Журнальный мир

Сегодня многие согласятся с утверждением, что именно в руках учителя находится будущее страны. В начале ХХ века российское общество задавало вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». Наше время, на мой взгляд, ставит другой вопрос: «Почему?». Почему в современном обществе нет мира, почему у человека растёт внутренняя агрессия, почему бессовестность и цинизм пере­хлёстывают через край, почему нет настоящих мужчин и почему они из жизни уходят молодыми, почему «обмельчал» народ, почему родители стали «шнурками», почему такая армия, почему женщина стала «бабцой» а девушки «тёлками»?

Мой знакомый, в недавнем прошлом офицер-подводник, рассказывал, что будучи в Польше он присутствовал на церемонии представления 90-летнему старику женщины и её дочери. Когда к креслу почтенного старца подвели девочку, мужчина встал и поцеловал ей руку. Удивления своего мой знакомый скрыть не мог, на что старый поляк покачал головой и сказал: «Пани в любом возрасте пани». Ну почему у нас «тёлка», а у них «пани»?

Для себя я нашла ответ в работах художника-абстракциониста В. Кандинского и поэта А. Блока. Картины В. Кандинского вызвали у меня ассоциацию, которую при подготовке к урокам я попыталась перенести на историю Отечества. Российское общество начала ХХ века состояло из шести сословий: духовенство, дворянство, купечество, крестьянство, казачество, мещанство. Заключив их в овальную форму, на уроках составляла схему, в которой различными линиями обозначала политические и экономические события ХХ века: русско-японская война, первая русская революция, Первая мировая война, революции 1917 года, Гражданская война, политика «военного коммунизма», нэп, организация колхозов и раскулачивание, репрессии, финская и Великая Отечественная войны и т. д. Полученный результат меня ошеломил. Какое же мы получили наследство от истории ХХ века – изломы, острые углы, оголённость, провалы, разрыв всех связующих нитей, которые держали нас. Гигантский «молох» разрушения прошёлся по истории, культуре, вере, судьбам, людям, языку и слову.

На мой взгляд, своими работами В. Кандинский писал своё предчувствие грядущего России. Чуть позже, читая в журнале «Начало века» интервью с Валентином Распутиным, прочла его ответ на вопрос журналиста В. Кожемяко: «Чем стал в вашем видении 20 век для нашей страны?». В. Распутин ответил: «Этот век явился для России веком трагическим, страшным. Никакой другой народ тех ломок, потерь, напряжений, какие достались народу нашему, не выдержал бы, я уверен. Ни времена татарского ига, ни Смута XVII века ни в какое сравнение с лихолетьем России в XX веке идти не могут. Страшнее внешних ломок и утрат оказалась внутренняя переориентация человека – в вере, идеалах, нравственном и духовном прямостоянии. В прежние тяжёлые времена это прямостояние не менялось. Не менялось оно и в поверженных во Второй мировой войне Германии и Японии, что значительно облегчило им возвращение в число развитых стран, а ущемлённое национальное чувство – ущемлённое, а не проклятое и не вытравливаемое, – стало в этих странах возбудителем энергии. У нас же оказались убиты не только убитые, у нас убитыми оказались живые…». Другим совпадением с мыслями с В. Распутина стала его оценка послевоенной Германии. Публицистика Д. Гранина, Г. Померанца в журнале «Знамя» (1990-е годы) убедила меня в этом, и во многом стала поворотной.

Разрыв связующих нитей, потеря якоря, свободный полёт на грани беспредела, и только пульсирующие ниточки традиций в культуре и семьях удерживают нас от полного краха. При подготовке к занятиям с учениками я пережила гамму чувств и задала себе вопрос: а что пережили те поколения, которые прошли через это горнило. Стало страшно, но вместе с тем пришло понимание того, кто виноват, и захотелось найти ответ на вопрос: «Что делать?».

