Лес

Лес

(отрывок из рассказа)

Слышится отдаленный звук, точно с неба,

звук лопнувшей струны, замирающий,

печальный. Наступает тишина, и только

слышно, как далеко в саду топором стучат

по дереву.

Занавес.

А.П. Чехов. Вишнёвый сад

 

МГНОВЕНИЕ ВЕКОВ

 

Более полувека осталось позади, когда люди вновь нарушили покой тысячелетнего леса. Сначала появились лесорубы с топорами и пилами, следом большегрузные самосвалы с тоннами песка и бетона, за ними строители… И вот, местами петляя серпантином, асфальтовая дорога отделила новый микрорайон от островков когда-то сплошного ленточного соснового бора.

Обижаться и злиться лес не любил. Первый шок от незваных гостей с годами прошёл: не в его правилах сторониться и бояться людей. Даже то, что деревья в лесу они называли вековыми, нисколько его не раздражало. В своей генетической памяти он хранил воспоминания о далёких временах, когда под кронами раскидистых сосен люди строили землянки, возводили крепости, окружали их частоколом…

Сочетания слов сосновый лес и сосновый бор издавна слились воедино в сознании здешних поселенцев и благосклонно воспринимались лесом. Произрастая на возвышенности, уходя переплетениями мощных извилистых корней вглубь песчаных почв, стройные мачтовые сосны рвались ввысь, соревнуясь с изящными берёзками и осинами, вместе даря человеку кров и приют.

Полноводная, богатая рыбой река – вечная спутница ленточного бора – служила людям источником жизни и вдохновения. Устремляясь к далёкому полярному морю, лес и река бежали рука об руку. Временами бор растекался вширь на десятки вёрст и вновь прижимался к неизменной подруге, словно, утолив любопытство, стремился доказать своё постоянство и преданность.

К человеку лес относился в основном доброжелательно. Считая себя более совершенным творением природы, был снисходителен к людям и многое прощал. События полувековой давности и последующие за ними годы он находил самыми интересными и занимательными за всю тысячелетнюю историю…

Проведя пару лет в напряжённом ожидании, чутко созерцая деяния людей вдоль своих границ, лес убедился, что опасности существованию нет. Счастливые и одухотворённые лица новосёлов, весёлый и звонкий гомон, вновь возведённые дома, детские сады и школы вызывали его благосклонность и понимание.

Дружелюбно воспринял он и усилия людей, направленные на превращение в лесопарковую зону самого уютного местечка в бору. Посыпанные жёлтым песком дорожки и тропинки, скрытые в тени могучих сосен, спортивные площадки с турниками и кортами для игры в городки, поля для футбола и волейбола и даже настоящая взлётная полоса для авиамодельного спорта на опушке ничуть не тревожили лес.

Лишь однажды он насторожился: из кузова машины рабочие выгрузили громоздкие сооружения, накрытые брезентом. Под покровом оказались гипсовые фигуры непонятного назначения, установленные на пьедесталах. На одном красовалась атлетически сложенная девушка в купальнике, с массивным веслом в руках. На другом – мальчик в галстуке, трубящий в горн. На третьем – спортсмен, похожий на Аполлона, готовился метнуть диск. Фигуры разместили вдоль лесных дорожек. Но уж больно статуи не гармонировали с окружающей действительностью. Ну ладно девушка с атлетом, а мальчик-то причём? Сосновый бор, было, нахмурился, осыпав скульптуры пожелтевшей хвоей, но, увидев, с каким удовольствием взрослые и дети фотографируются на фоне статуй, неуклюже пытаясь взобраться на пьедестал, оттаял душой.

«Пусть озорничают, а я уж как-нибудь привыкну», – решил лес и в знак одобрения порывом ветра смахнул иголки с белого гипса.

И лес распахнул объятия! Каждый воскресный и праздничный день он приязненно встречал нескончаемые потоки людей. Большими группами, дружными семьями жители микрорайона устремлялись сквозь него к золотистому пляжу на берегу реки. Защищая отдыхающих от изредка набегавших грозовых тучек или полуденного зноя, лес не забывал радовать новых друзей своими дарами. То приоткроет тенистую завесу над колючим малинником с яркими ароматными ягодами, то укажет грибнику тропинку к поляне, усыпанной сопливыми маслятами…

Шумно, весело на спортивных площадках. Но и это не омрачает настроение леса вопреки извечному представлению о таёжной тишине. Активный отдых, неподдельный оптимизм, бодрый настрой, задорные шутки и смех объединяли в эти дни сосновый бор и людей.

Рыжеватые игруньи-белочки, глаза и уши леса, тут как тут! Кому как не им следить за порядком, да приглядывать за хозяйством. Конечно, не безвозмездно: угощения и кормушки развешены по всему лесу! И хозяйство-то немалое! Одни аттракционы с каруселями и «чёртовым» колесом чего стоят. И всё это великолепие – среди корабельных сосен и кудрявых берёзок!

