Обряд развенчания

Обряд развенчания

Комедия в двух местах

Действующие лица:

Семен

Зинаида

Отец Дмитрий

Князь

Косой

Гавриил

 

 

Место первое. Церковный приход

Кабинет настоятеля, отца Дмитрия.
В кабинете отец Дмитрий, Семен и его жена Зинаида.

Семен. Развенчивайте нас! Немедленно!

Отец Дмитрий. Святушки! Да чем это я уши сегодня мыл? Черт-те что слышится. Господи помилуй!

Семен. Вы мне тут концертов не устраивайте! Давайте все обратно, не могу я больше!

Зинаида. Посмотрите-ка! Я не могу, отец Дмитрий, понятно? Но я-то человек адекватный. Во-первых, я бы и венчаться не стала, что за глупости такие? Во-вторых, я хоть не такая верующая, как он, но соображаю: раз повенчались — обратного хода нет. Но мало ли там что. Все-таки таинство было, надо с этим что-то делать. Мне еще дальше жить, зачем лишние дыры в астральном теле?

Семен. Язычница!

Отец Дмитрий. А как сиял, как сиял! Года не прошло!

Семен. Приворот это был, как пить дать!

Зинаида. С чьей стороны еще приворот — разобраться надо!

Отец Дмитрий. Лебедушкой называл, к сердцу прижимал.

Семен. Вот и забирайте свою лебедушку, никакого сердца с ней не хватит! Сами подсунули, сами живите!

Зинаида. Как это «подсунули»? Как это меня можно взять и подсунуть?

Семен. А вот так! Видишь, говорит, девица стоит? Вот и шлепай за ней. Я тогда благословения просил — жену хотел найти. (Отцу Дмитрию.) Так я жену хотел, а не камень на шею!

Зинаида. А сам он просто прынц в шапке-невидимке! Целыми днями не вижу, шляется по барам, по борделям.

Семен. Мы с пацанами в сауну ходим, сколько раз говорить! Люблю я сауну, мне нужен пар, отдых, пиво…

Зинаида. Девочки!

Семен. Девочки? Какие девочки? Вы слышали? Она опять! Медея! Крокодилиха болотная!

Зинаида. Так, батюшка. Раз уж выяснилось, что вы мне этот подарочек вручили, так сделайте что-нибудь: это же истеричка! Я крикнуть не могу, он в ответ такой гром поднимает — уши закладывает! (Постепенно переходит на крик.) Мне как жить? Мне нужно пары выпускать, а я — молчи?! Я так шизоидом стану! А я стерва, я не могу быть шизоидом!

Пауза.

Отец Дмитрий (крестит Зинаиду). Пойди, детка, попей водички.

Зинаида. Какой еще водички?

Отец Дмитрий. В лавке, святой. Попроси, скажи, отец Дмитрий благословил. И побольше.

Зинаида. Не хочу я ничего пить!

Отец Дмитрий. Надо, голубушка! А мы тут покалякаем. Зачем женщине слушать двух небритых мужчин?

Зинаида. И послушала бы, чего замышляете. От вас что хорошего ждать?

Отец Дмитрий. А мы потом и с тобой побеседуем. Наедине. И спокойнее, и вернее.

Зинаида. Сговаривайтесь, шут с вами. Но учти, воробушек, машина — моя!

Семен. Закатай губу, ласточка! Платья забирай и устраивай свое астральное тело на чьей-нибудь другой шее!

Зинаида. Вот они, какие у вас прихожане, отец Дмитрий — ни Бога, ни попа не боятся. Стыдло!

Зинаида выходит. Отец Дмитрий и Семен некоторое время молчат.

Отец Дмитрий. Что-то я тебя, Семенушка, на исповеди никак не угляжу. Или слепой стал батюшка, или другое место облюбовал добрый христианин?

Семен. Опять? Перед свадьбой же исповедовался!

Отец Дмитрий. С тех пор, значит, и не грешишь?

Семен. Отец Дмитрий, вы же знаете, я человек дела. Если чего надо — крышу покрыть, забор покрасить — без проблем. Вы сами говорили — это как молитва. А о всякой ерунде — и так позорно, еще болтать. Накопится хорошенько, тогда пойду.

Отец Дмитрий. И когда же у тебя, душенька святая, накопится?

Семен. Лет через пять, думаю, будет.

Отец Дмитрий. Господи помилуй! (Вдруг резко открывает дверь, за дверью Зинаида.)

Семен. Вот, полюбуйтесь! Я дома по телефону поговорить не могу: уши из трубки торчат!

Зинаида. Очень нужно мне ваши богомольные беседы слушать! Я спросить вернулась. Где у вас тут лавка? Горло иссохлось.

Отец Дмитрий (кричит куда-то за дверь). Матвеевна! Проводи ласковую, напои водичкой! Да почирикайте минут двадцать о жизни святых угодников! Иди, хорошая, иди. (Закрывает дверь. Пауза.) Дальше будет хуже.

Семен. Вы думаете?

Отец Дмитрий. Шибко злобная баба.

Семен. Я как-то не сразу разглядел…

Отец Дмитрий. Побледнел, осунулся.

Семен. Что, заметно?

Отец Дмитрий. Охота ведь и покутить, и позабавляться…

Семен. Работа нервная, отец Дмитрий.

Отец Дмитрий. А жена мешает, звонит, карманы трясет.

Семен. Представляете! Не дом, а сыскное агентство!

Отец Дмитрий. Девочка-то есть?

Семен. Батюшка! Помилуйте!

Отец Дмитрий. Милую. А девочка все-таки есть.

Семен. Да какая она девочка!

Отец Дмитрий. И то слава богу!

Семен. Ну, завел шуры-муры небольшие. Так то — с тоски! Если бы не говорила все время про девочек, я бы и не посмотрел, а так — долдонит одно целыми днями. Отец Дмитрий, вы же знаете: скажи человеку пятьдесят раз «свинья», на пятьдесят первый — захрюкает! А она по сто раз на дню — бабник и бабник! Запрограммировала!

Отец Дмитрий. Так не одна девочка?

Семен. Я, отец Дмитрий, мужчина со средствами. Могу позволить.

Отец Дмитрий. На все воля Божья! А машину, значит, не отдашь?

Семен. Из принципа! Мне так-то не жалко, но знаете что я понял? Это ведь она специально: замужество для обогащения. Колец, платьев накупила, машину мою забрала. Погодите, еще и хату, и на бизнес позарится.

Отец Дмитрий. Змея, да и только.

