Покаяние над пропастью

Покаяние над пропастью

Роман-трилогия. Книга первая. Вкус запретного плода. Продолжение. Начало в №2, 2018

Печатается в журнальном варианте.
На башкирском языке роман выходил
в журнале «Агидель» в 2014-15 гг.

 

Поведанная женой история роковой любви деда Кинзягула не оставила Салавата равнодушным, он согласился пойти к экстрасенсу Назире.

Надо сказать, история рода Лилии по отцу еще драматичнее и причудливее пересекается с родословными множества людей и даже с шежере Салавата: прямого ее предка прозвали «Кашык1», братьев его – «Волк» и «Китаец». Родные братья почему-то разительно отличались друг от друга: если Волк был белолицым и светловолосым, то Кашык – черным как африканец, а Китаец был узкоглазым и желтолицым. Волк во время гражданской войны сражался за красных, а Китаец – на стороне белогвардейцев. После поражения белых он увязался за ними в Китай. Когда вернулся на родину, ему дали кличку «Китаец». Кашык получил свое прозвище после того, как в ауле организовали колхоз и во время полевых работ начали питаться из общего котла. Оказывается, с целью выловить из жиденькой похлебки что погуще, он проделал дырочки на донышке большой деревянной ложки, которую всегда носил с собой в кармане. Конечно, односельчане быстро узнали о его уловке и прилепили хитрецу соответствующее прозвище. А Волка прозвали так за волчат, которых он принес из лесу, вырастил в каменной клети, затем забил и сшил себе тулуп из их шкур.

Жители аула давно позабыли настоящие имена трех братьев. Волк и Китаец, несмотря на близкое родство, люто ненавидели друг друга. Кроме того, что один воевал за красных, а другой – за белых, как говорят французы, «шерше ля фам» – между ними встала женщина. Их отец на нареченной для Волка девушке, непонятно почему, взял да женил Китайца… Вот и усилилась вражда еще более.

А Кашык в конфликте братьев не участвовал, его волновало собственное горе: сокрушаясь о вынужденно сданной в колхоз хилой лошаденке, он заболел и малость тронулся умом. Однажды в момент обострения помутнения, повесил ложку с дырками над окошком, вырубленным в сторону киблы2, и принялся неистово биться головой об пол перед этой деревяшкой. Долбил башкой до тех пор, пока не свалился в обморок в благоговейном экстазе. Очнувшись, заставил всю семью поклоняться дырявой ложке.

Когда про странную веру семейства узнали люди, председатель сельсовета вызвал Кашыка и учинил допрос: «Ты почему на дырявую ложку молишься, контра?!» И стал нещадно материться. Кашык почему-то не растерялся, задал встречный вопрос: «А кому нам теперь поклоняться? Сказали, что Бога нет и сбросили с мечети минарет. Мы же должны на кого-то молиться?» Начальник долго молчал, почесывая узкий лоб. Затем открыл ящик стола и, бережно достав оттуда, торжественно вручил ему изображения Ленина и Сталина, строго-настрого наказав: «Смотри у меня, Кашык, коли не перестанете поклоняться дырявой ложке, показывая контрреволюционный пример всему аулу – внесу в список кулаков и сошлю в Сибирь! С нынешнего дня молитесь на отцов народа – Ленина да Сталина!» Однако Кашык только при свете дня, на людях, бил челом перед портретами вождей, а по ночам поднимал семью и тайком продолжал поклоняться дырявой ложке. Верно говорят, что запретный плод сладок, спустя время, большинство жителей аула стали последователями Кашыка – тоже начали молиться на дырявую ложку…

Дети, а затем внуки и правнуки Волка и Китайца, хоть и имели одинаковую фамилию – Япкаровы, также не уживались и цапались меж собой, как кошки с собаками. Трещина, случившаяся между родней во времена гражданской войны, привела в пятидесятых годах к трагедии. Сын Китайца Ахметгали, когда- то возвратившийся с Великой Отечественной войны весь в орденах и медалях, был избит и повешен в сарае сыновьями Волка. Убийцы заранее договорившись, дружно заявили в милиции: «Мы его не вешали, только побили. Устыдился, что не смог нас одолеть, вот и повесился». И душегубов посадили всего на пару лет.

После сего братоубийства потомки Волка в каждом поколении стали лишать жизни хотя бы одного из мужчин рода Китайца. Несмотря на это, род Китайца множился год от года. Каким-то чудом, на место одного убиенного рождалось по семеро мальчиков. Число же потомков Волка, напротив, почему-то уменьшалось, и их род на глазах хирел. К тому же, стали рождаться одни девочки.

Верно подмечено, если кому-нибудь беспрерывно твердить: «Ты свинья!», он и сам не заметит, как захрюкает. Похоже, от постоянных возгласов аульчан: «Китайцы! Китайцы! Китайцы идут! Вот придут китайцы…», у них, и в самом деле, сильнее сузились глаза, лица еще пуще пожелтели. В общем, стали точь-в-точь как китайцы. И общаются меж собой, будто китайцы – грубыми окриками и резкими жестами, словно бранятся. Да и телами обмельчали: мужики чуть выше полутора метров будут, а женщины – еще ниже.

Когда храбрый воин, вернувшийся целым и невредимым с великой мировой войны, всего в тридцать пять лет был убит близкими родичами, его жена Амина осталась вдовой с полным подолом малых детишек. Самая младшая, Салия, – двоюродная сестра Лилии.

Один из осужденных, отсидев за решеткой, дал старшему сыну такой наказ: «Судьи, видать, очень большие люди – что хотят, то и делают: дал мне вместо десяти всего годик… Учись на судью!» Бывший зэк ничего не пожалел, чтобы протолкнуть сына в университет: зарезал единственную комолую корову, трех овец, трех коз – все, как на подбор, темной масти, да еще, вдобавок, трех гусей и трех черных куриц. Этот человек был отцом Ануза Япкарова, близкого родича Лилии. Ануз способностями не блистал и с трудом окончил университет. Несмотря на сей факт, позже занял кресло судьи Верховного суда России…

А девушка, когда-то сосватанная за Волка, но выданная с богатым приданым – многочисленными стадами и обширными пахотными угодьями – замуж за Китайца, была, оказывается, дочерью богача Султана, деда бабушки художника Салавата Байгазина – Гульфаризы…

Непримиримой вражде потомков Китайца и Волка через два года исполнится целый век. Они составляют почти весь аул и давно позабыли, знать не знают корни непрекращающейся междоусобицы. Однако и поныне живут в раздоре. Право, и рассказывать неудобно, причины последних скандалов – просто курам на смех… Недавно, принарядившись в праздничный день, всем аулом пришли в клуб. А там какая-то собака наложила на крыльцо очага культуры огромную кучу… Люди, столпившись, постояли некоторое время в растерянности. Затем кто-то из «волчат» поковырял собачий навоз ивовым прутиком и с серьезным видом резюмировал: «Сразу видно, это дерьмо наложил кобель по кличке Актырнак, подросший щенок хромой суки Актапей, поводыря слепой колдуньи Бибисары из рода старика Китайца, троюродной тётки Ахмета. Этот Актырнак – настоящий разбойник: весной утащил нашего одноглазого петуха Пирата…». Ахмету, разумеется, не понравился столь глубокомысленный вывод, и он ощерился, точно китаец: «Что, дипломированным знатоком собачьего дерьма заделался? Иди лучше в лес, покопайся в волчьем помете». Слово за слово, окрик за окриком, и Китайско-Волчья война, тлеющая в ауле на протяжении века, снова разгорелась, словно пламя от порыва ветра. Кровные родственники опять разодрались в пух и прах, крепко отдубасили друг друга, попутно вымазавшись в том злополучном собачьем дерьме…

