Журнальный мир

Как сказал Лев Толстой, «в жизни счастья нет, есть лишь зарницы его».

Зарницы. Предчувствие, ожидание. Яркие всполохи где-то далеко, за рекой, над черным лесом.

Об этом размышляет Наташа, именно сейчас, именно здесь, на маленькой даче в дальнем Подмосковье. Ей тридцать семь лет; еще весной она была страшно, ужасно одинока. А сейчас наполнена покоем и ожиданием радости. Зарницы, вспыхивающие вдали. Наташа щурит глаза, всматриваясь в сгущающиеся сумерки долгого летнего дня. Ей кажется, что где-то по холму бредет старик с белой бородой, босой и строгий. Наташа трет глаза тыльной стороной ладошки… Нет, показалось. Горе от ума, сказала бы завистливая подружка Ирка Пылева. Наташа полненькая, невысокая, голубые ясные глаза, короткая стрижка под мальчика. Переводчица с италь-янского. Со стороны поглядеть — успешная, самодостаточная. Спа, маникюр, выставки; водит машину — аккуратненький фордик. Кто же знает, что за всей этой роскошной ширмой — слезы в подушку от одиночества. Не всегда, конечно, не подумайте. Но бывают ведь минуты слабости, когда хочется, чтобы дома кто-нибудь ждал. Ну, пусть не Ален Делон, но хотя бы маленькая собачка, похожая на ёршик. Но даже собачку не может позволить себе Наташа — как заведешь, когда постоянно разъезды… И ведь разъезды тоже не на картошку. Рим, Флоренция, Венеция… Это так же надоедает, к слову, как и любая другая работа. И уже не хочется цветистых комплиментов от пожилых черноглазых мачо. И от сопливых рогацци тоже комплиментов не хочется. Рогацци, кто не знает, — зеленая молодежь по-итальянски. Мамма миа! Фисташковое мороженое, крошечная чашечка кофе, длинное светлое просторное платье (выгодно скрывает полноту). Наташа думала, что счастье для нее — там, на побережье Адриатического моря. Легкое и неуловимое, как морской бриз, чуть горьковатое, как эспрессо. И думала Наташа, что ее голубые глаза — как адриатическая волна. То есть она мечтала так: когда-нибудь к ней подойдет Ее Человек и скажет: «Глаза у вас синие, как море».

А оказалось, что все Наташа неправильно представляла. Вовсе не в Италии, а в подмосковной Софроновке, летним душноватым вечером, к ней пришла маленькая незнакомая девочка и сделала ей царский подарок. В спичечной коробочке притаился червячок. Не простой, а волшебный. Светлячок. Наташа с девочкой посадили светлячка возле скамейки, в густые заросли садовой гвоздики. И тот засветился таинственным зеленым светом. Девочка хлопала в ладоши и смеялась.

— Видишь? Видишь? Светлячок как маленькая звездочка!

И Наташа готова была тоже прыгать и хлопать в ладоши. А ведь еще час назад они даже не были знакомы с этой милой девчушкой. Оказалось — зовут ее Аришей, ей шесть лет, приехала с папой. Папа лечит животных. Он как доктор Айболит. Сюда приехал лечить собаку Элли. Элли скоро будет мамой, у нее родятся щеночки. А Аришу взял с собой — посмотреть на маленьких собачек. Он ее всегда старается брать с собой. А мамы у Ариши нет. Только папа.

Что случилось с Аришиной мамой — Наташа не спросила. Потому что Ариша уже готова была заплакать. Но дело поправил светлячок, умница. Неожиданно зажег свой зеленый фонарик. И Ариша обрадовалась. Светлячок — маленькое чудо. Одно из чудес.

Ведь есть и другие летние сокровища. Утренняя роса на траве. В каждой капле — целая радуга. А паутинка, покрытая росой! Вот где целая россыпь алмазов, увидеть которые может только тот, кто проснется рано-рано утром, когда солнце только взойдет… Или — букетик из земляники. Для того, чтобы собрать землянику в букет, ее надо рвать аккуратно, прямо с веточками. Обязательно добавить земляничных резных листьев, а можно еще и ромашек, и пару колосков. А как пахнет июньская земляника! Обо всех этих важных вещах Наташа разговаривала со своей маленькой гостьей за чаем. Не сидеть же, на самом деле, все время на улице.

А потом Ариша неожиданно уснула в большом плетеном кресле-качалке. Это кресло Наташа по-мнила еще со времен своего детства. Дача-то была старинная, небольшая, но очень уютная. Ее построил своими руками Наташин дед — специально для Наташиной бабушки. Бабушка была красавицей! Все говорят, что Наташа ее копия. Только тогда, в пятидесятые годы, маленькие полные женщины считались эталоном красоты. Бабушка носила крепдешиновые платья в горошек, а под туфли надевала белые носочки. Впрочем, тогда так одевались все модницы. Сейчас кусты сирени, которые в Наташином детстве были маленькими, разрослись как целый лес. И огромным стал куст жасмина — сейчас он стоял весь осыпанный белыми душистыми звездочками…

Наташа вздохнула, накинула на плечи вязаную бабушкину шаль, казалось, сохранившую запах «Красной Москвы». Надо было найти папу Ариши — он, наверное, с ног сбился, разыскивая свою маленькую дочь…

Они столкнулись у калитки — на Наташу буквально налетел бородатый мужчина, милый, нелепый и как будто давно знакомый.

— Ариша у меня, да, да, заснула! Не волнуйтесь! Все в порядке! Она принесла мне светлячка… — стала оправдываться Наташа. Хотя — за что ей оправдываться?

— Слава богу! Я-то, дурак, отпустил ее погулять, а уже темно! — выдохнул мужчина. — Спасибо вам! Я сейчас Аришку заберу.

— А как щенки? Щенки — родились? — спросила Наташа. — Сколько их? И порода — какой они породы?

Почему-то вдруг стало очень важно: какой породы щенки и сколько их?

Оказалось — самой что ни на есть счастливой породы. Золотистый ретривер. Три мальчика, две девочки.

— А вы знаете, что у вас глаза голубые, как незабудки? — услышала Наташа. И поразилась — как он увидел цвет глаз? Ведь было уже совсем темно…

Где-то вдали громыхнуло, темноту прорезала молния. За деревней Далекуши, наверное, начиналась гроза.