал в своей ладони фужер с коньяком, понюхал напиток, прикрыв глаза, небольшими глотками выпил его. – Ну так как? Предлагаю пари на ящик французского коньяка. И мы еще раз убедимся в старой как мир истине. Что замолчал? Или слабо?! – москвич насмешливо посмотрел на Олега.

А давай! – запальчиво воскликнул Олег. – Я хоть и не любитель коньяка, но после твоего проигрыша с удовольствием попью за твое здоровье.

Ну-ну… – москвич иронично улыбнулся. – Ты мне только пробей его: родился, женился, дети, родственники, в том числе за границей и так далее. Недели хватит?

Запросто, три дня хватит. Выверну все его нутро его наизнанку.

 

Большой зал самого фешенебельного ресторана города был почти пуст. Перед Эдуардом сидел невысокий мужчина лет пятидесяти. Старомодный пиджак, галстук-селедка, редкие седые волосы. В его облике было что-то среднее между гоголевскими Акакием Акакиевичем и Плюшкиным. В этом ресторане он был, по-видимому, впервые, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке.

Ну что, Иван Францевич, может, заодно и пообедаем, – Эдик небрежно смял стоящую перед ним пирамидой до хруста накрахмаленную салфетку, положил ее на стол.

Нет, нет, – испуганно отказался чиновник администрации, – у меня мало времени. Если только чашечку кофе…

Два капучино и по пятьдесят армянского коньяка, – сообщил Эдик услужливо нагнувшемуся перед ним официанту. – Тогда сразу к делу, – бизнесмен повернулся к напряженно сидевшему перед ним человечку. – Иван Францевич, я сейчас сделаю вам предложение, которое сможет перевернуть всю вашу жизнь.

Я ничего не хочу переворачивать, – сухо ответил чиновник.

Сначала послушайте, – Эдик снисходительно улыбнулся. – Один мой близкий друг работает в Инюрколлегии. Так вот, я получил от него информацию по вашему дяде. Он давно живет и работает в США. Вы что-нибудь слышали про него?

Я его практически не знаю. Мой покойный отец когда-то говорил мне про него, но связь оборвалась…

Я навел справки: дядя ваш довольно богат. У него сеть авторемонтных мастерских в одном штате, стабильный и доходный бизнес. Состояние его оценивается как минимум в три-четыре миллиона долларов. Самое интересное: ему шестьдесят девять лет, у него хорошее здоровье, он убежденный холостяк, и у него нет родственников. Вообще никого! То есть вы, Иван Францевич, являетесь его ближайшим родственником, а значит, и единственным наследником.

Зачем вы мне это говорите?

Видите ли, Иван Францевич, – Эдик слегка наклонился к собеседнику, заговорил почти шепотом. – То, что я вам сейчас скажу, должно остаться между нами. Независимо от того, примете вы мое предложение или нет. Дело в том, что наша жизнь полна неожиданностей. Все мы смертны….

На что вы намекаете? – тихо и напряженно спросил Иван Францович.

Послушайте, вам ничего не надо делать. Абсолютно ничего! Вам нужно только сейчас сказать одно слово: «да» или «нет». Все остальное мы берем на себя. Если вы согласитесь, то я даю команду моим ребятам в Штатах, и через некоторое время ваш дядя «самых честных правил»… уходит… Несчастный случай. Какой – там уже они на месте решат. И вы становитесь миллионером. Наш интерес здесь – тридцать процентов. Всякий труд, согласитесь, должен оплачиваться. Но у вас все равно остается не менее двух миллионов долларов…

Хватит! Можете не продолжать. Вы ответ получите сейчас.

И какой же?

Не тот, на который вы рассчитываете. Нет!

Иван Францевич, не торопитесь, – вкрадчиво произнес Эдик. – Поймите, такой шанс выпадает один раз в жизни. И далеко не каждому. Скажем, одному из тысячи. Я даю вам время подумать. Ну, скажем два дня, до завтрашней полуночи. Ровно до двадцати четырех ноль-ноль. Посоветуйтесь с женой…

Я ни с кем не буду советоваться. Вы ошиблись во мне. У нас с вами разные понятия.

И все-таки, Иван Францевич, вот вам моя визитка. На обратной стороне мой номер телефона в этой гостинице, – Эдик почти насильно засунул визитку в нагрудной кармашек на пиджаке Ивана Францевича.

Пожилой чиновник резко встал, сухо попрощался и вышел.

 

Друзья сидели в номере гостиницы и потягивали пиво. Двенадцатый час ночи. Олег, сидевший в кожаном кресле, бросил взгляд на наручные часы, с плохо скрываемым чувством превосходства произнес:

Ты проиграл, Эдик, звонка не будет.

