Журнальный мир

Спасибо

Лучшие в мире родители

дали мне жизнь.

Требовательные тренеры

воспитывали мой характер.

Великие поэты

читали мои стихи, разбирали их, давали мне, бывшему боксеру,

советы.

Прекрасные женщины разных континентов

дарили свою любовь.

Красавица-жена

продлила род.

Благородные друзья

помогали в трудный час и радовались моим скромным успехам.

Злобные враги

научили не обращать на них внимания и делать свое дело.

Добрые врачи

хоть и упекли в советскую психушку за сочинение палиндромов,

но все-таки не залечили до смерти.

Слепая пуля

пролетела мимо в горячих перестроечных точках.

Красивые страны и города

давали приют.

Милосердный теолог и мой наставник Патрик де Лобье

выкупил из женевской тюрьмы.

Лучшие журналы

предоставляли свои страницы для моих экзерсисов.

Выдающиеся педагоги

приобщили к науке.

Я говорю спасибо.

Я надеюсь, что много хорошего

у меня еще впереди.

Об этом и о том

Я в весеннем лесу пил березовый сок…

Е. Агранович

Сколько было в жизни выкрутасов –

Неужели я настолько глуп?

Ведь не пью, как Бари Алибасов,

Жидкость для прочистки грязных труб.

Сколько в землю золотых зарыто –

Ничего не выросло потом.

Сяду у разбитого корыта –

Помолчу об этом и о том.

Страх и горечь сердце оковали.

Я устал, и закрома пусты.

Я ловил рыбешек в океане,

А поймал русалочьи хвосты.

Так судьба сложилась кочевая –

Я увидел этот мир сполна,

Каждый раз – на время – получая

Новые – как страны – имена.

Годы ускользающие… где вы?

Память приключения хранит.

Кто я был? Студентик из Женевы.

Кто я был? Парижский ушлый гид.

Не сидел я сиднем в теплой норке,

На свою планиду не серчал.

Ну а как годами жил в Нью-Йорке

Расскажу, пожалуй, не сейчас.

Все банально. Я искал удачу,

Покоряя глянцевую даль.

А теперь… Печальный, чуть не плачу –

Времени утраченного жаль.

Нет того, что было мной искомо.

Ни в какие дали не хочу.

Я вернулся. Я отныне дома.

Дома и печали по плечу.

Пьеро

Да какая карьера

У придурка Пьеро?!

И на карточке Сбера

У поэта зеро.

И в душе холодина

И вселенская мгла

Оттого, что Мальвина

Карабасу дала.

Это жизнь, елы-палы,

Не ля-ля, тополя.

И не платят журналы

За стихи ни… рубля.

Это жизнь. Хоть ты тресни,

Здесь не в моде добро.

И печальные песни

Пишет дурень Пьеро.

Молитва

Я смешной и хилый,

Но всегда в пути.

Господи, помилуй,

Господи, прости!

Как прежде

Я смотрю, как прежде, на тебя влюбленно.

Открываю сердце, как мальчишка, вновь.

Ты моя молитва, ты моя икона,

Ты моя любовь.

Жизнь порой, как сказка, чересчур красива,

Жизнь порой, как встряска, чересчур груба.

Ты моя надежда, и оплот, и сила.

Ты моя судьба.

Лю

сеть это сеть фейсбук неласков

спаси помилуй жить в сети

и ждать как милостыни лайков

так можно и с ума сойти

суть это суть до самой сути

дойти тщеславье и тщета

один живет в тепле уюте

другой сгорает как щепа

смерть это смерть и черной речки

не избежит большой поэт

смерть это смерть не даст осечки

глобальный черный пистолет

но жизнь не кончилась покуда

еще далек армагеддон

жизнь это жизнь я верю в чудо

капель звенит дин-дон дин-дон

пускай пока мертвецким снегом

покрыта плоть живых аллей

свет это свет лучится светом

душа возлюбленной моей

Деньги

А Ротшильды не входят в списки «Форбс»,

А Ротшильдам потешен пошлый форс.

Они и так владеют грешным миром,

Как подобает теневым банкирам.

А Ротшильдам отвратны крикуны,

Поскольку деньги – дети тишины

И точного (точь-в-точь удар) расчета.

Так получилось в жизни отчего-то.

А Ротшильды – в неброских пиджачках –

Имеют сногсшибательный размах

И не торчат на голубых экранах.

А Ротшильды в заботах непрестанных

О том, как приумножить капитал.

Рокфеллеры шагают по пятам.

Рокфеллеры не менее прожженны.

А списки «Форбс» украсили пижоны.

В иной и нечаянной речи

от дома родного далече

в иной и нечаянной речи

с любимыми соснами врозь

полжизни прошло пронеслось

стараньями Боба Жан-Жака

я не потерялся однако

прижился на землях чужих

иных постигая чувих

стараньями Сержа Патрика

я видел насколь многолика

прекрасная эта земля

шептавшая мне о ля ля

я видел а все же без дома

я был в состояньи надлома

а дома и редька халва

о счастье родные слова

Исток

Я знаю, ты в оценках строг,

В речугах много пофигизма.

Но то, что для тебя совок,

То для меня исток, Отчизна.

Я знаю, разговор пустой

О том, что было и что стало.

Но то, что для тебя застой,

То для меня исток, начало.

Начало всех моих начал,

Качели сумерек и света.

Я в новом времени устал.

Но песенка еще не спета.