Журнальный мир

Если взять за отправную точку блоковскую девочку, которая пела в церковном хоре, то трансформация пения и смысла здесь (у Кати Капович) доходит до монахов (образ аскезы) и чистого звука (излишность смысла).

Что же или, точнее, чем же можно продолжить? Вот в чём вопрос.

Девочка - пела слова. Монахи поют музыку. Пожалуй, если пойти выше, то дальше должен быть Бог и тишина…

Нарочитая простота текста становится единственно возможной формой диалога, тем более, когда этот диалог обращён в прошлое (Блок) и вверх (Бог).

***

Монахи пели песнь для бога

в холодной церкви без окон,

где шел обряд какой-то строгий

под тихий колокольный звон.

Ходили мрачные солдаты

в вокзальном сквере допоздна,

а с этой стороны ограды

струилась музыка одна.

Прощенье пели они миру,

над миром голоса неслись

так ясно, господи помилуй,

что ничего не значил смысл.

Там не было конца, начала

у этой музыки вослед,

она так просто утешала,

но не обманывала ведь.

Возможно, смысл вообще излишен,

звон расплескать над головой

поверх дворцов и выше хижин,

и выше нас, дружок, с тобой.