Норма жизни. Выживание крестиком.

Норма жизни.

Выживание крестиком.

Рассказы

НОРМА ЖИЗНИ

 

Надеть носки теперь целая история.

Пойти, взять, стоя натягивать уже трудновато, значит надо обрести место, где присесть. Закинуть ногу на ногу, натянуть один, переменить ноги – другой. Ни моральных, ни физических сил нет.

Особенно моральных – вот что скверно.

Да и носки уже протерлись на пятках, просвечивают.

Надо бы новые, а где их взять?

В магазине? Это понятно.

А зубы? В том плане, что их тоже приходится каждый божий день чистить. Или бриться. Вы хоть представляете, какое это вечное занудство – бритье? И выхода нет, если плюнуть на все и ходить как Робинзон Крузо, люди шарахаются. И то сказать, старый, страшный, заросший. А если брить налысо: голову, бороду, усы и брови, так ведь отрастает обратно. Причем с огромной скоростью. И в неожиданных местах. А до того как отрастет, лицо напоминает противогаз неестественного телесного цвета.

Допустим, одноклассника встретил в магазине, говорит, сразу узнал, с пятисот метров – лысина аж сверкает. И снимает бейсболку, под которой точно такая же бритая блестящая башка. Слышал, уточняет, Густав от рака умирает? – Нет. – Нет? – Нет. – Умирает. Рак. Если что, я тебе позвоню, вместе сходим.

И дальше намеревается бежать.

Даже отреагировать не успеваешь. Хотя какая тут реакция – смерть как норма жизни. Возраст, нездоровый цинизм, туда-сюда. И все больше нравятся старые фильмы с молодым Джеки Чаном.

Или новые со старым Аленом Делоном.

Или…

Понятно, в общем.

Пантелей же вышел в свой ежедневный проход по магазинам. Пантелей относительно молодой пенсионер. Говорит, мы как будто с войны вернулись живыми, имея в виду общую молодость в девяностые.

У Пантелея есть пара-тройка квартир, которые он сдает. Как они ему достались – история темная. Со счастливым концом. Для Пантелея.

Еще у Пантелея есть жена-юрист, и нет автомобиля, потому что он отказался от машин по причине экономии. Рассказывает, сам посуди, любая поломка, ремонт от десяти тысяч рублей. Допустим, боковое стекло до конца не закрывается или еще чего. У меня же все машины дорогие были: «Ауди», «Мерседесы» и итальянские, ты же помнишь.

А женился по расчету и очень доволен.

Так что там рак?

Началось с простаты, а теперь метастазы добрались до позвоночника.

Жуть.

Он тоже из девяностых, Густав. Талантливый спортсмен. Стоял с другой стороны баррикады от Пантелея. Если основная масса мастеров спорта пошла в бандиты, то этот в милиционеры. Когда, уже ближе к нулевым, сложилась нехорошая ситуация с мертвым водителем трейлера, помог разделаться с ней чисто и без потерь. Хороший парень. Старое знакомство.

Да и не виноват был никто, водитель сам упал и головой ударился о бетонную рампу склада.

Пьян был.

Это – норма.

Могли бы, конечно, помотать нервы, но приехал он, Густав, и все обошлось – «с моих слов записано верно».

Хороший парень. Это точно.

Пантелей переходит дорогу и направляется к трем серым одноподъездным кирпичным девятиэтажкам, в одной из них у него сдаваемая двухкомнатная квартира, хочет то ли проверить, то ли получить плату. Он получит. Пантелей всегда получает, что хочет. Рассказывали, даже в лагере, где отсиживал свою законную пятилетку.

Как же Густав?

А чего – сидит дома, ни с кем видеться не желает, Лариска его совсем озверела, орет: все сволочи, а я так считаю, что из-за нее… Если бы не она, Густав бы не заболел. Он же добрый, а она злая, тут то на то нашло, и зло победило. Добро защищаться не умеет, оно считает, что все кругом – добрые. А зло наоборот, что все козлы. Вот сам и посуди…

Пантелей все-таки переходит дорогу.

На той стороне оборачивается и кричит, надо бы увидеться… ага… вместе сходим.

Мы с ним однажды в аварию попали – наша белая «жига-девятка» (или это был серый «Форд Скорпио»?) лоб в лоб с КамАЗом, чудом только живы остались.

Пантелей потом долго ходил на каких-то дюралевых покоцанных костылях, одолженных в тридцать шестой больнице у матери общего кореша Чики Зарубина, а я нет.

Я отделался легким испугом.

 

 

 

ВЫЖИВАНИЕ КРЕСТИКОМ

 

Сергей Алексеевич Ано сидел дома и маялся.