Семен. Отец Дмитрий, я все читал, все знаю: кто просит у тебя верхнюю одежду, отдай и нижнее белье! Но надо же с умом подходить! Какой ей будет прок? Ну, отдам, голый уйду, а она будет думать, что все так и надо, что она невинная овца, страдалица… Гордыня зацветет махровым цветом, и какое тогда ей будет добро? Надо же думать о ближних, а не просто так швырять деньгами.

Отец Дмитрий. Благоразумно.

Семен. Всегда радовала ваша рассудительность! Если б не вы, никогда бы в храм не зашел.

Отец Дмитрий. Так ведь и не заходишь.

Семен. Дела же, говорю. Но если что надо…

Отец Дмитрий. А все-таки права твоя лебедушка: повенчались — обратной дороги нет. Увы! (Открывает Евангелие.) Написано четко: оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене.

Семен. Видите, отец Дмитрий, даже в Библии сказано, что жена — не человек! Как же от нее нельзя отлепиться?

Отец Дмитрий. А вот еще: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует. Матфей, глава девятнадцатая, стих девятый. Изменяла тебе Зинаидушка?

Семен. Испытывал, было дело, подослал кое-кого, так она его под дых! Верна, как корова!

Отец Дмитрий. Ну все, миленький, теперь только дыры в астральном теле. Астральное тело, душа, карма, жизнь — называй как хочешь — огромное пятно на ней поставишь, если просто так разойдешься.

Семен. Вот я и пришел, чтобы не просто так. Ну, помахайте веником своим, что вам, трудно, что ли? Должен же быть какой-нибудь обряд!

Отец Дмитрий. Одна из девочек сильно глянулась?.. Да ты не тупи очи, понимаю. Уже сорок лет как с матушкой воюю — детей всех из дому повыгнал, а ее никак не могу. Крепок женский род, крепок и хитер! Зачем тебе шило на мыло менять? Уж лучше в монахи пойди, опять же апостол Павел благословил: хорошо человеку не касаться женщины.

Семен. Апостол Павел уже в возрасте был, когда писал, ему уже хорошо было не касаться. Ну, епитимью наложите! Могу полгода мясо не есть! На службу каждое воскресенье, молитвы читать буду, да что угодно! Материально я вас всегда поддерживал, и больше могу. У меня ж вместе с женой жирная статья расходов освободится. Отец Дмитрий, не может быть, чтобы что-то было бесповоротно, на все есть свой договор. Еще в средневековье индульгенцию заплатил — и свободен, а тут вдруг двадцать первый век — и невозможно!

Отец Дмитрий. Да есть тут один договор…

Семен. Так в чем дело? Доставайте, подпишу!

Отец Дмитрий. Другое у этого договора свойство, милок. Тут подписи не нужны, нужна только добрая воля.

Семен. Тем проще!

Отец Дмитрий. Проще! Все бы вам проще! А последствия?

Семен. А какие последствия?

Отец Дмитрий. Всегда есть какие-нибудь последствия. Вот если вы просто так разойдетесь, последствия вполне ясны: никакого счастья и вечные муки.

Семен. А с договором?

Отец Дмитрий. А с договором — черт его знает! Господи помилуй! Может, и пронесет. А может, еще хуже станет. Хотя куда уж хуже…

Семен. Вот именно!

Отец Дмитрий. А так — шанс все-таки есть.

Семен. Так мне то и надо! Попробовать хоть!

Отец Дмитрий. Да, может, и пронесут ангелы.

Семен. Какие ангелы?

Отец Дмитрий. Небесные, какие еще?

Семен. Куда пронесут?

Отец Дмитрий. Да ты не волнуйся раньше времени. Рискнуть готов?

Семен. Всегда!

Отец Дмитрий. Горячий ты, Семенушка, за то тебя и полюбил. Думал, правда, в храм ходить будешь, исповедоваться, заповеди чтить.

Семен. Чту! Отец Дмитрий, ну зачем мне эти ваши прибамбасы для простого люда: чтоб боялись, не забывали, под присмотром сидели. Я ничего не забываю, десятину отстегиваю, «Отче наш» как от зубов.

Отец Дмитрий. Сговариваться будем али язычками чесать? Опаздываю уже.

Семен. А что надо?

Отец Дмитрий. А что всем на свете надо, господи помилуй! Пятьсот.

Семен. Что, так мало?

Отец Дмитрий. А чего добрых людей разорять, еще самим пригодится.

Семен. Давайте еще хоть триста накину.

Отец Дмитрий. Пятьсот, голубчик, не гневи Господа.

Семен отсчитывает пятьсот долларов, протягивает отцу Дмитрию, тот берет, рассматривает.

Отец Дмитрий. Это что?

Семен. Евро надо? Я что-то сглупил. Но у меня сейчас нет.

Отец Дмитрий. Пятьсот тысяч рублевочек. С курсами вечная беда — скачут как ненормальные. Давай наши — маленькие, но родные. (Возвращает банкноты.)

Семен. Вот те храм Божий. Я столько за венчание не платил.

Отец Дмитрий. Игры с Богом, родной мой, всегда дороже выходят. С женой надо будет прийти. Но сначала оплата, наличкой. Ребята иначе не берут.

Семен. Какие еще ребята?

Отец Дмитрий. Там узнаешь.

Семен. Где там?

Отец Дмитрий. Потом скажу.

Семен. Что-то не нравится мне все это.

Отец Дмитрий. Так, может, ну его? Жену под ручку и домой на послушание?

Семен. Манипулятор.

Отец Дмитрий. Так сколько лет в храме Божьем!

Семен. Не настолько я крут, отец Дмитрий, давайте сговоримся на двести.

Отец Дмитрий. Четыреста. Издержки большие.

Семен. Какие там издержки, двух человек развенчать? Сделочка!

Отец Дмитрий. Так я ж не настаиваю.

Семен. Батюшка, ну двести пятьдесят, побойтесь бога.

Отец Дмитрий. Твоя правда, Семенушка, совсем народ окаянный стал. Триста…

Семен. Куда ни шло!

Отец Дмитрий. …пятьдесят.

Семен. На что издержки-то?

Отец Дмитрий. Почем я знаю? Это ж не я, товарищи устраивают. Я только соблю.

Семен. Не в первый раз?

Отец Дмитрий. Ох, не в первый, господи прости!

Семен. И как? Результат надежный?

Отец Дмитрий. Жалоб не поступало.

Семен. А последствия?

Отец Дмитрий. Проносило. Но я всех предупреждаю.

Семен. Надо было мне венчаться!

Отец Дмитрий. Скорее думай, Семен, время у меня, а еще с лебедушкой твоей лясы точить.

Семен. А ей-то что? Платить, чай, не она будет.

