Лада, или Обаяние женского имени
Лада,
или Обаяние женского имени
Кто не замечал удивительную особенность любого женского имени, когда им обладает та, что вдруг становится дорога и близка тебе, более того, любима тобой… Ты выделяешь это имя среди других, оно представляется волшебным, самым прекрасным не только по звучанию и смыслу, но и точнее всего соответствующим даже облику твоей избранницы. Она одна такая, другие, названные так же, не в счёт!
Русская поэзия знает хрестоматийные примеры подобных именных обращений к конкретным адресатам. Для меня первенствует пушкинское признание: «Алина! Сжальтесь надо мною. / Не смею требовать любви»! Ну а блоковское: «Валентина! Звезда! Мечтанье! / Как поют твои соловьи…». И невозможно без Есенина: «Шаганэ ты моя, Шаганэ!..» Никак не удержаться от цитирования Павла Васильев: «Восславляю светлую Наталью, / Славлю жизнь с улыбкой и печалью»…
Мне в таких случаях кажется, что уже само по себе попадание того или иного имени в рифмованные строки свидетельствует о высшем состоянии поэта – для него представление всему свету своей музы крайне важно. И тогда женское имя звучит уже как необходимость, как стихи… в стихах.
Эти мысли навеяла всего лишь переснятая страница из книги Юрия Кузнецова «До последнего края», что переслал мне душевно близкий человек, с которым свела поэт Лада Одинцова. Её не стало, а наша с ним связь не прерывается: то телефон, то старомодное письмо, как на сей раз… Этой молодогвардейской книги Кузнецова у меня нет, страница же была со стихотворением, названным женским именем «Лада». На обороте – приписка: «Привет от наших – Лады и Юрия, вспомяните их…»
Судьба Лады Одинцовой удивительна уже тем, что в определённый момент свела с Юрием Кузнецовым. Прибегну к личному свидетельству самой Лады Васильевны («Дон», №4-6, 2016).
«… волею судеб мы с ним и пересеклись в 1981-м году. В период наших творческих встреч на Филях Юрий Кузнецов… высказывал мне свои сокровенные мысли о поэзии, провозглашал: «Поэзия есть красота»… Тогда же я услышала от Юрия Кузнецова о его желании воспеть какой-то абсолютно совершенный женский идеал, которого он никак не мог нигде найти…»
Поразителен сам тон повествования: говорится о глубоко личном, но с каким тактом, достоинством! Лада Одинцова находит единственно верные слова, чтобы никак и ничем не задеть самое, может быть, светлое и важное в жизни, что случилось однажды по высшему велению.
«Августовские встречи 1981-го года с Юрием Кузнецовым, так неожиданно даже для меня самой с фатальной внезапностью оборванные на взлёте чувств, потрясли нас обоих… О Юрии Кузнецове, однако, я избегала говорить… Ведь это был предмет моих особых переживаний. Это была тайна моей души… В стихотворении «Живой голос» поэт сетует на то, что он так и остался «чужаком» в моей женской судьбе… Я понимала Юрия тогда душой гораздо больше, чем рассудком. В августовский период нашей по-детски целомудренной любовной горячки мой рассудок вообще затуманился на долгие годы. В этом состоянии обоюдного умопомрачения мы и расстались – внезапно, странно и без всяких объяснений.
В августе 1981 года Юрий искал во мне свою новую судьбу, стучал в моё сердце без ключа к нему. Я отнесла эту ситуацию к воле Божественного провидения…»
Более всего рвёт душу следующая максима Кузнецова, высказанная им с присущей ему законченностью.
«Мы уселись в лодку, и Юрий произнёс:
– Вот и в моей судьбе наступил миг, когда моё сердце должно либо окаменеть, либо разбиться…
Тогда я не поняла смысла его слов».
И вот проходит почти 20 лет, когда появляется стихотворение, названное со всей откровенностью «Лада».
В обаянии женского имени
Что-то есть от звезды за рекой –
Золотое, красивое, синее,
Что душе навевает покой.
Но упала звезда во полуночи,
И до моря река не дошла.
И забилась душа в переулочек
И дороги к тебе не нашла.
Закатилась звезда в твоём имени,
И река пересохла совсем.
Но в душе золотое и синее
Всё живёт неизвестно зачем.
Было всё-таки что-то красивое,
Но прошло и исчезло, как дым,
И его золотое и синее
Никогда не бывало твоим.
Точная дата написания 2000-й год. Через три года Юрия Кузнецова не станет. Но это стихотворение появилось ещё при его жизни в уже упомянутой книге «До последнего края…», что вышла в 2001 году. И хотя составителем значится автор предисловия Николай Дмитриев, но, конечно же, Юрий Поликарпович, сам издательский человек, не мог не принимать участия в формировании сборника, определении последовательности произведений. Так вот «Лада» заключает первый раздел стихотворений – как подводит черту, а далее идут поэмы. Случайно ли это? Не думаю.
Стихотворение пишется через много лет после августа 1981-го. После так потрясшего его чувства. Выходит, за всё это время ничего не избылось, оставалось тайной и его души. Возможно, таково только предположение, хотя и, согласитесь, вполне реальное. Впрочем, какая разница, как всё обстояло на самом деле. Есть стихи! Они-то сами говорят за Поэта.
И в конце – незамечаемая прежде удивительность того, что Лада Одинцова была урождённая Кузнецова. Такое вот знаковое совпадение.
г. Ростов-на-Дону