Для выяснения причин вражды несколько раз собирали большие сходы и малые курултаи. Но… так и не докопавшись до истины, каждый раз заканчивали большим мордобоем. Так, понаставив друг другу шишек на лбу и синяков под глазами, повыбивав зубы и пересчитав ребра, расходились ни с чем по домам…

Правда, прошел слух, что сын старика Кашыка – Кашыкбаш, разменявший уже девятый десяток, шлепая толстыми губами, торжественно поклялся поведать внукам и правнукам Китайца и Волка причину войны между ними. Тем не менее, особо подчеркнул, что расскажет об этом 7 ноября 2017 года. Оказывается, именно так ему был завещано отцом, стариком Кашыком.

К сожалению, Кашыкбаш не смог донести до потомков священное слово – неожиданно отошел в мир иной, прижав к груди драгоценное наследство – дырявую ложку. Говорят, предчувствуя скорую кончину, Кашыкбаш начал было что-то строчить на обрывке туалетной бумаги. Однако успев написать лишь: «Вот что поведала дырявая ложка – не сто лет назад, а еще в пещерные времена…», повалился на пол…Таким образом, причины столетней войны остались нераскрытой тайной, погребенной в глубине веков.

Шушукались по секрету, что старик Кашыкбаш, лишившийся перед кончиной дара речи, тщетно пытался сообщить что-то важное собравшимся у смертного ложа родственникам. Но, сколько бы ни мучился, ничего не объяснил, только мычал. Когда сыновья попросили кого-нибудь из них назначить главным хранителем священного тотема, старик сильно разозлился, несколько раз ударил себя дырявой ложкой по лбу, прижал ее к груди, красноречиво показал потомкам средний палец правой руки и навечно закрыл глаза.

Три дня и три ночи ломали голову потомки и решили провести внеочередной курултай. Но мероприятие не помогло раскрыть великую тайну. Как обычно, все переругались, передрались, с тем и разошлись.

Все же, после жаркого и скандального курултая дырявая ложка торжественно перешла к старшему сыну покойного Кашыкбаша – Кашыкбаю. Нынче дырявой деревяшке поклоняются потомки не только Кашыка, но и большая часть отпрысков Китайца и Волка. Продырявленные деревянные ложки висят на почетном месте во многих домах. Разница в одном: если прежде на дырявую ложку молились тайком, то ныне ей поклоняются в открытую.

Судъя Верховного суда Ануз Япкаров – потомок Волка, Лилия – из рода старика Кашыка. Несмотря на корни, Ануз – человек добрый и великодушный. Он никогда не делит многочисленную драчливую родню на своих волков, на врагов-«китайцев» и потомков Кашыка. Всем приходит на выручку в делах судебных и житейских.

Ещё на заре юности, спустя полгода после того, как Земфира, незабвенная первая любовь Салавата, внезапно порвала с ним отношения, его кумиром стала знаменитая чернокожая американка Анджела Дэвис. Большое фото ее он повесил на стену комнаты в коммуналке. Под плакатом было написано: «Свободу Анджеле Дэвис!» Глядя на изображение пламенной коммунистки каждый день в течение нескольких лет, стараясь вырвать Земфиру из сердца и слушая песню «Angela», лидера группы «The Beatles» Джона Леннона, Салават вышибал клин клином и в итоге полюбил жгучую афроамериканку. Он написал Анджеле письмо с объяснением в любви. Хоть и сам белый, вложил в конверт заявление с просьбой принять его в организацию «Черные пантеры», борющуюся за права негров. Но ответа не получил…

Не бывает ничего случайного. Он вернулся из Афганистана, долечился, встал на ноги – и все-таки встретил свою Анджелу Дэвис, о которой мечтал столько лет! Девушка, невероятно похожая на его кумира, была студенткой торгово-кулинарного училища Япкаровой Лилией…

Крепко стиснув жаркую ладонь Лилии, Салават с тех пор не отпускал ее от себя. Через несколько месяцев поженились. Как только начали жить вместе, Лилия содрала со стены плакат с Анджелой Дэвис, выкинула на помойку и повесила на то место свою увеличенную фотокарточку. Заодно разорвала на мелкие кусочки фотографии и письма Земфиры.

 

Этой ночью Салавату приснился загадочный сон.

Неописуемо ясный, погожий день. На голубом небе без единого облачка светит ласковое золотое солнце. На ветках деревьев, согнувшихся под тяжестью сочных плодов, щебечут птицы. На изумрудно-зеленом цветущем лугу пасутся кони, олени, дикие козы и зайцы. Рядышком с ними помахивает хвостом красная лисица, потягивается серый волк, неуклюже топает косолапый медведь. Эти хищники почему-то не кажутся опасными, потому зайцы и козы нисколько их не боятся.

Со стороны неспешно текущей поблизости полноводной реки, сверкающей, словно серебро, веет свежий ветерок. Прекрасные лебеди, плавающие в реке, учат маленьких птенцов нырять. Возле них время от времени плещутся рыбы, отливающие золотом и серебром.

Вот появились полуголые мужчина с женщиной, они, взявшись за руки, идут по утопающей в цветах поляне. Около яблони, манящей спелыми плодами, остановились…

Он пригляделся внимательнее. Да ведь этот статный мужчина – он сам! А кто та красавица, что стоит возле него? Лилия или Зульфия?..

Вдруг внезапно они провалились в пропасть и стали стремительно отдаляться. Душу Салавата обуяло чувство огромной потери, печали и тоски. Будто он лишился самого дорогого, важного, несравнимого ни с чем, сокровенного. Салават всем сердцем жаждал, чтобы невыразимо прекрасное зрелище, наполнявшее все существо его бесконечным счастьем, повторилось вновь. Однако вместо этого невесть откуда послышался голос:

Разве я буду поклоняться творению Твоему из глины? Видишь, Ты отдал ему предпочтение передо мной, если Ты дашь мне отсрочку до Судного дня, я введу в соблазн и искореню все его потомство, за исключением немногих. Увидим тогда, кто кому будет поклоняться…

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

 

Назира была смуглой женщиной лет сорока пяти. После знакомства с посетителями, ясновидящая попросила дочь-подростка лечь на кровать, бережно сняла с шеи крест на цепочке и принялась вертеть им над ней:

Закрой глаза. Давай-ка, переместимся в дом Лилии-апай! Лети!

Долетела.

Какая у них дверь?

Железная дверь коричневого цвета. Квартира номер один.

Верно говорит, – удивленно вставила Лилия.

Глянь-ка, дочка, нет ли чего-нибудь у порога?

Иголки лежат.

Извергни из глаз огонь, сожги их и войди в дом!

Сожгла. Прошла в квартиру… – проговорила девочка и замолчала.

Почему замолкла? Говори скорее, что видишь?