Отец Дмитрий. А как ты ее темной ночью за город на заброшку заманишь, чтобы поехала сама, а не связанная в багажнике?

Семен. А никак. Ни в жизнь не поедет, решит, что убивать повез. А зачем это вообще?

Отец Дмитрий. Надо так. Ты ж не спрашивал, зачем тебя вокруг аналоя водили.

Семен. Разводка какая-то. Приезжай на пустырь ночью с женой и тремя сотками.

Отец Дмитрий. С тремястами пятьюдесятью. И деньги заранее. Семенушка, я ж никого не неволю! Самому не хочется, только из сострадания. Слаб человек!

Семен. Чтоб я еще раз под венец… Хорошо вы тут зарабатываете, смотрю… А чего храм такой разваленный?

Отец Дмитрий. Так то не мы, то товарищи. Из одной руки беру, в другую перекладываю. Мы ведь кто? Посреднички. Грехи не мы отпускаем, а Боженька, от болезни не мы исцеляем, а Святый Дух, вот и этим делом не мы занимаемся, а товарищи. А товарищи бесплатно не работают.

Семен. Ладно… Убалтывайте ее. Это ж надо было так влететь.

Отец Дмитрий. Зови давай! Шибче, Семен, по требам еще бежать!

Семен открывает дверь, там Зинаида.

Семен. Наслушалась?

Зинаида (входит в кабинет). Еле вырвалась от Матвеевны вашей.

Отец Дмитрий. Вырвалась от Матвеевны? Сильна!

Зинаида. По ночам теперь эта Ксения Петербургская будет сниться! Все уши прогудела!

Отец Дмитрий. Хоть какой-то толк от старухи.

Зинаида. Чего хотели, говорите, я тороплюсь. А ты, ненаглядный, что рот раскрыл? Пить хочешь? Иди, там еще осталось. Скажите, чтобы ваша Матвеевна ему про Петра и Февронию рассказала. Пусть образовывается, христианская душа.

Семен. Удачи, отец Дмитрий.

Семен выходит, закрывает дверь.

Отец Дмитрий. А муж-то твой глуп.

Зинаида. Что, так заметно?

Отец Дмитрий. Глуп и буен. Не побивает?

Зинаида. Пусть только попробует!

Отец Дмитрий. Попробует, обязательно попробует. Через какое-то время.

Зинаида. С чего вы взяли?

Отец Дмитрий. Сам сказал. Еле сдерживаюсь, говорит, в спортзал хожу, чтобы разряжаться, а так давно бы уже приложил.

Зинаида. Посмотрим еще, кто кого приложит!

Отец Дмитрий. Говорит, повезу ее убивать темной ночью за город. Развенчаюсь и буду свободен, как заяц в степи.

Зинаида. Что значит убивать?

Отец Дмитрий. Душить, кажется, собрался. Последние, говорит, объятия, чтобы навсегда запомнила. Романтик!

Зинаида. Отец Дмитрий, вы же сейчас шутите?

Отец Дмитрий. До шуток ли мне, детка? Места себе не нахожу, думаю, как спасать невинную душу.

Зинаида. Это чью?

Отец Дмитрий. Да твою, голубушка, твою же! Или не невинная она?

Зинаида. Какая б ни была, спасать надо любую. И что надумали?

Отец Дмитрий. Если ты в полицию пойдешь — узнает. Он и сейчас уже слежку установил — все слушает, смотрит. Ищет, за что зацепиться. Думал в измене обвинить, так ты верна, как корова. Не смотри на меня так, это его слова. Подсылал, говорит, к ней, а она ему под дых. Не вышло.

Зинаида. Было такое! Правда было! Отец Дмитрий, как же это, неужели правда собрался убивать?

Отец Дмитрий. План разработал. Скажу, говорит, что на обряд развенчания поедем, договорился, мол, с батюшкой, а там порешу. Вот меня и попросил тебя уболтать, чтобы ты согласилась. В доме мокрушничать не хочет, а за городом… (Звонит телефон отца Дмитрия.) Прости, детка. Да! Еду уже, еду, в пробке стою! Опоздаю чуток, не взыщите! Ну, вы там попросите покойничка подождать, пусть еще потерпит, родимый. Спаси господи! (Прячет телефон.) Отпевание у меня, все одно к одному.

Зинаида. Что одно к одному?

Отец Дмитрий. Супруг твой — убивец, да и этот товарищ не своей смертью отошел.

Зинаида. Семен еще никого не убил!

Отец Дмитрий. Грех в душе делается. Кто его в душу впустил, уже отчасти и совершил. Читала ты Евангелие-то, милая моя?

Зинаида. У меня жизнь под вопросом стоит, а вы мне про какое-то Евангелие! Отец Дмитрий, что делать-то?

Отец Дмитрий. Не волнуйся, голубушка, я все обдумал, надо только твое согласие.

Зинаида. Ну?

Отец Дмитрий. Предложение его принимай. Поедешь в ночь, там будет засада.

Зинаида. А если не будет?

Отец Дмитрий. Будет, я договорюсь. У меня с армии ребята дослужились, генералы теперь в друзьях. Видишь ли, детка, за умысел у нас не берут. Если сейчас пойти и заявить — ничего не будет. Да и доказательств никаких. Мало ли что наговорил человек в кабинете у священника, да и кто такой этот священник? Да и кто ты такая? Жена, которая хочет состояние мужа заграбастать?

Зинаида. Напел он тут вам, а вы и заслушались! Отец Дмитрий, я женщина честная, машину он мне подарил, документы только не оформил, но оно и понятно — свое не упустит! Остальное чего — не зарилась. Конечно, могла бы, но вообще-то у меня чувство было, когда под венец шла. Не до такой степени у меня душа темна, как вам всем представляется!

Отец Дмитрий. Бог с тобой, милая! Никак мне не представляется, я же описал, как все выглядит с точки зрения следователя. Батюшка ваш дольше пожил, разного видел. В общем, от заявления такого толку нет. Надо брать с поличным. А поличное только на месте. Поедете, за вами следить будут. В машине — жучки, в телефоне — жучки, на нем — жучки. Будут. На месте группа захвата. А потом ты — жертва обстоятельств, владелица всего бизнеса, единственная. Он-то сядет надолго. Успеешь в другую страну перебраться, кавалера достойного найти. Давай, детка, думай быстрее, заждался меня Петр Савельич.

Зинаида. Покойник, что ли?

Отец Дмитрий. Он, родимый. Можешь ни капельки мне не поверить, пойти домой и посмотреть, что будет. Сам не верю: такой человек был Семен, такие надежды подавал. Пришел ко мне сам, глаза горят, хочу, говорит, жить по-человечески. Вот и дожил. На все воля Божья!