Следующим было желание понять, в каком времени живу и что я могу сделать как учитель истории. Неожиданно ответ я нашла в Библии: моё время – это время собирать камни. А в творчестве А. Блока нашлась подсказка: «будить души колокола, чтобы распутица земная от Родины не увела». По моему глубокому убеждению, начинать надо с маленького человека – ребёнка, с возвращения имени своего и родословия, глубокого и вдумчивого понимания своей истории, культуры, языка. Одним словом, учить обретать Родину.

Основываясь на этом посыле, мною была организована работа в школе, а также впоследствии была составлена программа гуманитарных экспедиций «Прощение и память» 2006–2008 гг.

Богатый нетронутый пласт истории края – Васюганья – дал нам возможность синхронной работы с памятью, историей, верой, культурой, родословной, «я» ученика. Вот так «родился» своеобразный каргасокский Ренессанс – проект «Прощение и память», где источником вдохновения стало краеведение. О. М. Рындина, этнограф, профессор Томского государственного университета, считает, что в XXI веке краеведение становится формой мировосприятия, а оно начинается со слова. В программу каждой экспедиции включалась работа со словом: «вера», «совесть», «стыд», «человек», «слово». Удивительные возможности открываются при использовании приёма «составление синквейна», который позволяет постичь его глубину, постичь значение. Учитывая знания и жизненный опыт детей, он использовался в начале беседы, а не для вывода.

В переводе с французского «синквейн» означает стихотворение, состоящее из пяти строчек и написанное по определённым правилам. Составление синквейна требует в кратких выражениях резюмировать материал, информацию, что позволяет рефлексировать по какому-либо поводу. Синквейн – это творчество по определённому алгоритму. На первой строчке записывается одно слово – существительное (слово-замок), это существительное и является темой синквейна. На второй строчке – два прилагательных, раскрывающих тему синквейна. На третьей строчке записывают три глагола, означающие действия, относящиеся к теме синквейна. На четвёртой строчке размешается целая фраза, крылатое выражение, цитата в контексте темы. Последняя строчка – это слово-резюме (слово-ключ), дающее новую интерпретацию темы, выражающее личное отношение. В качестве примера приведём синквейн со словом «слово»:

– Слово

– Доброе, злое

– Лечит, убивает, вдохновляет

– Слово – серебро, молчание – золото

– Дар

Вывод: Слово – это дар.

Приём «составление синквейна» помогает обратиться к сути слова, задуматься над его звучанием, силой и действием.

Обратимся к такой особенности русского языка, как «мотивированность». По мнению доктора филологических наук, профессора Томского государственного университета О. И. Блиновой, русский язык самый мотивированный в мире, около 80 % слов в нашем языке мотивированы. А это значит, что этот язык и слова обладают громадной мотивационной силой. Подтверждение этому выводу находим в творчестве русских поэтов.

Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук

Хватает на лету и закрепляет вдруг

И тёмный бред души, и трав неясный запах;

Так, для безбрежного покинув скудный дол,

Летит за облака Юпитера орёл,

Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.

А. Фет «Хочу и не могу»

Молчат гробницы, мумии и кости, –

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте,

Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,

Наш дар бессмертный – речь.

И. Бунин «Слово»

Мой верный друг! Мой враг коварный!

Мой царь! Мой раб! Родной язык!

Мои стихи – как дым алтарный!

Как вызов яростный – мой крик!

В. Брюсов «Родной язык»

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо своё, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

……………………………………….

Но забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог,

И в Евангелии от Иоанна

Сказано, что слово это – Бог.

Мы ему поставили пределом

Скудные пределы естества,

И, как пчёлы в улье опустелом,

Дурно пахнут мёртвые слова.

Н. Гумилёв «Слово»

В процессе составления синквейнов о «Слове», знакомства с творчеством русских поэтов была организована деятельность участников экспедиции, одним из результатов которой стали поэтические работы. Например, стихотворение М. Карбышева «Красное слово», фрагмент которого приведён ниже.