Не видно ничего. Как зашла, все стало темным-темно…

Быстро назад! Вышла? – в голосе Назиры зазвучала тревога.

Да.

Назира гортанным голосом прочла молитвы и приказала:

Теперь зайди снова, сразу начинай выжигать все огнем, давай!

Зашла, сжигаю, гаснет – не получается…

Обеспокоенная Назира резко вскрикнула:

Выходи обратно!

Вышла… – дочь тяжело вздохнула.

Назира охрипшим голосом повторила молитвы и вновь приказала:

Зайди стремительно! Выжигай изо всех сил!

Зашла, выжигаю! Погасло, не могу…

Сейчас же выходи!

Уже вышла…

Наступила напряженная тишина. Назира, чуть помолчав, пояснила:

Сильную наслали порчу, поэтому дочка не может в дом попасть…

Всполошившаяся Лилия взмолилась:

Что же нам теперь делать?! Помогите, пожалуйста, Назира-апай!

Назира посидела молча, уставившись на крест. Оказывается, этот крест, вернее, камешек-галечник почти правильной формы креста, она когда-то нашла на берегу речки и с тех пор носит на груди.

Спросила у креста: велит тебе самой поработать, – сказала она Лилии. Дочь Назиры облегченно вздохнула и поднялась с места.

Что я должна сделать, Назира-апай? – спросила оробевшая Лилия.

Ложись на кровать!

Лилия легла на кровать.

Закрой глаза, расслабь все тело!

Назира начала вертеть над ней цепочку с крестом, гортанным голосом произнесла христианские молитвы вперемешку с мусульманскими. Затем приказала: – Лети в квартиру!

Полетела…

Резко ворвись в дом и начинай сжигать все огнем из глаз!

Влетела, сжигаю! Уф-ф, дома повсюду грязь и иголки!

Проверь весь дом, все сожги!

Жгу! О-о, иголки по всему дому раскиданы…

Обойди весь дом, ничего не упусти, все сожги!

О-ой, и под нашей кроватью, и за диваном раскидали…

Все сожги дотла!

Все выжгла! – Вытерев пот со лба, Лилия тяжело вздохнула. Назира быстрее завертела цепочку, повторила заклинания и снова приказала:

Теперь посмотри: кто разбросал иголки?

Вижу – их раскидывает Зульфия! Она набросилась на меня!

Перекрести ее! – резко выкрикнула Назира. – Перекрести правой рукой! Не давай к себе прикасаться! Крести и жги!

Лилия подняла руку и начала торопливо крестить:

Крещу, сжигаю! Зульфия обернулась вороной лошадью! Хочет лягнуть меня!

Не дай себя лягнуть! Перекрести и сожги! – во все горло завопила Назира.

Жгу! Превратилась в черную козу, идёт на меня!

Не дай себя боднуть! Жги сильнее!

Коза черным-пречерным козлёнком стала, убегает.

Не давай убежать! Накинь аркан!

Заарканила, но она обернулась черной курицей!

Перекрести! Сожги!

В яйцо превратилась!

Перекрести! Сожги!

Горошиной стала!

Крести и жги, пока горошина не исчезнет!

Крещу, сжигаю! Все, догорела, пропала…

Ладно, молодец, открывай глаза, передохни немного.

Отерев пот со лба и отдышавшись, Назира похвалила:

Есть в тебе сила, Лилия. Даже дочь моя так ясно не видит…

Салават сидел оглушенный, пытаясь уместить в голове увиденное и услышанное. Выходит, Зульфия околдовала их? Как же так? Что ж теперь делать? Эх, Зульфия… Когда шел сюда, надеялся совсем на другое… Сердце болезненно сжалось. Значит, подозрения Лилии оказались верны: она не только приворожила, еще и порчу навела? Только что увиденное вновь промчалось перед глазами, и сердце похолодело. А он-то не по земле шагал, а в воздухе витал. Как на крыльях. Эх, Меджнун и есть, другого слова не подберешь. Ох, как тяжело и больно свалиться на грешную землю с высоких небес…

Отдохнули чуток, давайте работать дальше. – Назира выдернула их из омута тяжких мыслей. – Закрой глаза, расслабься всем телом! Не бойся, они теперь обессилели. Вспорхни и лети туда, куда крест поведет. – Назира завертела цепочкой над Лилией.

Долетела до пятиэтажки возле Дома быта, прошла в подъезд.

Салават оторопел, догадавшись, о каком доме идет речь.

Поднялась на четвертый этаж, зашла в семьдесят пятую квартиру.

У Салавата не осталось сомнений, Лилия говорит о съемной квартире Зульфии…

Показывают старенький белый чайник на газовой плите…

Выходит, приворотным зельем поили из него, – сделала вывод Назира.

Салават вспомнил больницу, куда попал после вкусного обеда у Зульфии. Но предпочел не говорить об этом.

Сожги чайник, кухню и всю квартиру! – велела Назира.

Жгу! Уже все в огне!..

А теперь лети дальше. Надо выяснить, у кого она сделала приворот! – Назира быстрее завертела над Лилией крестом.

Долетела до небольшого домика на окраине города…

Назира рявкнула голосом командира артиллерийской батареи:

Огонь! Чтоб ничего от колдуньи не осталось, все сожги!

Жгу! Весь дом горит! – с удовлетворением выдохнула Лилия.

Салават хорошо заплатил Назире, Лилия беспрерывно ее благодарила. Домой ехали молча, потому как испытывали состояние шока.

Конечно, о ворожбе и всякой нечисти слышали с детства. Об этом рассказывали женщины и старухи, каждый день ходившие друг к дружке и коротавшие с рукодельем долгие зимние вечера. Мол, некий парень из их деревни только с помощью приворота смог влюбить в себя неприступную красавицу. Или, наоборот, какая-то девушка околдовала парня, не желавшего на ней жениться. В памяти остались и истории пострашнее: дескать, ночью постучался в окно к одинокой женщине мужчина. Она пустила, оставила ночевать…Тот пришел и на следующую ночь. Хозяйка спросила, как его звать, откуда он. Мужчина ответил, что зовут Вали, родом из такого-то аула. Днем женщина хорошенько расспросила у подруг и выяснила, что в этом ауле не жил человек по имени Вали. А у нее, получается, ночевал бес в человеческом обличье…

Да, как и большинство людей, они были наслышаны о колдовстве и приворотах. Допускали возможность существования магии, но представить не могли, что это необъяснимое явление может когда-либо коснуться их самих, в корне изменив привычную жизнь.

 

Под воздействием ворожбы Назиры у Лилии открылась способность к ясновидению. Многочисленная ее родня восприняла это с гордостью: вот мол, какой волшебницей оказалась их Лилия – на три аршина под землей видит… Они раструбили новость по всей округе, и к Лилии потянулись люди. Кто-то просит посмотреть, куда запропастилась домашняя скотина, кто-то хочет выяснить причины павшего на его голову несчастья, большинство же обращается в надежде избавиться от болезней, годами мучающих их, но неподвластных врачебному лечению. А Лилия, как компьютер, чётко и ясно выдает ответ на каждый вопрос… Салават с изумлением спрашивал: «Как это у тебя получается?» Она сказала: «Какой-то голос шепчет мне ответы на ухо, я всего лишь повторяю».