Полтора-два десятилетия царили в лесу покой и порядок. Покой, конечно, в переносном смысле, а порядок самый что ни на есть настоящий. С высоты вершин оглядывал лес свои владения. Под порывами холодных осенних ветров хмурился и грозно раскачивал стволами, выражая недовольство массивами гаражей, вплотную подступающих к его границам. Замирал в зимнюю стужу, поджидая одинокого лыжника, чтобы неожиданно подшутить над ним, сбросив охапку снега с разлапистой сосны прямо на голову. Вместе со всеми восторгался приходу весны и наступлению лета, покрывая косогоры и поляны душистой травой и пёстрыми цветами.

Не забывал лес внимательно обозревать и пространство за своими пределами. А посмотреть было на что. Возводились всё новые заводы, появились первые высотки, блистали причудливой лепниной и стройными колоннами дворцы зрелищ и спорта. Лишь унылые серые панельные пятиэтажки, прозванные людьми хрущёвками, вызывали ироничную усмешку. Но искренняя радость новосёлов, их феерический настрой, оптимизм передались и ему, заставляя сопереживать, радоваться при сносах старых деревянных бараков и переездах жильцов в новостройки. В такие моменты, будто бы стремясь разделить всеобщее веселье и подбодрить перетаскивающих мебель людей, срывая с гребней речной волны капельки влаги, прохладный ветерок раздвигал густые ветви сосен и прорывался в посёлок, освежая потные, усталые лица.

Сбой в этом дружественном симбиозе произошёл не вдруг. Что-то менялось в поведении людей. С годами на смену безмятежному и счастливому выражению на лицах пришли тоскливая сосредоточенность, уныние, временами неуместная озлоблённость. Уже не звучал на спортивных площадках, как прежде, искренний и беззаботный смех. Да и сами площадки приходили в упадок: исчезли турники, кустарником и полынью заросли тропинки и дорожки… Никто не играл в бадминтон и городки, не запускал фанерные модели самолётов… Незаметно затихли двигатели каруселей, а сами аттракционы были увезены в неизвестном направлении. Лишь остов «чёртова колеса» продолжал тоскливо скрипеть заржавелым механизмом, вращаясь под резкими порывами заунывного ветра. Одинокие разбитые пьедесталы некогда популярных скульптур и разбросанные вокруг куски гипса напоминали изредка прогуливающимся горожанам о былой известности лесного парка.

Сначала о нём забыли школьники, которые прежде каждую весну дружно выходили с граблями и мётлами на его уборку. Пустые пластиковые бутылки, разноцветные шуршащие пакеты, обрывки газет, осколки битого стекла захламили некогда уютные лесные поляны. Груды мусора громоздились возле последних разваливающихся скамеек… Нет, бывало, взрослые и проводили субботники: в яркой экипировке, с красочными плакатами, вооружившись пиками и большими чёрными мешками… Как правило, в рамках рекламных акций, вызванных предвыборными баталиями. Но и эти однократные искренние порывы участников терялись в атмосфере всеобщего безразличия.

Не избежала участи забвения и заброшенности любимая горожанами река: обмелел фарватер, заилились берега… Всё чаще посреди основного русла появлялись песчаные отмели и за пару-тройку лет превращались в настоящие островки, поросшие зарослями ивового кустарника. С тоской взирал с высокого обрыва сосновый бор на грязно-серый пляжный песок и отважных купальщиков, пытающихся по пояс в воде пробиться к чистому руслу, брезгливо раздвигая руками и отбрасывая в стороны склизкие желеобразные водоросли.

Ощутив растерянность леса, возобновил атаки на его владения жестокий и коварный пришелец-клён, изгоняя с обжитых территорий благородную поросль берёзок и сосен.

Возможно, лес и не обратил бы внимания на произошедшие изменения. За свою долгую жизнь он повидал немало. Ведь по его меркам десяток лет вовсе не срок, а лишь мгновение, вспышка, всполох… Но эта вспышка и всполох больно ударили по самолюбию леса. И не просто ударили, а заставили нахмуриться, замереть, осмыслить причины происходящего.

Наказать нерадивых людей, лишить их радости любования лесными дарами, отгородиться от человека непроходимой стеной колючего и хлёсткого кустарника, ко всеобщему запустению добавить сырости и тьмы, заслонив поляны и лужайки от солнечных лучей густыми ветвями сосен? Вероятно, эти мысли и мелькали в его сознании. Но такой мелочности позволить себе лес не мог: негоже совершенному творению природы опускаться до мести; людям надо помочь, дать возможность осознать и понять, где и в чём они не правы…

В своих раздумьях ленточный сосновый бор не терял надежды и веры в разум человека.