Стихи
Стихи
* * *
Я не поэт, я просто птичий грай,
Я чайкин клёкот и ворон картавость,
Синичий свист, скворечья филигрань,
Кукушкин счёт в ветвях не по уставу.
Я там, в полях, где выстрелы стрижей,
В запрудах, где гусиные органы,
Где речекряк на резком вираже
Над гладью образуется туманной.
Я, может, даже глупенький чирик,
Я воркованье в щели под сараем,
Мне не обидно – это ль не язык,
Что сердцем безотчетно понимаем?
ВОРОБЛЮ
О, воробьями щебечущий куст!
Кинь воробьиное слово из уст,
Стань воробьинственным взводом моим,
Где каждый воин стократ воробьим,
И без труда воробьись в тот же миг
В класс, воробьящий лихой чик-чирик.
В пир, воробляющий как во хмелю:
Я этот мир без ума вороблю!
АПРЕЛЬ
На что похожа память? На чёрный снег.
Там мокнут, гниют окурки, саднят болячки,
Там есть от чего заплакать и покраснеть,
Но все это снедь, в укромных углах заначки.
Чёрный мой человек, мой душевный друг
С приступами дисперсий, тоски, блевоты,
Только весной можно ум изронить из рук,
Спутать все карты, расстроить шаги и ноты.
Только в апреле зябкий сквозной неуют –
В оспинах грязный снег ноздреват грехами.
Кажется, ветер доносит, мол, наших бьют,
Бьют за то, что больны: говорят стихами.
Но, забывая про ломки – болезнь иль дар? –
Видя то танцы Эреба, то тень Эвтерпы,
Ломкий подросток выйдет вновь на бульвар
Под зябкий ветер, дождь, купола и вербы.
ПТИЦА-ЖЕНЩИНА
Женщина – некрасивая, тонкая слабая птица,
Шеей, крыльями помавает, вздрагивает в тишине.
Весь ее облик как бы торопится извиниться
За то, что она есть – во сне и наяву, внутри и вовне.
Женщина – трепетной, гордой, неуклюжею крачкой
Медленно, смешно ковыляет, подминая крыло,
Кажется, что время нерадивою толстою прачкой
Выстирало ее, выжало, высушило, выбросилό.
Женщина – внезапная, путаная, противоречивая,
С просвечивающим на щечке лебяжьим пушком,
Вдруг – заливается песней щемящей кручины
В горнице детскому Богу в доверчивое ушко.
ДЫШИ
Не беспокойтесь, вокруг перемешан воздух –
Мы одновременно здесь, в океане, в горах и на звёздах.
Дыханьем своим продуваем заборы и стены,
Скрещиваемся молекулами с теми и не с теми.
Свернёшь ли во дворик, зажжёшь ли свечу во храме –
А это всё тот же всемирный закон дыханья.
Мириады контактов искрят на гигантской схеме –
Сноп замыканий, зигзагов, шагов, ответвлений.
Груды терзаний, скрещений, загибов по кругу,
Но бывает, дыханья, как реки, впадают друг в друга.
Как Бия с Катунью становятся мощною Обью,
Междометьями взамен прежнему междоусобью
Всласть шелестят, в груди прорастают мхами,
А ведь еще иногда и в звук норовят – стихами.
БАБОЧКА
Это не страшно, когда с ласковых нежных губ
Вспархивает, стремится быстрокрылое слово –
Бабочкой синеокой садится на древний сруб,
Не зная себе и не ведая дня иного.
Страшно, когда без пыльцы, под иглой, в спирту,
Душно без воздуха в рамке с цветной подложкой,
В брюшке, как страх, сжимая пойманную красоту,
Чуя себя поделкой, игрушкой, брошкой.
Только бы тут не бросить свой однодневный век –
Через конвульсии, сдав многослойный экзамен,
С крыльями бабочки выйти в поле, как человек,
На мир изумлённо взирая выпуклыми глазами.
ВОЗРАСТ
Каждая морщинка – нежности тычинка.
Каждая морщинка – строгости февраль.
Мы с тобой примерим с козырьками нимбы
И вглядимся в смутно знаемую даль.
Нас любой бомжара со Земного шара,
Густотой морщинок запросто забьёт.
На немытых космах – со снежком тиара
И – расспросы ветра, и – бессмертья лёд.
ИЗ ХАОСА
Мелодия, строчка, огарочек мысли,
Промокшая спичка погаснет во мгле,
Но ринутся вскачь запрещённые выси,
И пташкой пристыну к холодной скале.
Земная кора затрепещет полами,
Поднимет широкие кряжи – бока,
И выпустит к небу строптивое пламя,
Как встарь, выбирая под стать ездока.
Мне страшно, над сердцем роятся и стонут
Безликие музы – и пахнет золой,
А воздух строптив и шипит отрешённо
Над топкою бездной, весёлой и злой.
Сейчас я, как все, растеряюсь и выйду
Средь лавы и серы, течений и вод,
Соринкой из глаза, мутацией вида,
Смешным лягушонком на склизкий живот.
ОСЕНЬ
Сердце одиноким дождём
Стынет как ртуть,
Рвётся на ветке гнездом,
Падает в пруд.
Утром крики ворон
Навскидку и влёт,
Ветер как зябкий Харон
Души листьев метёт.
Космами блёкнет трава,
Изморозь сединой.
Меряю степень родства
Между Богом и мной.
ЭЛЕГИЯ
Молитву не припомню наизусть –
Взгляну на воду, подышу на пламя,
И где-то в сердце вдруг осядет грусть
Смешными и мохнатыми словами.
Весь день кружат трезвон и суета,
Которые гораздо меньше значат,
Чем длящийся от носа до хвоста
Слепой кусочек верности щенячьей,
Кружащий заполошно возле ног.
И было бы наверно слишком жутко
Отбросить этот дышащий комок
Во имя профанации рассудка.
НОЧНАЯ МОЛИТВА
Господи, в холодном дыме
Леденеющих снегов
Сохрани моих любимых,
Словно стайку воробьёв!
Чтоб не мёрзнуть им в застрехе,
Чтобы хлеба и зерна
Накрошил бы Ты на всех их,
Чтоб ни горе, ни война,
Чтоб тепло им было, сущим,
Чтобы псом, в ночи ревущим
Не пролаяла им души
Остромордая вина.
Чтобы кучкой и тесней,
Чтоб простых рабочих дней,
Чтобы в их уютной клети
Чаще славить рифмы эти
И ловить их в свои сети,
Как блестящих окуней.