Изредка и Назира, при особо трудных случаях, зовет ее на помощь. Вот и сегодня попросила приехать.

Назира объяснила ситуацию:

В мой родной аул переехал жить из города молодой колдун по имени Антип. Купил небольшой домик и камлает с утра до вечера. Побывав у него, одна женщина сошла с ума: выгнала мужа, за детьми не ухаживает, корову не доит, дома не убирается. Целый день носит воду и поливает столб во дворе. Из аула позвонили, попросили вернуть женщину в чувство. Случай, похоже, тяжелый, надеюсь на твою помощь.

Я согласна, – не замешкалась с ответом Лилия.

Конечно, поможем человеку в такой беде. И сами не забываем, какое добро ты нам сделала, Назира-апай, – тоже согласился Салават.

Назира скорехонько собралась, и выехали в путь.

Когда въехали в аул, она велела остановить машину возле маленького старого домика:

Ну-ка поглядим, что за колдун этот Антип… – Назира усмехнулась.

Вошли в дом, а там худощавый мужичок лет тридцати осматривал довольно симпатичную молодую женщину:

Ай-ай-ай, красавица, а муж-то твой, оказывается, налево ходит… А ты и сама не плошай, пусть уроком ему будет… Эге-ге, родная сестра тебя ненавидит… Мать только сестру твою любит. А отцу вашему все по боку, ничего не знает, ничего не видит, ничего его не касается…

Ошеломленная женщина с трудом собралась с мыслями и спросила:

Что же мне теперь делать? Дайте совет…

Говорю же, сперва надо отомстить гулящему мужу… – продолжал колдун скороговоркой: – Ну-ка, дай руку! О-о, какие у тебя мягкие ладони, вот только холодные… Могильным холодом веет от них… Их немедля обогреть надо, не то могильный холод до сердца доберется… – Тут Антип, наконец, обратил внимание на вошедших, с интересом рассматривающих его. – А вы чего ждете? Идите домой, придете завтра, сегодня у меня времени нет…

Назира прокашлялась. Антип внимательно посмотрел на нее и сразу учуял неладное. Глаза его нервно забегали.

Вам чего?!

Назира ничего не ответила. Неспешно подошла к Антипу и, поглядев на него с издевательской, уничижительной улыбкой, презрительно дунула в лицо. Колдун покатился как подкошенный на деревянный грязный пол. Назира гневно посмотрела на женщину:

А ты чего сидишь тут, разиня, веришь россказням колдуна-недотепы? Семью свою и дом порушить позволяешь! Не верь ни единому слову этого шарлатана, иди-ка лучше домой, приготовь мужу и детям поесть. И смотри, чтобы больше сюда ни ногой!

Когда перепуганная женщина тихонько улизнула, Назира подозвала растерявшихся от увиденного Салавата и Лилию к двери:

Ладно, пойдем, полечим ту женщину.

Антип остался лежать на полу без сознания.

Они подъехали к дому потерявшей рассудок женщины и вошли во двор, где на разные голоса мычали голодные корова с телкой, жалобно блеяли овцы, сердито гоготали гуси, крякали утки. В воздухе стоял густой, неистребимый запах навоза. Вот неряшливо одетая женщина с полными ведрами на коромысле прошла через калитку и, не обращая на них никакого внимания, направилась в сторону сарая.

Куда ты несешь воду? – спросила у нее Назира.

К столбу, – ответила несчастная. Замызганное ее лицо выражало полную уверенность в важности выполняемой работы.

Кто тебе велел столб поливать?

Антип велел.

Кто такой Антип?

Антип – мой бог!

Назира выразительно посмотрела на своих опешивших спутников и продолжила расспрашивать:

А зачем ты льешь воду под сарайный столб?

Потому что это не просто столб… – Бедняжка многозначительно улыбнулась.

А что это?

Это наши… святые… Не видишь разве, сколько их там?.. Они хотят пить. Сидят и ждут, когда я поливать начну…

Назира резко посуровела, пронзительно глядя на женщину, приказала:

Стой! Посмотри-ка на меня! – Бедная женщина тотчас остановилась и уставилась на нее. – Вылей воду в то корыто! Пусть скотина тоже напьется. – Женщина безропотно подчинилась, измученные жаждой животные и птицы жадно бросились пить. Назира снова скомандовала: – Иди за водой!

Назира бережно сняла с шеи цепочку с каменным крестом и, помахивая им вокруг Лилии, приказала:

Зажмурься и погляди: что там под столбом? Только не бойся, ничего хорошего там не увидишь. Сразу извергни из глаз сильный огонь и начинай жечь!

Уф-ф, да здесь кишмя кишат какие-то гадкие, темные твари! И мелкие, и побольше…

Сожги их! Хорошенько сожги, чтоб ничего не осталось!

Сжигаю! Горят, визжат противно! Сгорели! – воскликнула Лилия.

Ладно, молодчина, отдохни чуток. – Немного погодя, Назира многозначительно добавила: – Ты смотри-ка, а ведь не зря Антип заставлял эту беднягу воду носить…

Да, не зря… – ответила Лилия.

Когда женщина напоила живность, Назира вновь скомандовала ей:

Зайдем к тебе домой!

В доме был страшный беспорядок. Выгнанный муж где-то пьянствовал, детей временно забрала к себе хозяйкина сестра. Назира задала женщине очередной вопрос:

Почему не умываешься?

Антип не велел.

Назира гневным голосом распорядилась:

Быстренько прими тахарат3, да с мылом вымой лицо и шею!

Сейчас. – Женщина послушно выполнила ее приказ.

Ложись на кровать! Закрой глаза, расслабься! – Женщина беспрекословно повиновалась. Назира подозвала Лилию поближе и начала стремительно вертеть крестом над женщиной.

Уф-ф, внутри забегали! – закричала женщина.

Ничего, скоро выйдут, – с улыбкой сказала Назира. – Погляди-ка, Лилия, что там у нее внутри?

Лилия, сощурившись, уставилась на ее живот:

Полным-полно мерзких чернявых тварей с рогами и копытами!

Это мелкота. Гляди внимательней, за ними должны быть и крупные.

Ага, за мелкими попрятались те, что побольше…

Начинай их выжигать огнем из глаз и изгонять вон! Старайся успеть сжечь каждого, кто выскочит!

Жгу! – Лилия вперилась в нее свирепым взглядом.

Ай-ай-ай, скачут в животе, больно! – вскричала бедная женщина.

Потерпи, скоро от них избавишься, – успокоила ее Назира. И принялась еще быстрее вертеть крестом. – Что там, Лилия, сгорают?

Да. Мелкие уже вышли, сгорели. Остались покрупнее.

Значит, слабым каюк! Но там должен быть самый большой, видно его?

Пока нет, – ответила Лилия, оттирая пот со лба.

Вдруг женщина завопила отвратительным мужским басом:

Ай-ай-ай! Ведь изжаришь заживо! Постой! – Через несколько секунд громкий возглас повторился. – Прекрати жечь, говорю!

Назира довольно улыбнулась и быстро проговорила:

Вот и голос услышали… – Заметив удивленный взгляд Лилии, она поспешила объяснить. – Языком этой женщины говорит шайтан. Не обращай внимания, знай себе, жги! С ним не разговаривай – нельзя! Его болтовне не верь – лжет.

