Роман Алексея Яшина

Роман Алексея Яшина

«Женщина в человейнике» (роман одного дня)

ОТЗЫВ ЛЮДМИЛЫ КОЗЛОВОЙ

 

Автор этого во всех отношениях необычного романа совершил попытку донести до читателя свой личный взгляд на женщину, завуалировав его под дневниковые записи главной героини Лизы. Именно совершил попытку, потому что скрыться за женским образом автору не удалось, несмотря на тонкие психологические нюансы и описание многих подробностей, о которых, казалось бы, должно быть известно лишь женщинам. Но задуматься здесь необходимо не о том, насколько автору удалась эта мистификация, а о том, ЗАЧЕМ был применён данный литературный приём.

Видимо, затем, что автор не уверен в своей концепции. Поэтому и поручает высказаться на заданную тему другому лицу. Его роль удобнее всего поручить женщине, ибо в случае жёсткой критики всегда можно отстраниться от текста и представить себя лишь в качестве посредника, говорящего от имени женщины. А женщина, как известно, существо если и умное, то только «по-своему», по-женски. Что с неё возьмёшь?!

Вольно или невольно, но читатель вынужден принять это распределение ролей, тем более что нас предупредили в самом начале о том, что, возможно, здесь «все персонажи… переодетые в мужскую одежду женщины». Поэтому поверим автору, что всё, что мы прочли – это видение женщины. И что же поведала нам героиня романа Лиза, женщина, не чуждая образованию и тонким психологическим наблюдениям за окружающими и жизнью вообще?

Первое, что мы находим в ранних дневниковых записях Лизы, это воспоминания о временах её переходного возраста: «… продвинутые одноклассницы договаривались на переменах о том, куда они пойдут вечером, на танцы или иные зрелища, с ленивой усталостью рассуждали: «…Ну-у, Ленок, если в клуб пойдём, то противозачатку обязательно брать; прошедшим летом ещё ни разу из таких мест неоттраханной не возвращалась…»

Эпопея интереса к вопросам «про это» основательно переплетается с рассуждениями о природе женщины. Этой теме посвящена не одна глава в романе, хотя и при наличии оговорки, что «после пушкинской «Сказки о золотой рыбке» ничего нового про женский характер уже и сказать нельзя. Тем не менее, описания женских устремлений, всегда направленных лишь на одно – привлечение внимания мужчин и, в конечном итоге, выбора одного из них, наиболее пригодного для продолжения рода, в романе уделяется много (даже излишне много) внимания. Интересны рассуждения и о том, как женщина использует перспективу для создания своего образа при взгляде издали, необходимого опять же для привлечения внимания мужчин, и как она действует, когда происходит сближение.

Особенностям женской любви в дневнике Лизы тоже отводится значительное место. Но и любовь, даже и любовь к себе, нужна женщине лишь настолько, чтобы не потерять главного атрибута – женской привлекательности. Это самое сакральное желание привлекательности и ведёт женщину на протяжении всего её земного пути, начиная с детства и до глубокой старости, где это желание всё же трансформируется в заботу о внуках, например.

С этой темой смыкается по смыслу и глава «Искусство обольщения», где подробно, детально, со знанием дела описаны многие формы любовных игр.

А что же наша героиня Лиза? Её жизненными уроками становятся истории женщин, случайно услышанные ею в транспорте, где откровенные и достаточно циничные рассказы об отношениях с мужчинами соседствуют с рассуждениями о рациональном подходе и к этой, казалось бы, интимной стороне жизни. Но особенности времени, а на самом деле, конечно, природная практичность женщины, не позволяют отделять одно от другого. Таковы, например, истории Веры Никифоровны и Светланы Анатольевны, идущих дорогой свободной любви, но при этом не забывающих о мужьях и собственной карьере.

Второй линией, определяющей жизнь Лизы, являются наставления её прадеда Егора Фомича, сформулированные в виде многих едких пословиц, которые и запомнились ею с детства и всплывали в памяти в нужные и ответственные моменты жизни. Неизвестно, что произошло бы с героиней, если бы не вот эта мудрость, вложенная в её уши Егором Фомичём, который в данном случае играет роль народной библии, то есть некоего ограничивающего страсти начала.

Однако период т.н. «мартовских записок», где подробно описаны страстные сцены физической близости – это уже, надо понимать, собственный опыт нашей героини. И эти страницы, она старается поскорее закрыть – с мыслью о том, что это могут когда-то прочесть её дети. Вот этот её порыв, когда становится неудобно даже перед собой, всё-таки даёт надежду на то, что некая часть человека мыслящего всё же остаётся в каждой женщине, несмотря ни на какое преобладание самки, обрушивающее всю жизнь на уровень биологии и прагматики.

Говоря о содержательной и концептуальной стороне романа «Женщина в человейнике», нельзя упустить и те выводы, к которым приходишь, в конце концов – после прочтения всего текста, ибо он рождает весьма суровые мысли.

В романе показан интеллектуальный уровень человеческого сообщества, независимо от пола, ибо здесь в равной мере представлены обобщённые портреты и мужчины, и женщины. Но что это за уровень? Если говорить грубо, то это истории из жизни бактерий. У Виктора Пелевина в его романе «Жизнь насекомых» нет положительных персонажей, ибо особенности жанра (гротеск) и не предполагают наличия таковых.

Здесь же, казалось бы, автор хотел показать нам главную героиню в виде реалистического, не оторванного от жизни, но и не совсем испорченного ею персонажа. Однако решить эту задачу не удалось, ибо Лиза на протяжении всего повествования не совершает ни одного поступка. А то, что совершает, поступками назвать не представляется возможным. Она – никто. Просто бактерия, существующая в некоей среде и по её законам. Возможно, автор и хотел показать нам женщину вот такой бактерией. Но и мужчины – герои этого романа – ничем не отличаются от женщины. Они такие же – никто, нигде и никак.

Картина, нарисованная в романе «Женщина в человейнике», даже более страшна, чем та, что мы находим у Фёдора Сологуба в его «Мелком бесе». Там показан процесс распада личности. Это, действительно, страшно. Но там личность изначально всё-таки была. Здесь личностей нет – просто бактерии под увеличительным стеклом исследователя.

И вопреки идее, заданной в эпиграфе – цитате из А.А. Зиновьева, о том, что «личные взаимоотношения… сплачивают коллектив в единую семью не в фигуральном, а почти в буквальном смысле слова. Они сплачивают коллектив в нечто большее, чем семья, а именно – в единую личность (суперличность) коммунистического общества, в такое «мы», которое имеет право рассматривать себя, как «я» – в романе не возникает никакой суперличности. Не возникает, потому что нет для этого исходного материала. Бактерии, в каком бы количестве они ни сосуществовали, не могут создать даже и подобия личности, не говоря уже о суперличности.

Роман «Женщина в человейнике» полностью обрушивает вековой идеал человека, созданного по образу и подобию Божьему, и противопоставляет ему другой – человек создан по образу и подобию бактерии. И женщина, и мужчина – в равной мере.

Вот это и есть та самая концепция, неуверенность в которой и заставляет автора избрать на роль повествователя девушку Лизу. Она умна по-своему, но она женщина. И что с неё требовать?!