Зинаида. А почему в другую страну?

Отец Дмитрий. А чего здесь сидеть? Другие страны как страны, а в нашей, видишь, мужья жен за городом душат. И ведь ничего ему за это не будет! Не найдут тебя даже. Да и кому искать надо? А он еще будет убитого мужа изображать. В Интернете страницу поиска создаст. Ох, и чуден мир Твой, Господи! Все, детка, побежал я. Не упокоится без меня душа Петра, греховодца. Договорились мы с тобой или как?

Зинаида. Как будто есть выбор!

Отец Дмитрий. Вот и славненько. Матвеевна! Ушел!

Уходят.


 

Место второе. Заброшка

Помещение заброшенного дома. Семен и Зинаида в центре. Их руки привязаны к веревкам, свисающим с потолка, ноги — к веревкам, пристегнутым к полу. Князь и Косой приводят супругов в чувство.

Косой. Просыпайся, птичка!

Семен. Это лебедушка.

Князь. Один есть.

Семен. Я вас всех угорю в бане.

Князь. Строптивый.

Косой. Лебедушка, ау!

Семен. А где отец Дмитрий?

Князь. Дома твой отец.

Косой. Жену бьет.

Семен. А он ее бьет?

Косой. Очухалась вроде.

Зинаида. Вы кто такие?

Косой. Вот, конкретная дама. А этот — балабол.

Семен. Да! Вы кто такие?

Косой. Черти мы, чего непонятного?

Князь. Косой! Вперед батьки в пекло?

Косой. Да ты сейчас опять начнешь!

Князь. Раз начну, значит, надо!

Косой. Пусть сразу врубаются!

Семен. Дорогая, ты сразу врубаешься?

Зинаида. Почему мы связаны?

Косой. Говорю, женщины умней мужчин.

Князь. Часть обряда.

Зинаида. Вы хотели сказать «плана»?

Косой. Какого плана?

Семен. Какого обряда?

Князь. А ты зачем сюда шел?

Семен. Я женщину погулять повез.

Зинаида. Знаю я твое «погулять» темной ночью черт знает где! Вы зачем меня-то связали? Вы в каком звании?

Косой (переглянувшись с Князем). Вас как зовут?

Зинаида. Сначала я хочу услышать ваши звания и объяснения. Что за чертовщину устроили?

Князь. Чертовщину, Зинаида Михайловна! Совершенно верно!

Семен. Откуда они знают твое имя?

Зинаида. Они все знают, это их работа. Развяжите меня сейчас же!

Косой. Властная.

Князь. Понятно теперь.

Зинаида. Что-то мне ничего не понятно.

Семен. Так это вы нас так развенчиваете? Муть какая-то в голове, еле-еле вспомнил.

Зинаида. Ничего ты больше не вспомнил?

Семен. Ты лучше прямо скажи, я твои намеки и в нормальном состоянии не понимаю.

Зинаида. Зачем потащил меня сюда?

Семен. Развенчаться. А что такого?

Зинаида. Не признаётся. Ничего, они разберутся, что такого.

Семен. А они — кто?

Зинаида. Полицейские, кто еще-то?

Семен. С чего ты взяла, что они полицейские?

Князь. Да, Зинаида Михайловна, с чего вы взяли, что мы полицейские?

Пауза.

Зинаида. Так ведь… Отец Дмитрий… Он же сказал… Чтобы я поехала… Засада…

Семен. Какая засада?

Зинаида. Семен… Ты же не собираешься?

Семен. Чего не собираюсь?

Зинаида. Убивать…

Пауза.

Семен. Вот это отец Дмитрий уговорил! Так и что получается… Ты ехала сдавать меня ментам? На живца? С поличным? Ничего себе в горе и в радости… Развяжите меня, после такого никакой обряд не нужен! Думаю, с этой минуты я свободен от всех обязательств.

Зинаида (плача). Но ты же ему сказал, что собираешься… Он меня запугал!

Семен. Да ты только повода искала!

Зинаида. Я с ним спорила! Я говорила, что ты не можешь, я не верила, но он же просто дьявол! Он совершенно меня запутал!

Семен. Теперь все понятно: отец Дмитрий просто хотел открыть мне глаза. Экстравагантный способ! Наслушаешься всяких откровений на исповеди, еще не такого нафантазируешь. Видать, щелкает что-то в голове. Бедный поп! Эй, вы! Больше ничего не надо! Деньги оставьте себе, договор есть договор.

Зинаида. Деньги?

Семен. А ты думала, это все задарма? Чем-то нас усыпили, веревки эти, работа людей — нервная, между прочим. Хотя, честно говоря, многовато. Вот какие траты у меня, ласточка, только на то, чтобы оставить целым твое астральное тело!

Зинаида. Да ты о себе в первую очередь переживал! Забыл уже? Кто меня в храм затащил? Сюда привез? Не надо на меня тут всех собак спускать! Оправдание он нашел! Да вы все это с отцом Дмитрием и устроили, специально, чтобы тебя чистеньким выгородить! Сексисты! Мужланы! Да развяжут меня, наконец?

Семен. Да, действительно, сколько можно? Спектакль закончен!

Косой. Слыхал?

Князь. Мы, дорогой, еще, собственно, и не начинали.

Пауза.

Князь. Договор есть договор. Договор заключен и должен быть исполнен. Все будет сделано строго в соответствии — по всем нормам и канонам. Результат — девяносто пять процентов.

Семен. Не нужен мне ваш результат! Давайте, кончайте.

Князь. Зря спешишь. Впереди совсем другая жизнь, подумал бы, потосковал.

Зинаида. Семен, а отец Дмитрий тебе говорил что-нибудь? Как это будет?

Семен. Никак это не будет! Развязывайте, я приказываю!

Косой подходит к Семену, ударяет его в живот.

Зинаида. Вы что, сдурели?! Семен!

Косой. Женщин не трогаю, не пищи.

Князь. Те-те-те. Груб ты, Косой, твердолоб и прямолинеен.

Косой. Для равновесия. Хватит одного философа на пару.

Князь. Учиться тебе надо, а ты только мускулатуру целыми днями тренируешь.

Косой. Я здесь не беседы вести, а для дела.

Семен. Слушайте, парни. Давайте я сделаю вид, что ничего этого не было, и разойдемся с миром.

Косой. Ты сюда пришел?

Семен. Ну пришел…

Косой. Ты сам сюда пришел?

Семен. Ну сам.

Косой. Так вот, то, что ты пришел, и пришел сам, значит, что договор подписан и обратной силы не имеет.