Назира еще проворнее завертела крестом.

Ай-ай-ай! И почему вы помогаете этой дурной сплетнице? Нашли, кому помогать: она же за мужем и детьми толком не ухаживает, целыми днями по улице слоняется, сплетни разносит и скандалит напропалую! Не знаете разве?! Ай-ай-ай! – взревел мужской голос.

Назира с Лилией переглянулись, улыбнулись друг другу и продолжили изгонять. А Салават смотрел и дивился.

Ой-ой-ой! Говорю же, отстаньте, вашу мать… – омерзительный мужской голос матерно выругался. Да так похабно…

Не обращай внимания, Лилия, не вздумай с ним заговорить, продолжай работу, – сказала Назира.

Продолжай работу, продолжай работу! Тоже мне работничек! – начал дразнить тот голос. – Торчит тут, машет своим крестом… Кабы не крест, сама ни на что не годишься. Кто ты такая, тоже хорошо знаем… Ай-ай-ай! Хватит жечь, мать вашу… – мужской голос снова начал грязно ругаться.

По лицу Назиры пробежала тень гнева, но она промолчала. Обе смахнули пот со лба и продолжили работать. Немного погодя, изгоняемый решил сменить тактику:

Уф-ф, и я устал, и вы утомились… Девчата, давайте отдохнем чуток! Чайку попейте…

Назира с Лилией снова усмехнулись, но без слов продолжили свое дело.

Ой-ой-ой! Не люди вы… Ай-ай-ай! Девчата, предлагаю взаимовыгодный договор: я эту бабу оставляю, а вы, когда буду выходить, не сжигаете меня. Договорились?

Назира с Лилией промолчали. На краткий миг наступила тишина.

Ах вы, гадалки хреновы, волховки! Против своих пошли, ведьмы?! Никак не уговоришь, мать вашу… – После неудавшейся уловки отвратительный голос снова перешел на грязную ругань.

В этот момент стремительно вертевшаяся цепочка Назиры внезапно запуталась и крест остановился. Заметившая это Лилия, желая помочь, потянулась к кресту. А Назира вдруг вскинула на нее свирепый взгляд и грубо заорала: – Не прикасайся к кресту!

Лилия ответила ей укоризненным взглядом и продолжила действия.

Ха-ха-ха! – мужской голос зловеще расхохотался. – Видишь, чего добивается Лилия?.. Хочет отобрать крест твой! Не хотел говорить, но придется: скоро она отнимет у тебя крест! Ха-ха-ха! Что ты будешь делать без креста своего, сделанного из камешка? Неосвященного, ха-ха-ха!..

Назира не подала виду, но эти слова ее сильно задели – она побледнела. Лилия поспешила ее успокоить:

Назира-апай, не будем поддаваться науськиванию шайтана – он лжет: не нужен мне твой крест.

Назира с трудом взяла себя в руки, распутала цепочку и, еще быстрее завертев ею, начала читать христианские молитвы вперемешку с мусульманскими. Лилия тоже, напряженно сощурив глаза, старалась усилить свое воздействие.

Ой-ой-ой, горю, жарюсь! Ну все, хана мне… Пропадите и вы пропадом, колдуньи! До встречи в аду… – Окончательно ослабевший мерзкий голос прервался.

В этот миг бедная женщина открыла глаза. В ее взгляде появилась осмысленность.

Ох, как пусто стало в животе… Я бредила во сне? – Она напоминала с трудом очнувшегося от тяжелого сна человека.

В дом вошла женщина средних лет с двумя пакетами в руках. Это была родная сестра хозяйки дома. Поставив полиэтиленовые пакеты на стол, она протянула обе руки, как принято в ауле:

Здравствуй, Назира-апай, с таким нетерпением ждали тебя. – Женщина внимательно вгляделась в младшую сестру. – Как ты? Очухалась, наконец, от колдовства Антипа?..

Нормально… – ответила хозяйка дома, виновато улыбаясь. – А где муж с детьми?

Скоро вернутся. – Успокоив сестру, женщина повернулась к Назире. – Я соседям так и сказала: если кто и избавит ее от этой напасти, то только Назира-апай. – Она вручила ей пакет. – Назира-апай, спасибо тебе большое за помощь моей сестренке! Вот, принесла тебе гостинцы: гуся, сметану свежую, хлеб новоиспеченный. Прими, пожалуйста, не обессудь.

Назира взяла гостинцы со скупой улыбкой. Второй пакет женщина протянула Лилии:

Спасибо и вам, что приехали помочь сестре.

Лилии и Салавату стало неудобно: ведь они приехали сюда не ради платы, а с целью помочь женщине, попавшей в беду.

Не нужно, не стоит… – замотала головой Лилия.

Берите, пожалуйста! Вы с Назирой-апай спасли мою сестру от безумия. От чистого сердца даю! Не примете – мне тяжело будет на душе… – Она так просила, что Лилия была вынуждена взять гостинцы.

Как только Лилия начала принимать людей, вопрос оплаты услуг стал для нее довольно деликатным предметом. Хотя посетителям казалась волшебством, ее работа была нелегкой. После сеансов Лилия чувствовала себя как выжатый лимон и подолгу лежала, набираясь сил. Салават понимал это, и все же, сразу поставил условие: «Денег для семьи добываю достаточно. Слава Аллаху, не нуждаемся. А ты ни копейки не бери. Дай Бог, чтобы помощь твоя людям стала савабом4. Я и сам помогу тебе в работе. Пусть добро, которое делаем, вернется сторицей если не нам, то детям нашим».

Они искренне полагали, что делают людям добро, наивные…

Но, наотрез отказываясь от денег, Лилия никак не могла отвергать ризык: хлеб, молоко, масло, мясо, приносимый из аулов с искренней благодарностью. Да и адат не позволял. Все аульчане в пакет с гостинцами обязательно клали и хлеб. Столько хлеба самим было не съесть, Лилия раздавала излишки соседям.

 

На выезде из аула Назира снова велела остановиться возле дома Антипа. Посмотрев на Лилию исподлобья, она сухо приказала:

Доведем дело до конца: сожги дом Антипа!

Лилия повернулась к дому колдуна и прищурилась: – Жгу! Загорелся…

Спустя несколько минут, Назира спросила: – Весь дом в огне?

Да, полыхает вовсю…

Ладно, тогда поехали.

Смеркалось. Пошел крупными хлопьями снег. И ветер усилился, норовя застелить белым покрывалом зимнюю дорогу. Салават погнал машину. Надо было спешить домой, пока по-настоящему не разыгрался буран. Назира за всю дорогу не обронила ни слова. Между ней и Лилией легла тень отчуждения. Назира не могла допустить даже вероятности, что кто-либо посмеет покушаться на столь дорогой для нее крест. А горделивая Лилия не простила, что Назира на нее накричала. Потихоньку досадное недоразумение превратилось в чувство неприязни друг к другу.

Скоро до них дошла весть: каким-то образом узнав о случившемся с Антипом, из города приехали его соратники по магическому ремеслу. Всю ночь камлая над ним, сумели поставить на ноги. Но злоключения колдуна на этом не закончились. Ночью дом Антипа непонятным образом загорелся. Выскочив из охваченной огнем избы, Антип метался, задыхаясь от злости и леденящим душу голосом орал на всю округу: «Уничтожу весь аул! Истреблю ваш род! Изведу под корень!» Набежавший на помощь местный люд отшатнулся от рассвирепевшего колдуна. Даже собаки, поскуливая и поджав хвост, предпочли убежать от Антипа подальше.

