Журнальный мир

АТЛАНТИКА

На песке нет узоров, там есть письмена.

Их выводит отлива седьмая волна.

В миг, когда ты прочтешь то, что есть на песке,

Превратится в снежинку слеза на щеке.

Океана дыханье, туман и роса –

Это только огранка.

Читай небеса

на песке.

МОСКВА, НАКАНУНЕ

Однако.

Мы можем не встретиться больше.
Как в августе тридцать девятого в Польше.
За окнами что-то не то творится.
Мне странно, мне страшно смотреть в эти лица…
Дома, переулки, мосты и тоннели,
Мой город становится чище и злее.
И губы, которые пели когда-то,
И руки, которые гладили, – сжаты.
Все сжато, все кем-то спрессовано в массу.
Все меньше надежды, и лишь маракасы
Настенных часов отбивают свой ритм –
«Те вещи в троллейбусе были забыты».

УТРО

Состояние глаз говорило о тяжком похмелье.

Через шторы протиснулся первый рассвета гонец.

Мои губы лежали на чьем-то светящемся теле,

Узнавая объект, потянулся за брюками, влез.

Что-то выпил, прихлопнул вампира дрожащей ладонью,

Засмеялся, прошелся по комнате, сделал глоток

Из другого сосуда, проснулся, умылся и понял,

Что щетина прорезала ткани поверхности щек.

Ужаснулся, разделся, подвинулся ближе к объекту,

Положил свои губы на прежнее место, уснул.

В это время следивший из леса спустился на ветку,

А с балкона соседней квартиры был выброшен стул.

ГАММА

Белым по черному. «Сложный путь,

Как удержаться, не свернуть

К черным по белому». Вот вода,

Это враждебная нам среда,

Но если выдержать, не вдыхать.

Сможешь понять и почувствовать –

Есть и объемный мир, цветной.

Думай.

Я рядом.

Здесь.

С тобой.

Сотню ржавых гвоздей я забью в сотню стен,
Не к тому, чтоб казаться героем, а с тем,
Чтобы вспомнить твой запах, твой цвет и число,
Убегающий берег, волну и весло,
Уносящее в вечность объемы воды.
Ты забудешь меня с четверга до среды.
Ты забудешь…

И ладно…

Забудешь – прощай!
Лишь к могилке цветы приносить обещай.

СВИДАНИЕ

Куранты отбили мне почки и левое ухо.

С рубиновым вздохом стремилась к асфальту звезда.

– Раздавим бутылку? – спросила седая старуха.

– Ночами не пью, – отвечал, – но вообще… иногда..

Запутались здания, площади, улицы, даты.
Василий Блаженный, а может быть, Спас на крови.
Наутро меня разбудили пинками солдаты.
Я шел Алексеевским спуском в начале зари.

Навстречу летели кометы, драконы, газеты.
Толпа фараонов гналась за ручным какаду.
Нашел у тринадцатой крыши бычок сигареты.
«К закату я буду в Чертаново, ждите, зайду».

RED SEA БЛЮЗ

Целина. Это море похожее на

Тебя. Все циклично,

Как сказал тамплиер, прорубая скалу.

Этот век повторится,

И вслед за ним мы поем эту песнь,

А до него,

Так сказал бородатый еврей, а до…

Страх – движитель прогресса. И если нам

Суждено продвигаться в затопленный храм,

Где под аркою бьет отраженный свет

И теченье само подхватывает,

То нам… повезло?

Это как погруженье, когда волна

Забавляется с нами, играя. На

Борту хаотично летают баллоны, мы

Не должны при прыжке задевать кормы.

Это больно. А на глубине

Все спокойно.

ПОЛЁТ

Через страны,

Вдоль по линиям меридиан,

Океаны

Забавляются с нами, там

Разбивают

Неокрепшие вдоль сердца.

След барана,

Пощадившего нож отца.

Через время,

По секундам течет струя.

Отраженье –

В этом озере ты и я.

РАЗГОВОР

Колебания маятника в ночи

И биение сердца – не совпадают.

Диалог не сложился. Теперь молчи.

На стене только тени от фар мелькают.

И звучит раздражающий стук колес:

Кто-то что-то забыл, кто-то что-то вспомнил.

Задыхаясь в копне ее волос,

Я ищу свой алмаз в каменоломне.

ГЕОМЕТРИЯ

Геометрия – тем интересен Пикассо

И Малевич, Дали, а по-своему – все.

Снова лайнер взлетает, и на полосе

Остаются следы. Как ночами на трассе

Палестинско-хорватских холмов, мы и те,

Кто стреляет друг в друга, уверены в том,

Что Господь нас поймет и укроет наш дом.

Все уверены в собственной правоте,

Словно дети, танцующие на черте,

Отделяющей мир от не мира.

На деньги эмира

Покупаются трупы.

Поведение труппы

Безобразно,
Директор и режиссер
Удалились в кабак,
Где продолжили спор о «великом».
А те, что попроще, открыто
Бьют друг друга по морде и в пах.
Где тот страх,
Что хоть часть отрезвит?
Страх людьми позабыт.
Мы вернулись на грабли.
Скажите, а вы – не араб ли?

КАР ВАЙ

Обелиск, человек и букет.
Имена на колонне.
Теперь ты проходишь рубеж,
Отделяющий «просто картинку» от смысла.
Имена на колонне…

Рождение их,
Резкий запах врачей, появление мысли,
Первый вздох, первый крик, и движение ног.
Имена…

Мне-то раньше казалось, что рок
Пощадил их. Я был очарован дождем,
Колыханием ткани, походкой, числом.
Имена, имена, имена, имена…
Ты желал просветления.
Вынесешь? На.