Князь. А раз подписан, надо исполнять. Мы черти честные, мы договоры блюдем.

Семен. Какие черти? Что за бред вообще?

Косой. А с кем, ты думал, отец Дмитрий такие дела ведет? Сообрази головой своей: если венчание от Бога, то развенчание от кого?

Зинаида. Дорогой, я хоть не такая верующая, как ты, но логику улавливаю.

Семен. Да ты дура потому что! Какие черти? Нет никаких чертей!

Князь. Нет, нет, и за сестричками в бане никто никогда не подглядывал.

Пауза.

Семен. Вы кто такие?

Князь. Ну что, малыш Косоглаз, приступим душить?

Семен. Как так — душить?

Князь. Аккуратно, в специальных перчатках. А иначе как ты Божий дух вытравишь?

Зинаида. Семен!

Семен. Погодите, пацаны, такого уговора не было.

Косой. К нам приходишь — уговор один: развенчать — и баста. А как его сделать — это нам виднее.

Зинаида. Семенушка!

Семен. Давай другой способ, я не согласен!

Князь. А какой тебе другой способ? Божий Дух надо убрать, который во время венчания сошел. А убрать Его никак нельзя. Он цепляется насмерть. То есть до смерти. А в мертвом теле Божий Дух не живет — улетает.

Косой. Вместе с душой.

Князь. Но душу можно успеть схватить и на место поставить. Тут дело тонкое: кровь пускать нельзя, с кровью душу легко проворонить — непонятно, когда ее, грешную, ловить. А газом или ядом — опять же можно упустить момент. Руками — оно чувствуется, а сторонними веществами — проморгаешь только так.

Косой. Были случаи.

Князь. Тогда ни Духа, ни души. Но ты не боись. Мы черти опытные, поймаем.

Зинаида. Сеня! Не нужны мне ни платья, ничего! Голая уйду! Ни слова обо мне не услышишь!

Князь. Да ты не переживай, лебедушка, в обиде не останешься. Вместе задушим!

Семен. То есть как вместе?

Князь. Ну ты же пришел?

Семен. Ну пришел.

Князь. Сам пришел?

Семен. Мужики, тут какая-то подстава.

Косой. Все время так. Надо уже договориться с бородатым, пусть хоть готовит их, намекает.

Князь. Еще картинки покажет. Саботируешь?

Косой. Да надоело — каждый раз мусолить. Не, а на что они рассчитывают?

Князь. Так ведь люди же.

Косой. Вот в Германии нормально все было — пришел, увидел, задушил. Сослали нас в эту Сибирь.

Князь. Ты мне тут политику не разводи. Где сказали, там и гадь. Раз работа тяжелая, значит, особо нужная. А если особо нужная, значит, мы с тобой, на нее посланные, особо котируемся. Понял?

Косой. Женщина — моя.

Зинаида. Семен, ты же ничего мужик, ну сделай что-нибудь, я тебя умоляю!

Семен. Пацаны. У меня там дом. Драгоценности. Счет в банке.

Косой. В одном банке?

Семен. В одном.

Косой. Мелковата стала птица у отца Дмитрия.

Князь. Кризис!

Семен. У меня друзья есть. Родственники.

Князь. Да ты не напрягайся, родненький, не поможет. Я ж тебе уже сказал: мы черти честные, договор для нас — как для вас… Э-э… А что для них?

Косой. Что ты с ним церемонишься? Давай начинать! Кончать то есть.

Семен. Будь ты проклята, нечистая сила!

Князь. Поосторожней со словечками. Нам-то это ничего, но в жизни — следи. Это я тебе по-товарищески.

Косой. Ты его еще отпусти по-товарищески. Много болтаешь!

Князь. Цыц, мелкотня!

Косой. Мелкотня, а доложить могу.

Князь. Бардак, сущий бардак! Никакого мира не разрушишь с такими работниками. Все друг за другом следят, друг на друга пишут. Одна цель у нас должна быть, охломон, и командный дух! А иначе нас пересветят по одному. Понял?

Косой. Что ты меня жить постоянно учишь? Я без тебя павший, все знаю, чего и как. Болтать вы, старики, любите, вот и не получается ничего. Пока болтаете, сопли размазываете, тонкие ваши искусы разводите, они уже десять раз передумывают и так грех втуне и пропадает — в одной душе пасется.

Князь. Глуп ты, Косой. Одно утешенье, что молод. Чем дольше грех будет в ней пастись, тем более изведет. Человек, как согрешит, сразу раскаивается. Если грех в душе не вызрел, с ним поспешать не надо. Поспешишь — праведника родишь. А когда душа вся грехом затоптана, его совершение — простая формальность. Человек даже не замечает содеянного и дальше идет, к новому обрыву. Понял, малявка?

Косой. Мы дело делать будем?

Семен. Пацаны, вы так хорошо сейчас базарили. Я бы еще послушал.

Князь. Приступай.

Зинаида. Мама! Мамочка! (Теряет сознание.)

Семен. Зинка!

Князь. Чего это с ней?

Косой (осматривает). Вроде в обмороке. Если не придуривается.

Семен. Да я вас из-под земли достану! Размажу, как клопов! Усекли? У меня такие связи, вас на том свете найдут!

Князь. На том свете нас искать не понадобится, на том тебя к нам так приведут.

Косой. Как мне ее душить-то теперь? Голова висит, как черт-те что!

Семен. Только тронь ее, урою!

Косой. Ладно, давай, пристроился как-то. Поехали, что ли?

Князь сзади обхватывает шею Семена, переглядывается с Косым.

Князь. Давай на три.

Косой. Давай.

Семен. Пацаны!

Князь. Ра-аз!

Семен. Пацаны, ну что-нибудь же вам нужно? Я все что угодно! Я дом продам! Машину! Дачу!

Косой. Два-а!

Семен. Да что это за договор такой? Давайте другой подпишу! Какой скажете! Ну дайте хоть немного еще времени!

Князь. Три!

Внезапно раздается громовой раскат, свет мигает, гаснет, потом зажигается с большей яркостью, чем было до этого. Слышится громкий голос, как будто через микрофон: «Чего творите, охальники?» Входит Гавриил.

Косой. Атас, Божий прихвостень!

Князь. Не шухерись. У нас все по закону! Сам пришел!

Семен. Брат! Брат, помогай, век не забуду! Душегубцы! Звони ментам!

Князь. Ох и люди пошли.

Косой. Вообще не сечет.

Князь. Ты с кем говорить удумал, тварь дрожащая?

Косой. Голову склонил!

Семен. Господи! Господи, прости грешного!

Гавриил. Хорош резвиться. (Семену.) Гавриил.