 

***

 

После того как на сеансе у Назиры все раскрылось, между Салаватом и Зульфией состоялся серьезный разговор. Но она и не думала оставлять его в покое. Вот и сегодня позвонила: – Алло, здравствуй, дорогой…

Сколько тебе повторять: не звони больше, не ищи встреч, отношения между нами окончены, – поспешил прервать ее Салават.

Милый, выслушай меня хоть раз, пожалуйста: я тебя очень люблю! Жить без тебя не могу…

Потому и сделала мне приворот, а на Лилию порчу навела?..

Салават, ты опять об этом? Это все неправда, Лилия наговаривает!..

Хватит, устал я уже от твоей лжи…

Любимый, я не обманываю: ни тебя, ни Лилию не околдовывала! Это пустая болтовня твоей жены! Я тебя… не знаю даже, почему… люблю очень! Тебя больше никто не полюбит так, как я, запомни мои слова. Пожалуйста, подари мне всего одну, самую последнюю встречу! Умоляю тебя, Салават: одно-единственное свидание, последняя встреча… потом можешь бросить… – заклинала Зульфия.

На какой-то краткий миг сердце Салавата, камнем отвердевшее к Зульфии, чуть смягчилось: сколько мольбы в ее голосе, как она страдает… Может быть, не виновата она? Но, тут же, вспомнив об увиденном, вздрогнул, сердце похолодело: врет змея, нельзя ей верить.

Ну, почему же молчишь? Любимый, подари мне всего одну встречу, последнее свидание! Неужто забыл, как соединялись наши тела и души? Как нам было хорошо… Уже не помнишь волшебные ночи, когда уносились с тобой высоко-высоко?.. Ни с кем ты больше не испытаешь такого наслаждения… Потому что мы с тобой созданы только друг для друга!

Салават не выдержал, сам себя не помня воскликнул:

Хватит тебе! Не рви мне душу!

Салават, умоляю тебя: подари мне одну-единственную встречу, последнее свидание, последнюю ночь!

Сердце Салавата трепетало в груди, словно птица, попавшая в сети.

Имеет ли право мужчина лишать любящую и умоляющую женщину счастья последней ночи?.. А женщина?

Однако в самый решающий момент Салават понял: после такой «единственной ночи» уже никогда не сможет вырваться из пылких объятий Зульфии. С трудом взяв себя в руки, он перебил Зульфию:

Прекрати! Пойми же ты, в конце концов, все кончено! Перегорело, пеплом по ветру разлетелось!

Салават, я беременна от тебя…

Его как обухом по голове ударило. В оглушенном сознании возникли вопросы: что это? Очередная уловка или вправду ждет ребенка?..

Салават, почему молчишь? Я говорю, забеременела от тебя… Что мне делать? Рожать или нет?..

Наступила тягостная тишина. Сердце Салавата уже не трепетало, оно отчаянно билось как птица в кошачьих когтях. Что делать?.. Наконец, он проговорил:

Нет у меня права запретить тебе: рожай! Без помощи вас не оставлю.

 

***

 

Через несколько месяцев позвонила сестра Зульфии. Оказывается, во время той потасовки Лилия пинала ее в живот и повредила плоду шею. Младенец родился раньше положенного срока. Зульфия положила мальчика на подоконник и больше не взяла в руки, ни разу не дала грудь. Мучаясь от боли, младенец весь день надрывно проплакал и утих… Никто не оказал ему помощи. А Зульфия стояла рядом, будто окаменевшая.

Сестра Зульфии сказала: «Чтобы похоронить ребенка как полагается, надо провести обряд и дать имя. Как назвать его?» Салават упавшим голосом ответил: «Урал». Когда добавила, что нужно заказать памятник и решетки, отправил деньги.

После услышанного Лилия несколько дней ходила в подавленном настроении: «Не знала я, что она в положении. Кабы знала, не стала бы пинать в живот…». Видя, что Салават почернел от горя, с привычной уверенностью заявила: «А ты не убивайся, ребенок не от тебя». Но ее слова не утешили его…

Если зачатый в запретной любви, но невинный младенец был избит уже в утробе и покинул этот мир в страшных муках, насколько же мы погрязли во грехах мерзостных?.. Чем же смыть мученические слезы дитя, чистые как утренняя роса? Как искупить вину тяжкую за убиение младенца? Возможно ли это? О Всевышний, наставь на путь истинный, спаси наши души!

 

***

 

Дар ясновидения и целительское мастерство Лилии с каждым днем раскрывались ярче. Увеличился и поток посетителей. Простые люди, едва выбравшиеся из болота безденежья и нищеты начала девяностых, но по пояс увязшие в черной топи кризиса девяноста восьмого, приходят к Лилии в надежде получить подсказку для облегчения тяжелой жизни. В последнее время к ней шли и занимающие более высокое положение в обществе. Судьи, нотариусы, врачи, журналисты, преподаватели вузов и учителя, разнокалиберные начальники – кто только не стучался в дверь их квартиры… Зачастили и предприниматели, терпящие убытки от экономического кризиса. Они расспрашивали Лилию о способах преодоления угрозы банкротства, просили помочь привлечь удачу, ухватить птицу счастья за хвост.

Среди посетителей встречались и люди с поучительными судьбами. История одной женщины была поучительна.

Молодую девушку после окончания медучилища направили работать в глубинку. В том ауле она подружилась со славным парнем, они договорились пожениться. Когда был назначен день никаха, позвонила сестре и пригласила на бракосочетание. А та строго-настрого потребовала: «Даже не думай выходить замуж в этой глухомани! Вернешься домой, будешь ухаживать за престарелой матерью». Она не смогла перечить старшей сестре.

Когда девушка отказала парню, он устыдился идти домой, где уже собралась вся родня на празднество. Весь день бродил по лесу. Не дождавшиеся жениха с невестой удивленные гости разошлись по домам. А всерьез оскорбившиеся старухи из рода несостоявшегося жениха не смирились с этим: накинули платки на седые головы изнанкой вверх, прочли баддуа – заклинание-проклятье со словами: «Пусть не познает нарушившая обещание девушка женского счастья!», воздели кисти рук тыльной стороной к небу и провели по сморщенным лицам.

Проклятье старух исполнилось, не довелось ей испытать семейного счастья. Единственной дочери тоже не повезло с мужем. А четырехлетний внук все еще не говорил. Лилия посоветовала женщине поехать в тот аул, найти человека, с которым была помолвлена в молодости, и попросить прощения за несдержанное обещание.