Вот жил Евграф Васильевич – кузнец,

Не только был в делах он молодец;

Поправить жатку, лемех наварить,

А как умел он славно говорить!

Болванку брал из огненного горна,

На наковальню молотом проворно,

По-озорному мял бока металлу,

А речь его то лебедем летала,

То плавно, словно реченька, текла,

То, будто нива вешняя, цвела.

Немало слов сказал он на веку,

При этом что ни слово – то в строку.

Но умер он – его свалила старость…

А после смерти что кому досталось?

Да с каждым поделился он, как с другом:

Для пахаря оставил лемех к плугу,

Счастливому – подковку над крыльцом,

А мне оставил красное словцо.

Сила звучания слова потребовала обращения к истокам богатства русского языка. По мнению Д. С. Лихачёва, формированию русского языка способствовали следующие обстоятельства: громадная территория; многонациональность; наличие второго языка – церковнославянского; особое место также принадлежит фольклору, науке, литературе, а также образам и понятиям мировой литературы, мировой науки, мировой культуры – через живопись, музыку, переводы, через языки греческий и латинский. «Язык – одно из самых главных проявлений культуры. Язык не просто средство коммуникации, но прежде всего творец, созидатель. Не только культура, но и весь мир берёт своё начало в слове. Слово, язык помогают нам видеть, замечать и понимать то, чего мы без него не увидели и не поняли, открывают человеку окружающий мир. Русский язык необычайно богат. Соответственно богат и тот мир, который создала русская культура». Отсюда понятен мировой интерес к классике русской литературы и постоянное обращение к ней кинематографистов, театральных режиссёров, лингвистов и т. д.

ХХ век принёс разрушение, вседозволенность, подмену ценностей. Страшно представить, что произошло с русским языком!

После революций 1917 года мат (подзаборный) стал вторым русским языком, заменив церковнославянский. Культура начинается с запретов, и если запреты отменяются, начинается деградация общества. Революция 1917 года отменила многие запреты, этот год стал своеобразной точкой отсчёта вольного обращения с русским языком и культурного отката.

Продолжается уничтожение русского языка, победоносно шествует по стране мат. Истоки мата – древнейшие, они связаны с язычеством, культом матери-Земли, плодородия. Матерщина звучала при севе, при жатве, на свадьбе. Когда молодым желали добра, плодородия, их обязательно надо было обматерить. Возможно, есть объективная потребность существования такой ниши. Но есть и вопрос места и времени.

«Дурно пахнут мёртвые слова», – писал Н. С. Гумилёв. Мёртвые слова – подзаборный мат. Как много в современной жизни нас окружает «мёртвых слов», которые мы продолжаем транслировать!

Наше поколение может помочь языку, начав целенаправленную и осознанную борьбу с матом. Этот инструмент находится в первую очередь в руках учителя и не требует особых материальных затрат, только понимания и ответственности перед следующими за нами поколениями.

В заключение хочу привести фрагмент одного из последних выступлений Ч. Айтматова, которое можно считать своеобразным завещанием писателя: «Сегодня настало время понять, что во имя жизни, будущего далеко не всему на белом свете можно позволить чувствовать себя свободным. Не дать злу чувствовать свободу – это долг прежде всего людей, которым в силу своего призвания, самой своей профессии предначертано смотреть вперёд, строить завтрашний день, во многом оберегать будущее Словом. <…> Существует другая парадигма, первые шаги к которой мы сегодня делаем – все носители живого Слова, Образа должны объединяться, встать на пути распространения зла, точнее сказать, своим талантом, способностями, своей нравственной высотой, культурой и образованием <…> должны объединять общество на отражение чрезвычайно опасных для цивилизации вызовов и угроз, направлять своё вдохновение против носителей зла и причин, порождающих трагедии…».

Это обращение выдающегося писателя ХХ века можно отнести, на мой взгляд, прежде всего к учителям, основной рабочий инструмент которых – СЛОВО.