Семен. Семен.

Гавриил. Симеона Богоприимца знаешь?

Семен. Не встречал. Но могу поспрашивать.

Гавриил. Поспрашивай.

Косой (с усмешкой). Ну, рыба!

Князь. Ты, Гавриил, закон знаешь. Все по доброй воле. Махай отсюда.

Косой. И что это архангелы стали за грешников заступаться? Напуталось что-то в святейшем королевстве.

Гавриил. Прищеми ему язык чем-нибудь, а то рукой махну.

Князь. Цыц, Косой!

Косой. Смотри, как бы руку не отшибло! Здесь наша территория, неча тут светиться!

Гавриил делает взмах рукой. Ничего не происходит, все переглядываются. Гавриил снова делает взмах — раздается раскат грома. Косой хватается за рот, начинает мычать и кататься по полу.

Князь. Неофит, запал еще не прошел. Оставь мальчика.

Гавриил делает еще один взмах. Косой успокаивается, стонет, пытается подняться.

Гавриил (Семену). Жинку любишь?

Семен. Ага.

Гавриил (Князю). Переведи.

Князь. Так вот и любит — «ага»!

Семен. Люблю! Честное слово, люблю!

Гавриил. Не вижу.

Семен. А как показать-то?

Косой. Развяжи его, светлячок, пусть покажет!

Гавриил. Разговорчивый у тебя новобранец. Где взял такого?

Князь. Полгода как свалился.

Гавриил. Сильно стукнулся?

Косой. Высоко сидел!

Князь. В светлицу захотел? Цыц, говорю! Гавриил, валяй назад, тут делать нечего.

Гавриил. Тоскливо мне.

Князь. Так за чем дело стало? Давно зову!

Косой. Заждались!

Князь. Закуси язык, мелюзга! Гаврюша! Давай к нам, примем как родного! А как весело будет, не представляешь! Это ж ты только изредка появляешься, многого не знаешь. Такие дела ворочаем! Минуты не будет задуматься! А где думы нет, там и тоска не пройди! Праздничным станешь, заулыбаешься. А то что-то у тебя пепел на голове, взор долу поник, ая-яй. Аж грудь заходится — так смотреть больно.

Гавриил (Семену). Спасти вас, что ли?

Семен. Спаси, Гаврила! Богом молю!

Князь. Те-те-те.

Косой. Беспредел намечается или я чего не знаю?

Князь. Напрасно летал. Безнадежный он.

Гавриил. Что б ты видел. (Косому.) Расстегни его.

Косой. Ага, аж с ног сбился!

Князь (Гавриилу, который уже приподнимает руку). Да не махай ты лапами своими, видишь, дурной пацан! (Косому.) Давай. Я подсоблю. (Достает пистолет.)

Семен. А мне, знаете, и так ничего… Мне, в общем-то, даже удобно…

Косой (бьет Семена в живот, развязывает). Никакого закона на них нет, творят, что хотят, везде, где хотят. Мафия!

Пока Косой занимается Семеном, Зинаида приходит в себя.

Князь. Лебедушка оживает.

Зинаида. Нас уже задушили? А это кто?

Гавриил. Гаврила.

Зинаида. Зиночка.

Пауза.

Гавриил. Так вот. Есть только два выхода. Или за все платишь ты. Или жинка.

Семен. А много платить? Я уже три сотни выложил. Я не Рокфеллер, мужики, мне хоть время на собрать надо.

Князь. Ну кого, кого ты прилетел сюда спасать?!

Гавриил. Ее.

Семен. Я что-то не понял.

Гавриил. Ее расстегни. И вообще, кончайте ваши штучки. Надругательств не потерплю.

Князь. Так для надежности, Гаврюша, чего сердишься? Давай, Косой. Живенько. Сейчас самое интересное начнется.

Косой развязывает Зинаиду.

Гавриил. Глуп ты, Семен, как посмотрю. Объясняю. Черти договариваются только в одном случае: если на кону душа. Больше им, сволочам, ничего не интересно.

Косой. Мы почему это терпим?

Князь. Цыц!

Гавриил. Пройдете обряд — души станут их. А этим только одна радость — смотреть, как двое грызут друг друга.

Косой. Да уж не перед вами поклоны бьют!

Гавриил. Взять и отменить договор — дудки. Тем, что ты по доброй воле пришел, ты всю свою жизнь в этот договор вписал. Свободны вы — как распорядитесь своей свободой, так и будет. Ты пожелал распорядиться так, чтобы ее у тебя не стало. Ты и жинка твоя.

Зинаида. Я вообще не за этим шла!

Князь. Лучше и не говорить, за чем ты шла, лебедушка.

Гавриил. То, что они обратно в тело поставят, будет уже мертвое. Так всю жизнь и проживете — с мертвыми душами.

Князь. Те-те-те. Ты, Гаврюша, не передергивай. Ничего мертвого жить не может, раз живут, значит, живые, но с некоторыми оговорочками.

Гавриил. С такими оговорочками ничего живого быть не может.

Князь. Ой, завел шарманку! Слушай ты его! Ну, чего от тебя потребуется? Соврать где, посквалыжничать, дорогу кому перейти, охолонить — а чтобы не лезли, не мешали, не думали себе! Ну и чего ты, Семенушка, из этого не делаешь?

Семен. Так еще и поболее…

Князь. А теперь на это у тебя будет санкция! Сечешь? Раньше ты вроде как какие-то там законы совести нарушал, а теперь с тебя все взятки гладки, теперь за все отвечаем мы и законы устанавливаем — мы. А у нас какой закон самый главный? Чтобы тебе и лебедушке твоей хорошо было, чтобы вам всегда жилось сладко и с достатком, чтобы сердце ваше ни о чем не кручинилось, не болело. Ну какое же от нас зло, Семен? Стал бы отец Дмитрий с нами водиться, если бы что худое было?

Гавриил. Не добил я тебя в свое время, Князь.

Князь. Так я же и благодарен! Что нас не добивает — делает сильнее. Ты продолжай, Гаврюша, продолжай.

Гавриил. Воля волей побеждается. Но нельзя просто взять и захотеть обратного. Нужно искупить. А искупает жертва. А самая большая жертва какая?

Пауза.

Семен. А почему нельзя-то? Что тут такого? Все осознал, во всем раскаиваюсь, чего еще нужно?

Гавриил. Нужно, значит, нужно. Заварил кашу — расхлебывай.