У него было состояние душевного дискомфорта, боли, сродни тяжелому похмелью, когда умом понимаешь, что надо перетерпеть, переждать, и пройдет, а никаких сил нет. Удивительно. Не пьет человек восемнадцать лет, и вдруг вернулись подзабытые ощущения.

Может, попробовать, как тогда?

Опохмелиться.

Он выдавил из себя улыбку – где-то читал, что просто приведение лицевых мышц в состояние улыбки помогает улучшить настроение.

Не помогло.

Может быть, еще надо?

Улыбается.

Чем опохмеляются от душевной боли? Правильно, душевным же разговором с близким другом.

Сергей Алексеевич взял в руку мобильный телефон и начал листать список абонентов.

Так, этот друг неблизкий.

Этот не друг вообще.

Этого сто лет не слышал, нечего и начинать.

Этого бы за руку и в музей.

В результате недолгого просмотра списка выяснилось – близких друзей нет. Умерли близкие друзья. В буквальном смысле слова.

Скончались.

О дамах можно даже не заикаться. Сергей Алексеевич упертый однолюб. Потому что изменить жене – это все равно что изменить отчизне.

Что получается?

Сергей Алексеевич Ано – тотально, но не трогательно одинокий человек. Если не делать хорошую мину при плохой игре.

У них, у рожденных для тотального одиночества, как у алкоголиков, можно растянуть ремиссию до конца жизни, а можно на пару лет. То есть алкаш не пьет год, два, двадцать, а потом срывается в запой. И они живут с кем-то год, два, двадцать, а потом срываются. В пропасть одиночества. От которого не спастись. На роду написано.

Я даже знаю, как определить, родился ли человек одиноким, или все можно переиграть. У одинокого вид грибника, случайно вышедшего к людям после многочасового блуждания по лесу в состоянии потерянности. Естественно, с пустой корзиной. Максимум пара сыроежек. Ну, может быть, пяток.

А жена от него однажды ушла, от Сергея Алексеевича. Ночью. То есть он вернулся ночью, а ее нет. Даже не так, это он ее ночью ходил искать. Взяла, понимаешь, моду исчезать под вечер. Вдруг встанет и убежит, на все вопросы отвечает: по делам. Сергей Алексеевич подумал было, что на тайное свидание к любовнику, но устыдил себя и мысли эти отбросил.

Друзья потом (неблизкие) объяснили, что зря отбросил, так и было – к любовнику. Друзья опытные, разбираются.

Сергей Алексеевич, когда после ее ухода все открылось, был поражен в самое сердце.

Как же так, вопрошал он окружающее безмолвствующее пространство, она говорила, что любит меня. Буквально еще на прошлой неделе! А сегодня уже с другим. Живет с ним, то есть разговаривает, ест и спит. (Ано перечислил самые важные элементы совместного проживания.) Обсуждает последние события в мире. Значит, смотрит телевизор. И подруги к ней приходят. Это почему-то больше всего расстраивало товарища Ано.

Раньше к ним ходили.

А теперь – к ним.

Как же все это быстро. У женщин. Сегодня любит одного – тебя, завтра другого – не тебя. Раз – и все.

Сергей Алексеевич вздыхал и шел пить воду на кухню.

А вчера вообще случилось нечто из ряда вон.

Раздался звонок мобильного телефона. Сергей Алексеевич ответил. А оттуда мужской разумный голос, объясняет: понимаете, этот телефон, сам аппарат в смысле, с которого я звоню, забыли у меня в магазине.

А? – ничего не понимает Ано.

Понимаете, – продолжает голос, – меня зовут Стив Никитин, и у меня свой магазин автозапчастей. Одноименный. Так вот, кто-то забыл на прилавке телефон, я полистал список номеров и нашел одни под названием «жена», по нему и звоню.

Кому?

Вам, получается.

Так это ошибка.

Ну естественно.

Отбой.

Ничего себе, думает Сергей Алексеевич Ано, и тут соображает, что в руке у него телефон жены. Она его проморгала во время внезапного исчезновения. То есть это не ее основной телефон, а второй, который только для своих. По первому она по работе разговаривает, жена у Сергея Алексеевича – психолог, а по этому – только с близкими.

Но он-то свой мобильник нигде не оставлял. Тем паче в одноименном Стиву Никитину магазине.

Да…

Сергей Алексеевич садится на кухонную табуретку и думает, какие еще сегодня его ждут открытия.

Понятно, что неприятные, но какие?

Уволят из института? Заболеет старенькая мама? Прольют верхние соседи? Убьют в подворотне юные и красивые бандиты?

Но он нашел способ и защиту.

Он теперь – будет выживать крестиком.

Нет, это не ошибка, именно – выживать. Достает крестик из ворота рубашки и сжимает в руке.

Таким способом…

Вроде помогает.