Мелодия для флейты. Люди из песка.
Мелодия для флейты.
Люди из песка.
МЕЛОДИЯ ДЛЯ ФЛЕЙТЫ
Ночь. Безлюдный переулок. Никакого фонаря.
Никакой тебе аптеки. Никакая не заря.
Кто-то любит человека. Только чем, почём, куда.
Не допрёшь, не разберёшься. И не стоило труда.
Начинаем всё сначала, чтобы вникнуть. Значит, ночь.
Ну, не так, чтобы. Но темень. Пусть там ходит, кто охоч.
Нам же эта ночь постольку. А поскольку — наплевать.
За фонарь бы зацепиться. Чтоб от печки танцевать.
Ночь. Фонарь с разбитой мордой. Об аптеке не мечтай.
Пробирался вдоль забора кто-то с чем-то невзначай.
И не так чтобы. Но крался. Или крал. Но втихаря.
Не в аптеке. Не в кармане. Не седьмого ноября.
Невзначай на человека натолкнулся. Нечем крыть.
Этот самый кто-то с чем-то. Ну и стал его любить.
И не ночь. И не аптека. Не какой-нибудь фонарь.
Что там длится дольше века? Что-то длинное как встарь.
Эта вещь большого смысла. Работяща и проста.
За неё, за коромысло зацепилась красота.
Ничего уже. Ни века. И ни неба. Ни земли.
Всё на свете провалилось. Но карманчик есть любви.
Там под некоторым забором с пеньем птички ай, люли
Кто-то любит человека. Кто-то любит человека.
Кто-то любит человека. А зевака — отвали.
ЛЮДИ ИЗ ПЕСКА
Я великих живых на свой пир собирал.
Я любовь к ним стеной в своём сердце слагал.
И в одном проживали дворце все они,
И тащил я на бал их и в ночи, и в дни.
Но для этого пира не смог их сыскать.
Тот уехал в порту чай и перец встречать.
Тот в дому завертелся в заботах своих.
Тот на свадьбе своей оказался жених.
И сказал я: зовите прохожих с дорог,
Одиноких, голодных, кто сир и продрог,
Всех из тьмы и дождя, кого встретите там,
Всех калек и слепых, из ночлежек и ям.
И пришли на роскошное золото мест
Все из мира, который клубился окрест,
Все незваные прежде, вся рвань и родня.
И великая оторопь взяла меня.
А как яства по кругу для них потекли,
И рекою все вина, и песни пошли,
Пригляделся я к лицам отверженных тут,
И начал вспоминать за сосудом сосуд.
И в беззубых, и в бельмах, без ног и ушей,
Рассмотрел я забытых умерших друзей,
И любимых своих, кого в сердце сложил,
И засыпал песком и навеки забыл.
На застолье бродяг без лавровых венков
Я сидел, как на вечном пиру облаков.
И рыдал я весь пир, разрываясь в куски,
Чтоб забрали меня эти люди тоски.
Но подъели они, и подпили они,
И угрюмых былин погудели они,
И пропали, оставив на креслах песок.
И догнать мертвецов я, живущий, не смог.
С той поры я киркою и заступом бью
В своё сердце и песню бродяги пою.
Достучаться до тех, с кем я ночь эту пил,
И кого схоронил, и кого позабыл.