Князь. Вот все у них так, никакого уважения. Сказано — надо выполнять! А почему выполнять, зачем? Сказано «в храм ходить» — встал с утра и пошел! Отстоял три часа — сонный, измочаленный — ничего не понял, но то — на-адо! Сказано «исповедуйся» — пришел, отчитался. Но при том же сказано: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит». Это что ж получается? Сколько бы ни исповедовался — только от священника отошел — эть! Во грех вляпался! И чего тогда эта исповедь? Зачем? Долго ль ты, Семенушка, праведно пожил после отпущения грехов отцом Дмитрием?

Семен. Да не помню уже…

Гавриил. Поговори с ним! Язык хорошо висит, да поет на один мотив.

Князь. Между прочим, ничего не нарушаю. Ни к чему не принуждаю, ничего не навязываю!

Гавриил. Только подводишь куда надо.

Князь. А куда я подвожу? Пожалуйста, Семен, воля твоя! Лебедушку отпустим с миром, с Гавриилом то есть, а ты тут останешься. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Евангелие от Иоанна. Глава пятнадцатая, стих тринадцать. (Наставляет на него пистолет.) Зато у нее все в порядке будет. Встретит другого, детей ему нарожает. Давай, говори свое слово, вмиг все решим! Ну! Быстрее, быстрее говори!

Гавриил. Стерва рогатая.

Князь. Не имеешь права! Ничего не нарушаю! Ну! Ну же!

Семен. Да убери ты дуло свое, думать мешаешь!

Князь (опускает пистолет). Думать так думать, дело хорошее.

Гавриил. Ведет он тебя, как собачку!

Князь. Псиной обозвал! Вы для них что шестерки. «Пшел туда», «сделал это», «тебя не спросили». Дедовщина!

Семен. Ты мне тоже зубы не заговаривай. Твоим рабом, что ли, быть?

Князь. Рабом? Это ж он так сказал, а что на самом деле? Уже говорил тебе, Семенушка, нет больше для нас радости, как та, чтобы вам довольно жилось. Поел ты сыто — хорошо, оделся тепло — хорошо, съездил куда, отдохнул на славу — замечательно! Ну? И кто здесь кому раб?

Семен. А другие?

Князь. А чего другие? Кто тебе не враг, тот тебе друг. А «другу помоги» — и для черта закон!

Гавриил. Все он верно говорит, Семен. Все так: твои желания для него закон. Но только твои желания. Чуть кто посягнул на твое, сейчас же стал неугоден. А «твоим» при такой жизни делается все. Вот и сообрази.

Князь. Те-те-те. На лету схватывает, светелочка! А все-таки лукавишь. О покаянии разбойничка — что, умалчиваешь?

Семен. Какое еще покаяние?

Гавриил. Ведет он тебя, идиот ты этакий!

Князь. Видишь, заволновался. Тайну сейчас расскажу, а тебе знать не положено. Ты же кто такой? Да никто. Клади себе поклоны, десятиночку отстегивай — аккуратненько!

Гавриил. О раскаявшемся на кресте разбойнике речь.

Князь. Покаялся, и был принят, и уже завтра амброзий с нектаром пил, и с Боженькой в дурака валял.

Гавриил. Пошути!

Князь. Ладно, ладно, про дурака — это для контрапункта. Подумаешь, душу продал! Ну, продал! Сегодня продал, завтра на кресте покаялся, и вот она, душа, у Господа за пазухой. Все возможно верующему, Семенушка. Обряд совершим, вдоволь поживешь, перед смертью молитвочку прочитаешь и — здрасьте, Святый Душе!

Гавриил. Языком-то молоть — не грехи отпускать.

Князь. А грехи отпускать — не ко греху склонять! Правду тебе говорю: ко греху тебя склоняю. Видишь, честно все. Мы черти честные, души ваши бессмертные уважаем, высоко ценим, потому и роги обиваем. А он почему тебя отговаривает? Спроси у него!

Семен. Ну?

Гавриил. Да на здоровье! Живи в свое удовольствие, авось покаяться успеешь. Во-первых, не знаешь, когда приберет — глазом не моргнешь, не то что молитву прочесть, во-вторых, никаких гарантий нет, что твоя душа сможет совершить такой разворот.

Князь. Не верит в тебя! Думает, дрянь ты, Семенушка, такая, что ни за что раскаяться не захочешь! Вот тебе отношение!

Семен (Гавриилу). Так и что, правда это, про разбойничье покаяние?

Гавриил. Его не проведешь — вот тебе правда.

Семен. Да ладно! (Подходит к Зинаиде, берет ее за руку.) Удалось же одному, чем другие хуже? Давай свой обряд, поживем еще!

Косой (Князю). Признаю: есть чему поучиться.

Зинаида. Я не хочу!

Семен. Кто тебя спрашивает? Душите!

Зинаида. Я сказала!

Семен. Все зло от баб! Разбежался из-за тебя пропадать! Давайте скорее!

Зинаида. Уходи, Семен. Я остаюсь.

Пауза.

Семен. Только что обсудили всё, тебе уши заложило?

Зинаида. Я, дорогой мой, конечно, не такая верующая, как ты, но чтобы душу продавать… Давайте меня в жертву, пусть живет. Ненаглядный.

Семен. Брось, Зинка! Все нормально можно устроить!

Князь. Мужу голова — Бог, а жене голова — муж. Нечего тебе беспокоиться, лебедушка, за все с Семена спросят.

Зинаида. Гаврила, можно этого как-нибудь замолчать? Уж больно он на отца Дмитрия похож. Сразу мне этот старый плут не понравился. Сколько взял-то?

Семен. Триста… пятьдесят.

Зинаида. Вышла замуж за идиотика.

Семен. Сама ты дура! Так, а в чем дело? Раз муж — голова, почему жена права качает? Быстренько взяли и задушили, я сказал!

Князь. Те-те-те. Проблема.

Косой. Нигде, нигде от нее не скрыться! Я зачем сюда падал? Давай хоть просто так задушим! Надоело смотреть!

Князь. Истерика у ребенка, неуравновешен. Так что, Семенушка, с ненаглядной останешься или жить пойдешь?

Пауза.

Семен. Слушай, Зинаида, ты же знаешь, я у матери один остался. Шутка ли — потерять двоих детей, а еще последнего — что с ней будет?.. Я же предлагаю нормальный расклад!

Зинаида. Чеши, милый. Передай маме привет.

Семен. О себе только думаешь… На здоровье! (Гавриилу.) Уводи.

Гавриил. Хорошо подумал?

Семен. Ты на меня моргала свои не таращь! Это у вас все просто, а у нас — обстоятельства. По шею. (Уходя, Зинаиде.) Дура.

Гавриил и Семен уходят.

Зинаида. Покурить хоть дайте.

Князь. Здоровый образ жизни, лебедушка — не курим! Вот выпить — это всегда. Тащи, Косой!