Спустя несколько недель женщина вновь наведалась к Лилии и поделилась радостью: съездила, увиделась с бывшим возлюбленным, попросила прощения. Они объяснились друг с другом и, испытав огромное облегчение, попрощались. Она вернулась домой – а там внук заговорил…

Следующая история учит серьезно относиться к родительскому благословению. Есть в ней и курьезный момент…

В одном ауле собрались пожениться парень с девушкой. Однако мать невесты категорически воспротивилась их свадьбе. Причина была курам на смех. В общем-то, неплохой парень, несколько лет назад совершил большую глупость. Хоть и не алкоголик, но, напившись в стельку, забрался ночью в сельсовет и справил там нужду. Аул есть аул, начальство быстро выяснило, кто там учудил, и парню влепили пятнадцать суток ареста. Учитывая, что несуразное событие случилось в начале восьмидесятых, он легко отделался. Хорошо еще, совершенной спьяну выходке не придали политическую окраску и не посадили надолго…

Воспитанная на советских устоях мать девушки не смогла простить будущему зятю его вину. И твердо заявила дочери: «Не получит тебя враг народа, посмевший нагадить на Советскую власть, построенную Ленин-бабаем и Сталин-бабаем! Не жди от меня благословения…»

Дочь не послушалась матери, молодые поженились. Да только… хоть и прожили вместе около двадцати лет, вырастили двоих детей, а никак не обживутся. Больше десяти лет проработали на Севере, но до сих пор не имеют собственного жилья. Сколько бы ни зарабатывали – нет бараката5, деньги, будто сквозь пальцы утекают неведомо куда.

Лилия взглянула на них и сразу дала совет: «Купите красивое платье, платок, гостинцы, и поезжайте в аул просить у матери фатиху6».

После получения материнского благословения, как по волшебству, к ним пришла удача: купили в ипотеку трехкомнатную социальную квартиру, обновили машину, зажили в благополучии.

Работа Лилии доставляла семье немало неудобств. Их и прежде часто посещала многочисленная родня из аула, теперь же дом превратился в проходной двор. По вечерам было не протолкнуться. Вернувшемуся с работы Салавату иногда даже не находилось местечка прилечь и отдохнуть. Но он терпел, понимая, что они на верном пути и творят людям добро. Не только терпел, еще и возил Лилию к безнадежным больным, которым врачи уже не могли помочь.

Вот и сегодня поехали к тяжелобольным, находящимся при смерти.

На страшно исхудавшую молодую женщину было тяжко смотреть: в почти потухших глазах ни искры надежды, говорить не может.

Кушает хоть немного? – спросила Лилия у ее матери, беспомощно суетящейся возле больной.

Больше недели ничего не ела, только воду пьет по глотку-другому в день. – Она горестно вздохнула.

А врача вызывали?

Да, много раз. И в больнице лежала – только распознать не могут хворь…

Лилия уставилась на нее тяжелым взглядом:

Вижу: пила, курила, водилась с женатыми мужиками, семьи разрушала. – В глазах Лилии блеснул гнев. – За грехи твои послана болезнь!

Мать испуганно поддакнула:

Ох, сколько я ей говорила, не слушалась… Что ж нам теперь делать-то? Пожалуйста, помогите, помирает ведь…

Это зависит не только от меня. Хочет выжить – должна покаяться и исправиться.

Она исправится, вы только помогите, умоляю!

Лилия повернулась к женщине:

Помогу, если дашь слово в корне изменить свою жизнь. Согласна?

У больной не было даже сил кивнуть, она лишь чуть шевельнула ресницами в знак согласия.

Мысленно повторяй за мной: о Всевышний, искренне каюсь! Пожалуйста, прости мои прегрешения! Навсегда бросаю поганый образ жизни и дурные привычки. Избавь меня от болезни, Всемилостивый! Повторила?

Женщина снова с трудом опустила ресницы.

Прищурившись, Лилия вонзилась в нее взглядом и принялась своим способом вытаскивать хворь. Упорно поработав больше часа, спросила:

Полегчало немножко?

Глаза больной чуть оживились. Она, хоть и через силу, легонько кивнула.

Хорошо, значит, надежда есть… А вы, апай, купите на базаре деревенскую курицу, сварите суп. Сегодня помаленьку поите ее бульоном. Но не больше двухсот грамм! Завтра дадите чуть побольше.

Двинулись по второму адресу. Недавно звонила подруга юности Лилии, просила посмотреть ее двоюродного брата. Этот человек – бывший офицер милиции. После десяти лет безупречной службы капитана уволили с должности. Причина была пустяковая – получил от торговца микрорынка взятку – два кило сливочного масла… Лилия сначала просто поразилась, что такой, по ее словам, непомерно горделивый человек, мнящий себя в молодости чуть ли ни аристократом, не погнушался мизерной подачкой. Салават же нисколько не удивился, знавал он и лейтенанта, в девяностые собиравшего с продавцов того же микрорынка по пятирублевой монете…

Капитан очень тяжело пережил увольнение: поддался какой-то незначительной болезни и свалился с ног. По словам его жены, не помирает и не выздоравливает, не встает с постели уже несколько лет. Говорит, и врачи не помогли.

Лилия попросила у Салавата разрешения осмотреть больного. Оказывается, несколько месяцев дружила с ним в далекой юности…

Ты меня не ревнуешь к нему? – спросила Лилия у мужа.

Ну что ты говоришь, он же при смерти… Да и дружили вы, сама рассказывала, вполне невинно.

Мужчина был отощавший – кожа да кости. Точь-в-точь узник Освенцима, каких показывают в документальных фильмах про зверства фашистов. Впрочем, хоть и с натугой, но разговаривает. Посмотрев на него, Лилия сделала вывод:

Причина твоей болезни – в гордыне. Если покаешься и попросишь у Всевышнего прощения за свое высокомерие – встанешь на ноги.

В померкших глазах больного на миг блеснула надежда и потухла. А на пожелтевшем, иссохшем лице отразилось упрямство:

Гордость… штука нужная … – прошептал он через силу, но с настойчивостью.

Лилия занималась с ним около часа. Затем поехали дальше.

Не поправится, – сказала она в машине.

А не рановато йыназа7 читать?

Гордыня помешает ему выздороветь…

Да разве гордый будет пачкаться парой кило масла? – с некоторой брезгливостью возразил Салават.

Видимо, таким образом и принижает Всевышний надменных… – задумчиво сказала Лилия.

Как в воду глядела Лилия: хоть и возили ее к больному раз пять-шесть – толку не было.

А вот молодая женщина через месяц встала на ноги. Она сдержала слово: бросила разгульный образ жизни, нашла работу.

 

***

 

Слава Лилии как знахарки с каждым днем ширилась. К ней уже начали приезжать и из соседних районов и городов. Вконец утомившись от посетителей, Салават предложил:

Устал я… Давай арендуем квартиру, будешь принимать людей там.

Немного подумав, Лилия покачала головой:

Потерпи еще чуток, их станет меньше. Скоро начнется совсем новый, очень важный для нас обоих этап духовного развития.

Салават согласился. Он понимал: если не они, так кто же будет спасать тяжелобольных и страдающих от ворожбы и колдовства людей?..

Несмотря на утомление от посетителей, Салават все равно ощущал в душе большую радость, даже эйфорию. Будто наконец постиг огромную истину, даже смысл жизни. Оказывается, смысл жизни человека в безустанном творении добра! Притом, не ожидая в ответ никакого вознаграждения. Это и есть лучший способ противодействия злу.

