Журнальный мир

Земля была.

«Земля была безвидна и пуста».
Но кто-то был до мига сотворенья:
Плевал мальчишка косточки с куста,
Вскипало пенкой бурое варенье.
Неведомое порождало гул –
Широкой алюминиевой ложкой,
Отбрасывая к краю плодоножки,
Верховный Некто на жаровню дул.
Над варевом вздымался пар густой.
Субстанцию торжественно мешая,
Он вынул нас и вытолкнул из рая
В безвидный мир. Безвидный и пустой.
И мы поплыли по чумной воде
Два маленьких чахоточных растенья,
Как водится – по кругу, по теченью,
Прилипшие до самоотреченья
Друг к другу. Вопреки беде.

Про синдбада

пушинка почтальон нечаянный посланец
проявленный мой бог неясный белый дух
меж двух полынных крон свершая тихий танец
в ладонь легко легла пером печальной рухх
наивно полагать но хочется представить
что между ними есть ближайшее родство
вот птичья тень скользит в окладах светлых ставен
и облачный фантом садится на крыльцо
что нам от птицы рухх пушинка лишь.. не боле..
а ей таскать слонов кормить своих птенцов
синдбад мой нем и тих – в кораблике ладони
приносит лёгкий пух. светло его лицо

Река

Как они /так/ живут никто не знает.
Пожимают плечами люди: вот, мол, два дурака.
А у них река через дом протекает.
Понимаете ли – Река.
И о чём бы там не твердили судьи,
У реки свои потайные смыслы –
Где убудет одно, там другое прибудет.
Русло выпятив коромыслом,
То ребёночка в дом заносит,
То выносит дощатый гроб.
И о чём у ней не попросят –
Норовит коль не в глаз, так в лоб.
Колыханья всё да кохання.
Рыбный омут – тоска взахлёб,
Занавесочка в детской спальне,
Столик беленький пеленальный…
Соглядатай сам и холоп,
При реке, как при мамке родной,
Он налаживает уду
На ленка. А она у брода
Всё дудит, да дудит в дуду:
– Не позвать ли, мой свет, шамана?
Пусть он за стену перенесёт
Эту реку.
С Хамар-Дабана
Ветры дуют, шуга плывет
И раскачиваются снасти
На малюсеньком островке.
– Что ты, душенька, наше счастье
На Реке.

Болиголов

Что там, на дне колодца? Кажется невода…
Потусторонне солнце ходит туда-сюда.
Плесень ползёт по срубу, розов речной бадан.
И прилипают губы к губам.

Как мы малы, неловки, держимся за края,
соединив головки. Мерно кружит земля,
Полем уводит близких, кажется на закат.
В донном оконном диске лаковый звездопад.

А за спиной, как шрамы, метки следов в песке,
Где твой отец и мама порознь идут к реке.
Следом мои торопко. Мама бежит в прибой –
Папу уносит лодка. Постой!

Кружится день над осью старого журавля.
Знать бы какою костью ты прорастёшь в меня,
Мальчик белоголовый. Болиголова цвет
выпить, промолвить слово.
И не смотреть.

Невещественно

как невещественно текло с ночного неба молоко
там тучные блуждали ко твоих моих агоний
мир млечным разделён мелком на да и нет на до и по
на лёд посыпанный песком и клён в земном поклоне
на дверь дверную рукоять и нас двоих в предверии
доколе нам вот так стоять не наступать не приступать
да что там вовсе не дышать меж верой и неверием

На ночь глядя

переходя в спящий режим не забудь мне крикнуть: бежим!
или лучше: стой где стоишь! трясогузка серая мышь
или кто ты и как тебя звать-то?
не золовка так стало быть сватья
а не сватья значит чужая
а чужих я не обижаю

Оle lukoie

ole lukoie мой ole lukoie
что же ты мне не даёшь покоя
я ль не селена твоя не луна?
здесь же когда-то цвели племена
и управляли надтреснутым шаром
я ль не хикари твоя мой хикаро?
бог наш /японский/ в доспехах из кожи
снова ступает на брачное ложе
и зарождается утро туманное
olle.. не сни мне
странное

Tutte к vie conducano a Roma

все дороги ведут к тебе.. это всё что хочу сказать
если выехать на арбе далеко-далеко видать
с моего холма твой дом.. голубое руно реки
пригляжусь – серебрится дно бродят сонные рыбаки
говорят мне: нельзя-нельзя.. отвечаю: пошли вы на
что мне ваша пустая снасть рыба донная кривизна
чешуя на речной волне розовеющий неба хвост
все дороги ведут к тебе.. через этот и этот мост
даже если идти назад и совсем не искать причин
всякий способ хорош сократ
но как правило он один

Сорок

«Моя душа в точности следовала за тобой,
крепко держит меня твоя правая рука»
отпустите меня, светлый мой, на покой
в святцах лики мучеников.. сорока
дней достаточно чтоб забыть
невротические печали..
мученики слушают
головами качают

Воловье

Вот сонный вол дождю подставил спину.
Здесь тёплый пар и запах перстяной
Вращают мир, как тяжкую турбину.
Иди за мной, пожалуйста. За мной.

Рога воловьи поднимают остов
Небесной кручи. Тянется слюна
С губ травяных. И выбивают кросна
Свинцовый шаг. Толкнув качельку сна,

Сквозь тёмный сад, подрагивая шкурой,
Сквозь мрак полночный, морок земляной,
Неси меня упрямо и понуро
К туманной полосе береговой.

Вот женщина

вот женщина взыскующая свет
зачем она обманная тебе
уста её сухи горьки полынны
она ступает босо в октябре
по волглым половицам и воде
добра и зла не помнит
помнит сына..

твоих имён бесчисленную вязь
легко воспроизводит
не клянясь не поклоняясь
на едином вздохе:
мир дому твоему высокий князь
но не долга твоя над нею власть –
пока дрожит звезда в чертополохе

Дыши

я говорю: дыши дыши пока считая этажи я ухожу из рая
который сад конечно сад там что не дерево то клад
и всякий плод фатален
я пепел сумрачная грязь прости такою родилась
отнюдь не из ребра я..

Лисье

но в октябре не начинай любить

В октябре продолжу это бессмысленное занятие.
Отпущу вожжи, распахну объятия
Всем семи ветрам. Поселюсь на выселках,
Обзаведусь повадками лисьими.
Полюблю лаять на луну под идиллическими елями
Обещайтесь,
Если застанете меня там одну – пристрелите.

Лилит

води води меня по краю как будто то не я другая
та что внутри меня сидит – лилит я говорит лилит
где не затронешь там болит и день и ночь теряет древо
листву
кору сдирает ева для поддержанья очага..
скрипит тренога и слова слетают с уст как листьев шёпот
и по котлу сползает копоть и капли падают шипя
она твердит: люблю тебя
води води меня по краю пока другую запираю
в безмолвном чреве
чёрный ключ
в очаг
под камень бел-горюч

Время петушковой карамели

Наступило время /странных/ птиц –
Голубых сорок и свиристелей.
– Прилетели, мама?
– Прилетели!
Время петушковой карамели.
Люди-лодки шоркая бортами,
Соблюдают таинство границ.
Не соприкоснувшись рукавами,
Зиму коротают до весны.
Соблюдайте, милый мой, и вы..
Словно ледокол в торосах снежных,
Обогните мыс моей надежды.
И минуйте дни мои и сны.