Косой. Прямо с ней?

Князь. Жалко тебе, что ли? Пускай погрешит в последний раз!

Косой уходит.

Зинаида. Какие-то вы черти ненастоящие.

Князь. Пожалуйста!

Князь щелкает пальцами, но ничего не происходит. Подождав, щелкает снова. Лампочки начинают мигать.

Зинаида. Таких фокусов я еще в детстве насмотрелась.

Косой входит с большой сумкой и бутылкой, сумку ставит в угол.

Косой. Что ты перед ней выстилаешься? (Щелкает пальцами, свет перестает мигать.) Кружек нет. Глотай так или обойдешься?

Зинаида. Не очень-то вежливо.

Косой. Нам с тобой не вместе жить.

Князь. Женоненавистник!

Зинаида (делает глоток). А что, черти живут вместе с женщинами?

Князь. И чертихи вместе с мужчинами — все бывает на свете! (Выпивает.)

Зинаида. Ничего не понимаю… Как-то все у вас запутано.

Князь. Это у вас все запутано, а у нас все просто — пал и пропал.

Зинаида. А если назад захочется?

Косой. А не хочется. Ну их в пень, всех этих ангелов с огненными мечами. (Выпивает.)

Князь. Горячится. Недавно оттуда, память еще свежа. Я-то уж давно все забыл.

Зинаида. Не очень это вас радует, смотрю.

Косой. Напилась?

Косой ставит бутылку на пол. Встает позади Зинаиды.

Князь. Молитвочку хоть бы прочла.

Зинаида. Не знаю я никаких молитвочек, откуда?

Князь. Повторяй за мной.

Косой. Донесу, старик.

Князь. Господи.

Зинаида. Господи.

Князь. Помилуй!

Зинаида. Помилуй!

Раздается удар грома, мигает свет, Косой резко хватает Зинаиду, сдавливает ей горло, она вскрикивает и обмякает. Он оттаскивает ее в угол. Князь достает сигареты, закуривает. Косой подходит к бутылке, выпивает. Всю последующую сцену он между делом собирает вещи — веревки, лампы, провода.

Косой (куда-то вверх). Петрович! Аппаратуру почини! Клоунада какая-то выходит.

Входит отец Дмитрий. Осматривает Зинаиду.

Отец Дмитрий. Не передавил?

Косой. В следующий раз сам делай.

Отец Дмитрий. Что-то ты сегодня не в настроении, милый. Что так?

Косой. Петрович, прекрати, не люблю! Давай плати и сворачиваемся, устал я, еще на его тарантайке трястись четыре часа. (Князю.) Амортизаторы замени наконец, деньги есть!

Отец Дмитрий достает пачки денег, дает Косому и Князю. Князь не глядя убирает в карман, Косой пересчитывает.

Косой. Маловато!

Отец Дмитрий. Куполочек обновить надо, совсем золотишко облезло.

Косой. В прошлый раз свой куполочек обновлял!

Отец Дмитрий. Значит, осталось еще.

Косой. В карманах у тебя еще осталось, хитрая борода.

Отец Дмитрий. Анафемку захотел?

Косой. Полтину не принесу — жена похлеще анафемку устроит.

Отец Дмитрий. Женатый заботится о мирском… (Дает ему деньги.) Голубушке привет. Подкаблучник.

Князь (отцу Дмитрию). И что теперь с ним будет?

Отец Дмитрий. Неисповедимы пути Господни.

Входит Гавриил.

Отец Дмитрий. Твоя доля, Гаврюша. (Протягивает деньги.)

Гавриил (не берет, князю). Заслуженный наш… Ты что натворил? Мне тебя не переиграть, ты ж знал! Зачем давил?

Князь. В раж вошел.

Гавриил. В раж?!

Отец Дмитрий. Не кричи, дуралей, очнется еще!

Гавриил. А вы как это всё допустили?

Отец Дмитрий. А я что? Я ж только приблизительно набросал, остальное — экспромт. (Князю.) А хорошо отработал! Истинный бес! Дай-ка покрещу тебя. (Крестит.)

Гавриил. Вы что, не понимаете? Вы ж ему всю жизнь испортили!

Отец Дмитрий. И тебя, благой ты наш. (Крестит.) А ты что там с бутылочкой спрятался? (Крестит Косого.) Ай, женушка устроит разнос.

Косой. Ладно уж, пару капель!

Гавриил. Циркач! Трепло! Только бабки рубить! С меня хватит! Подавитесь!

Отец Дмитрий (перебивает). Тс-с!

Гавриил вдруг резко замолкает.

Отец Дмитрий. Возьми лебедушку и иди. Очнется, скажи: Бог милостив, чеши к Семену и не греши больше. Отпустишь с миром. Уяснил?

Гавриил кивает, осторожно берет Зинаиду на руки.

Отец Дмитрий. И запомни, ангел мой, девушка — замужем.

Гавриил молча уносит Зинаиду.

Косой (навеселе). Хорошо вас там по гипнозу натаскивают! Меня не надо, я чертяка смирный!

Отец Дмитрий. Забери ты у него бутылку, ради Христа!

Косой (нехотя отдает бутылку Князю). Я только понять не могу — чего он на сестричек в бане так среагировал?

Отец Дмитрий. Так ведь не рассказывал никому и на исповеди утаил. Нехорошо.

Косой. Если утаил, откуда знаешь?

Отец Дмитрий. Все Богу ведомо, мы лишь посреднички.

Косой. Хитришь, борода! Агентуру, видать, развел!

Князь. А все-таки прав он. Я ведь соблазнил.

Отец Дмитрий. Соблазнил, дорогой, ты соблазнил, а он с удовольствием соблазнился. Не переживай, родимый! Чем ниже человек падает, тем сильнее стукается, чем сильнее стукается, тем дольше болит. Давайте по домам, с ног валюсь.

Косой. А я бы на его месте тоже сбег. Подумал бы, дурь какая-то, и сбег.

Князь. Глуп ты, Косой.

Косой (Князю). Отмер! Давай лучше «Дядю Ваню», я завтра за барона. Петрович, рабочий загаси! (Уходят.)

Звонит мобильный отца Дмитрия.

Отец Дмитрий. Да, матушка, цветочек аленький!.. Да что, просто так сказал, захотелось. Просто так захотелось, без повода… Где надо, там и есть, скоро буду, картошки свари… Матвеевна, не закладывай мне уши!.. Вообще не приду, лопай одна свой картофан! Все! (Кладет трубку.) Господи помилуй!

Оглядывается, делает щелчок пальцами, свет гаснет. Уходит.

Занавес.