Еще сорок минут, – упрямо возразил москвич. – Пойми: поменять за два дня убеждения – это покруче, чем ограбить банк.

Нет, Эдик, бизнесмен ты хороший, но психолог из тебя никудышный.

Напряжение в комнате росло с каждой минутой. Без пяти двенадцать Олег встал с кресла, снисходительно хлопнул друга по плечу:

Это не столица, Эдик. Немножко другой менталитет. Не расстраивайся: значит, наш народ не превратился еще в полное дерьмо. Кстати, я предпочитаю «Арманьяк».

Будет тебе «Арманьяк», – хмуро буркнул Эдик и направился в ванную комнату чистить зубы.

Телефонный звонок прорезал ночную тишину неожиданно и резко. Эдуард с полным ртом зубной пасты кинулся к телефону, по дороге потерял один тапок.

Я согласен, – тускло прозвучал в телефонной трубке голос Ивана Францевича.

В сибирской гостинице Эдика на два дня задержала длинноногая блондинка, которую он подцепил в баре. Высокая, в меру полная, кровь с молоком. В Москве такие девушки сейчас редкость. Вон, плещется в ванной. Сам Эдик в белом махровом халате ходит по двухкомнатному номеру с бокалом коньяка. Настроение отличное. Поездка оказалась удачной. Олег его не подвел. Хороший парень. Наивный, правда, еще.

Эдик усмехнулся, вспомнив выражение лица друга после того телефонного звонка. Вот так-то, Олежек! Раньше, может, и были такие, а сейчас все, нет. Вымерли как вид! Взглянул на часы. Еще часа два свободного времени. Можно с лялькой покувыркаться. Ящик с коньяком почти целый. Возьму в самолет с собой одну бутылку, а остальное отдам ей. На всю жизнь меня запомнит.

В дверь неожиданно постучали. Какого черта! Я же сказал, чтобы не беспокоили. Эдик подошел к двери, приоткрыл: Иван Францевич.

Я на минутку, можно? – он, не дожидаясь ответа, воровато оглянулся, проскользнул в полуоткрытую дверь.

Зачем вы пришли? – недовольно спросил Эдик. – Вы же понимаете, что сейчас нежелательно, чтобы нас видели вместе. Если вы передумали, то уже поздно. Дело сделано. Уже не остановить…

Нет, я не передумал. – Иван Францевич был непривычно возбужден, в глазах блеск, он даже, казалось, стал выше ростом. – Я зашел, чтобы поблагодарить вас. Вы мне открыли глаза на жизнь. Я чувствую себя другим человеком…

Ну, хорошо, хорошо, – Эдик снисходительно улыбнулся, – давайте по пять капель, и выйдем на лоджию… – А то телка выйдет голая из ванной, хотел добавить Эдик, но не сказал.

А когда придет извещение из Инюрколлегии, Эдуард Викторович? – поинтересовался Иван Францович.

Я думаю, месяца через три. Там ведь тоже своя бюрократия. Ну что, за вас.

Мужчины чокнулись, выпили. Эдик повернулся спиной к Ивану Францевичу, стал смотреть на красивую панораму, открывавшуюся ему с двенадцатого этажа.

Да, вот они, девственные леса, – Эдика охватило лирическое настроение. – Жаль, что так и не удалось съездить здесь на охоту.

А вы приезжайте месяца через полтора. Я вам такую охоту организую!

Эдик задумчиво покачал головой, облокотился на борт лоджии, продолжая смотреть в сторону темно-зеленого лесного массива в нескольких километрах от города. Краем глаза он заметил, что Иван Францевич зачем-то присел сзади него на пол. Уронил, что ли, чего? В следующий момент Эдик почувствовал, что его сзади схватили за лодыжки ног, а головой ударили в спину. Его тело перевалилось за борт лоджии, он стал судорожно хвататься за гладкую поверхность стенки лоджии, царапая ногтями штукатурку. Громкий животный рев огласил окрестность гостиницы.

Иван Францевич посмотрел вниз вслед падающему телу московского бизнесмена: «А свои тридцать процентов ты получишь в раю или в аду. Это уж как тебе судьбой предписано». Он взял бокал, из которого только что выпил коньяк, протер его носовым платком и быстро вышел из номера.

 


1СУВ – скрытое управление войсками (воен.).

 

2НРС – нож разведчика десантный.

 

3Медаль «За боевые заслуги».

 

4Стой! (фарси)

 

5Оружие есть? (фарси)