С какой целью мы пришли в этот мир? Для чего живем на белом свете? Сколько же можно барахтаться, преодолевать бесконечные препятствия и невзгоды в погоне за призрачным счастьем? «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой»… Прав ли Гёте? Имеется ли какой-то резон в беспрерывной борьбе? Важнейшие вопросы бытия одолевали его давно. Салават всю жизнь искал смысл жизни. Вначале полагал, что он в нахождении своего пути. Начав писать картины, решил, окрыленный, что нашел, – смысл кроется в творчестве. Лишившись радости творить, утешал себя, что суть существования – в счастливой семье. Потом метался, думая, что он таится в любви.

А смысл жизни… вот, получается, в чем он…

К Лилии тоже пришло чувство удовлетворенности. Прежде она была недовольна собой, часто сетовала: «Хоть я и самая способная дочь своих родителей, ничего путного из меня не вышло – не смогла даже окончить библиотечный техникум. Все потому, что полностью растворилась в тебе. Живу только ради тебя и детей. А ты выбился в люди: получил высшее образование, известен как художник, стал предпринимателем». В такие моменты Салават утешал ее: «Заботиться о муже, ухаживать за детьми и беречь семейный очаг – самое большое счастье и достижение для женщины. Подумай сама: разве счастливы Маймуна и Диляра с нашего аула, вышедшие не замуж, а в начальницы? Ни семьи, ни детей…».

Спустя несколько недель, и впрямь, народу поубавилось, а с Лилией произошли удивительные перемены. После приема людей прилегла было отдохнуть, но вдруг сильно застонала. Салават подошел к ней:

Что случилось, ты болеешь?

Лилия не спала, но глаза ее были закрыты, лицо выражало страдание.

Что с тобой? Где болит? – не на шутку встревожился Салават.

Вижу бегущих оленей, беспрерывно бьют в бубен… Меня окружили страшные существа. Самый большой из них замахнулся огромным, с короткую саблю, ножом, отрезал мне голову, достал мозг и с наслаждением начал пожирать… Уф-ф…

Салават распростер руки и наклонился над ней, желая оградить от невидимых злодеев. А Лилия продолжала:

Второй проглотил мои глаза. Третий отрезал уши, торопливо жует их. Тот великан вспорол мне живот, остальные бросились растаскивать мои внутренности. Вырезают сердце, почки, желудок, легкие, смачно пожирают… Все время слышен бубен.

Тут он понял кое-что и вздохнул спокойно. Вспомнил, что где-то читал о ритуале разрезания, который энергетически проходят шаманы.

Успокойся, тебя наделяют даром шаманства. Духи в разном обличье энергетически пожирают твои органы. Потом они тебе за это заплатят: кто что съел – именно те человеческие органы и поможет исцелять…

Уф-ф… Но жутко-то как – заживо едят, чавкают смачно, глотают…

Лежи спокойно, терпи. Раз уж тебе решили даровать шаманские способности – надо, наверное, принять…

Уф-ф… А что же мне остается… Ну когда же кончится этот ужас? – Лилия замолчала.

 

Салават просидел с Лилией довольно долго. Наконец, она заговорила:

Уф-ф, доели, ничего от меня не оставили… Снова вижу бегущих оленей. Непрерывно бьют в бубен. Ужасные существа заарканили одного оленя, привели и толпой накинулись на него. Бедное животное, с полными слез глазами, жалобно смотрит на меня. Будто хочет что-то мне сказать. Но его повалили, зарезали, ловко ободрали. Из части шкуры быстренько сделали бубен. Из остатков сшили зилян8, украсили по краям тесьмой, кистями и позументом, расшили плечи и грудь узорами разными, приладили золотую пряжку с блестящими каменьями и торжественно накинули на меня. А в руки вложили тот бубен. Взнуздали еще одного оленя, посадили меня на него и с гиком погнали. Мой олень на скаку поднялся ввысь, и полетели мы по ночному небосводу.

Вот я облетела наш город. Извергая сильный огонь из глаз, много накопившейся грязи сожгла. Теперь велят пролететь над всей страной, сжечь темную и грязную энергию… – Чуть помолчав, вспотевшая Лилия продолжила: – Пламя из моих глаз усилилась – мигом сжигаю всю черную нечисть, что встает на пути, оставляю от них только черный дым… Пролетела семь слоев неба, поднялась в космос. Как здесь прекрасно! Удивительный простор, невозможно окинуть взглядом эти дали! А краски настолько яркие, необычные… Такую красоту не описать словами: невиданные мной доселе удивительные цвета, ослепительно яркие звезды, мерцающие как драгоценные камни! Их не счесть, и формы их неописуемы…

Слышу чудесную космическую музыку. Неслыханно притягательная мелодия будоражит мне сердце… – Она умолкла. Спустя несколько минут добавила: – Велят вернуться обратно на землю. Лечу в бездонную черную пропасть… – Лилия застонала, стала дергаться, снова сильно вспотела. Встревоженный муж промокнул полотенцем ее лицо и руки. Подумал, что жена в бреду и хотел разбудить, но она продолжала тяжело ворочаться.

В конце концов, Лилия пришла в себя и открыла глаза.

Что с тобой было? – обеспокоенно спросил у нее Салават.

Заново родилась… – Лилия облегченно вздохнула. А Салават непонимающе переспросил:

Как? Откуда?..

Из материнской утробы… С большим трудом появилась на свет.

Салават задумался. Потом предположил:

Похоже, какие-то силы заново родили тебя как знахарку, целителя и шаманку.

Может, и так… – Лилия встала с места. – Вся пропахла вонючим, липким потом. Пойду в душ.

 

***

 

На другой день случилось странное событие: вдруг появилась Науфиля, на лице её застыла таинственная улыбка. Последнее время она, пребывая в восторге от неожиданно открывшихся способностей Лилии, очень сблизилась с двоюродной сестрой. Пройдя в квартиру, Науфиля с радостным предвкушением достала из пакета нечто, завернутое в тряпку:

Вот, апай, тебе передали.

Это был бубен.

Салават с Лилией переглянулись и усмехнулись.

Кто передал? – спросила Лилия.

Иду я по базару – вдруг передо мной возникла смуглая женщина с длинными черными волосами, сказала, мол, это передали твоей сестре Лилии издалека, и всучила сверток. Не успела даже расспросить, от кого, она уже исчезла, словно растворилась в воздухе. – Науфиля протянула инструмент сестре. Та аккуратно взяла и легонько поводила по нему пальцами.

Этот бубен – мой…– Лицо ее осветила довольная улыбка.

А в голове Салавата молнией пронеслась догадка: так вот почему Лилия всю жизнь хворала – у неё была шаманская болезнь9!..

 

(Продолжение следует)

 


1 Ложка, небольшая поварешка.

2 Направление в сторону священной Каабы в г. Мекке.

3 Тахарат (араб. – очищение, омовение) - приведение тела в состояние ритуальной чистоты посредством омовения.

4 Саваб (араб.) – в исламе: вознаграждение, которое дает Всевышний в загробной жизни за благие, добродетельные и богоугодные дела в земной жизни.

5 Баракат (араб.) — божественное благословение, благополучие, достаток.

6 Фатиха (араб.) — благословение.

7 Йыназа – заупокойная молитва в исламе.

8 Зилян (этн.) - верхняя лёгкая одежда на подкладке.

9 Шаманская болезнь – будущие шаманы до получения этой «должности» частенько болеют по непонятным, на первый взгляд, причинам.