Потому мы и друзья
Потому мы и друзья
Года два тому назад мне посчастливилось прочитать книгу Сергея Денисенко «Не договорили» – книгу возвышенную и трогательную, это та литература, которую ждёшь, чтобы поговорить со страницами, ДОГОВОРИТЬ с воображаемым собеседником.
Во всё время чтения меня не покидала светлая печаль, которая должна присутствовать в каждой человеческой душе. Эту книгу я читал своим домашним вслух – хотелось, чтобы то, что я читаю, знал не только я один. Было такое чувство, что я знакомлюсь с тем городом, которым я грезил и в детстве, и в юности, и в ранней молодости. С тем городом, которого мне так не хватало тогда: я догадывался, что он существует. Только где?.. Теперь знаю, где этот город… благодаря бережной и глубокой памяти автора. Город тот – люди, которых я знал лично ли, слышал ли о них, либо вообще не был знаком, но познакомился с ними на страницах книги Сергея Денисенко. Это люди, которые наверняка никогда не задумывались о своей значимости и тем более – Боже упаси – исключительности. Люди, ставшие героями книги, где автор будто бы просит читателя: «Посмотри, вот они!» Я смотрю и вижу: да, действительно – они!
Эта книга очень нужна. В первую очередь – мне! Или какому-нибудь молодому поэту, актёру, коими, как сказал бы Гоголь, наградил Бог свою Россию… Художнику, одним словом. Более того, она нужна омичам, особенно молодым. Чтобы не прерывалась преемственность и связь времён. Потому что, как говорил поэт, «…воспоминание – самая сильная способность души нашей, и им очаровано всё…»
И, конечно же, в книге присутствует сам автор. Он узнаваем, что очень, очень ценно! Узнаваем своим стилем, манерой изложения, диалогом с воображаемым собеседником, компетентностью, гражданской позицией, глубиной чувств.
Некогда одна из героинь книги поэтично сказала:
«Я в дожде весеннем прозвучу…»
…напомнила. Прозвучала. Сбылось… ещё и благодаря страницам «Не договорили».
К великому сожалению, у этой книги всегда будет продолжение: герои и персонажи время от времени будут прирастать по той простой причине, что все мы смертны. Вот и опять совсем недавно случилось непоправимое – ушёл из жизни замечательный человек – педагог, литературный критик, журналист и писатель Сергей Николаевич Поварцов. Человек, который для меня и многих моих коллег по омской писательской организации являлся неким камертоном и в жизни, и в творчестве.
Я помню Сергея Николаевича ещё в восемьдесят четвёртом году сорокалетним, молодым, русоволосым, умным и красивым. Он стоит на лестничной площадке филфака, что на улице Партизанской, и ждёт свою Ларису. Черноволосая красавица появлялась в конце длинного коридора и почти бежала к нему в красном разлетающемся пальто по скрипучему паркету института. Они встречались и уходили. Я уже к тому времени слышал их романтическую историю, как оказалось – на долгие годы счастливую.
На него хотелось походить – хотя бы внешне – по той простой причине, что студентки были от него в восторге. Они смотрели на него широко раскрытыми глазами, говорили о нём почти взахлёб. Прогуливая запланированные учебной программой занятия, они бегали слушать лекции Поварцова, а потом снова тараторили о нём наперебой. Казалось, наши факультетские барышни были даже несколько влюблены в него. Надо полагать, Сергей Николаевич являлся для них неким идеалом современного мужчины, единством формы и содержания, гармонией между внешностью и высоким интеллектом.
Само собой разумеется, не только этими перечисленными качествами располагал к себе Сергей Николаевич коллег и студентов. Было в нём что-то ещё, что позволяло собеседнику быть с ним откровенным, то есть полностью ему доверять. Его честность и правда-до-дна, его неприятие компромиссов с собственной совестью являлись принципами жизни, хотя он никогда ими не кичился – это было видно, что называется, даже без очков. Сергей Николаевич преподавал студентам советскую литературу (вероятно, само название лекционного курса впоследствии поменялось – так бывает), но остались имена тех, о ком он говорил и писал в своих книгах. О тех, кого «забыли», кого не принято было помнить. Его книги взывают к людской совести и порядочности: «Быть Бабелем», «Причина смерти – расстрел», «Всё прошлое с нами»…
Вот так начинается книга Сергея Поварцова «Всё прошлое с нами»: «Известно: человек – не иголка. Но, как горько пошутил однажды Михаил Булгаков, обыгрывая на хохлацкий манер свою фамилию, – був Гаков и нема Гакова. Был и нет. Очень просто».
И когда я читаю эту книгу, я убеждаюсь в обратном и вспоминаю слова булгакосвкого профессора Преображенского: «Нет! Это оч-чень непросто!»
И, как бы это пафосно ни звучало, мне кажется, Сергей Николаевич считал своим гражданским долгом возвращать добрые имена тем, у кого их отняли, и дарить эти имена своим современникам и особенно молодому поколению. Чтобы знали и помнили, что произошло, что всё прошлое, как бы то ни было, всё равно с нами. И от этого никуда не деться.
Героями и персонажами его книг были врачи и педагоги, поэты и писатели, несправедливо забытые свидетели войны, люди сильные и люди слабые, чьи судьбы тесно сплетены с нашим городом.
Были и те, кто умел пресмыкаться, писать доносы и с чистой совестью спокойно спать до поры до времени.
В очерке «В борьбе за это» Сергей Поварцов рассказывает об одной окололитературной даме, журналистке и, как оказалось, писательнице, весьма известной во времена оные. Вот уж кто ходил по головам без разбора ради собственной выгоды и карьеры. А когда настало в стране «вегетарианское» время, она оказалась никому не нужной, и, надо полагать, она это чувствовала. Люди, «знавшие её, отзывались о ней добродушно» и ласково называли её «бабой Таней». Незадолго до смерти подарила она Омскому литературному музею свою книжку с ироничным автографом: «Музею от экспоната».
Да, иногда судьба ухмыляется в глаза и в душу не только добрым людям.
В очерке нет ни слова осуждения или оправдания со стороны автора, только факты и между строк – его еле уловимое, личное отношение к рассказанной истории.
Лет десять назад был я на каком-то торжестве в музее Достоевского. Мы сидели за столом с Сергеем Николаевичем друг напротив друга. Надо сказать, тогда я только что прочитал «Всё прошлое с нами». Помню, книга меня взволновала. Доверительная авторская интонация не только приглашала к диалогу, а позволяла самому сложить собственное мнение об описываемых в книге событиях. Обо всём это я сказал автору и добавил:
– Понимаете, Сергей Николаевич, честно говоря, я ведь даже не знаю, на чьей стороне был бы я, оказавшись в такой ситуации в то время. На стороне хищников или на стороне жертв? И я сомневаюсь.
– Знаете, Саша, легко сейчас рассуждать и осуждать, а понять трудно, хоть и хочется, – он как-то весело, по-доброму улыбнулся и добавил: – Но я-то знаю, на чьей стороне были бы вы… Потому мы и друзья.
Должен сказать, что я никогда и не помышлял быть другом Поварцова в обычном понимании этого слова. Единомышленником – да! А другом! Его слова стали для меня высшей похвалой авансом! Может, он и прав. Потому-то мы и друзья.