Стихи

Стихи

* * *

Ходики старые шепчут «туда-сюда»…

С детства я, глупый, им почему-то верил,

И перед словом безжалостным «никогда»

Запер двери.

 

В ходиках старых прячутся наши года,

И пора уже, глупому мне, проснуться –

Получилось только сюда, а туда

Не вернуться.

 

 

* * *

Не спросить уже: помнишь ли ту весну?

Ты навеки теперь у нее в плену.

Всё стремился – повыше, а лег в длину,

Из возможностей выбрав эту одну.

 

Только нет никаких там широт-долгот,

Никогда не завьюжится Новый Год,

На который ты здесь не успел попасть,

Угодив раньше срока в бездонную пасть…

 

Может, вечности. Может, и пустоты.

Или – все же – заветной твоей мечты?

Я хотел бы тебе принести цветы,

Но уже не уверен: а был ли ты?

 

Доедает моль в шкафу свитерок –

Твой подарок автору этих строк…

Может, скажешь – хотя бы на Судном дне! –

Почему никогда ты не снишься мне?

 

Позвонить бы в Прощеное…

Но куда?

И все дальше уносят меня года,

И все чаще и чаще, тоску тая,

Задаюсь вопросом: а есть ли я?

 

 

* * *

В стихах, как в гербарии, души людские хранятся,

Почти как живые, почти как? Но только – почти.

Бессмертие это?
Но райские сны им не снятся,

Не могут они целовать, и не могут обняться,

Они пересохшими ртами, как грешники, шепчут:

«Прочти…»

 

 

* * *

и стало, поверь мне, совсем не до смеха.

Сесть в поезд, забыть все, куда-нибудь ехать.

 

Кусочками сахара тают надежды

В стакане янтарно-безвкусного чая.

От вида в окне стало хуже, чем прежде.

 

Соседу, на общий вопрос отвечая,

Вдруг выложу всё, в чем боялся признаться

Я даже себе еще вечером прошлым…

 

А может, мне все-таки лучше остаться?

А может, ты всё это так, не нарочно?

 

Но это не виды природы родимой

Плывут за оконным стеклом равнодушно –

То я уплываю, все дальше и мимо,

И даже не знаю, зачем это нужно.

 

Бессмысленно всё – уезжать, оставаться…

Куда от себя убежишь и откуда

Вернешься к себе? И не лучше ль забраться

На верхнюю полку в надежде на чудо?

 

Вдруг кто-нибудь и симпатичный, и умный

Свободное место займет наконец-то?

Во тьме он мне руку протянет бесшумно…

 

Но только пустует свободное место.

 

 

* * *

Игрушечные улочки Венеции,

Гондола тихо скользит по воде,

И я никак не пойму: здесь венец ли

Самой красоты, или краше где

Найдется город? И я воочию

Смогу сравнить через никогда,

Что вправду есть? Только не очень-то

Верится… Небо, дворцы, вода,

 

И день, что в лучшие я пожалую,

И мимо, мимо, скорей, пока

Его, как бабочку небывалую,

К листу не приколет моя рука.

 

 

* * *

Шепчу я часто: Господи, прости!
Всё тщусь его от гнева упасти,
Его, кому лишь сам он судия
И не указ кому ни ты, ни я.


Но в Судный День мы двинемся толпой, 
Ни дать, ни взять: зверье на водопой,
И гаркнем, как при входе в магазин:
Пойми, Господь, нас – много!

Ты – один.

 

 

* * *
Вот и всё. Вот и всё. Повседневная жизнь
Провалилась куда-то. Шепчу себе тихо:
Ничего, потерпи, ну что делать, – держись,
Ведь бывало и хуже… Но нынче так лихо,


Что не верится – правда ли воздух вокруг?
Это – жизнь?! Но моя ли? Мои ли то муки?
Ускользнули минуты-песчинки из рук…
И вот руки пусты. Я свободен. До скуки.


Доиграть бы трагедию (драму ли? фарс?)
Дошуршать карнавальным прикидом до точки,
Дожевать лихорадочно «натс» или «марс»,
А потом превратиться, смеясь, в эти строчки.

 

 

* * *

Я постарел. Ну, а ты остался

Таким, каким был тогда. На пальцах

Не объяснить. Но, всеми забытый,

Избег ты сутулости, плеши, быта.

Так что не слушай все эти бредни:

Смерти достанется только средний. 

 

А тот, кто нагло присвоил имя

И жил потом – да-да-да! – с другими,

И слово то, что принадлежало

Лишь мне – шептал им… 

И смерти жало

Тебя не тронуло. Ноет зуммер.

И я живу, словно ты не умер,

И цифры номера телефона

По буквам, да… Как во время оно.

И слов кончается вереница,

И все равно уже: быть ли, сниться…

 

 

* * *

Что скажу я тебе, расставаясь?

Жизнь, в конце концов, только года…

Нет, еще что-то… Дивное, да?

 

Видишь: бабочка, переливаясь,

Проплыла мимо нас в никуда.

 

 

* .* .*

Не ведает никто зачем ты был?
Не верится… А ведь мечтал, любил
И ускользал, не подымая глаз,
И ускользнул навеки как-то раз…
В чужой улыбке, взгляде, завитке
На впалом, с синей жилкою виске,
Я узнаю тебя порой. Отрадно знать,
Что в этот мир явился ты опять.
По-прежнему влюблен, мечтаешь, ждёшь…

И смотришь хмуро. И не узнаёшь.

 

 

* * *

Длинна эта жизнь или вздоха короче?

Тягучие дни и бессонные ночи

Бредут мимо нас чередой.

 

Познания – ложны, любовь – безответна,

Надежда, отчаяньем став незаметно,

Над нами мерцает звездой.

 

Лучистым ее ореолом исколот,

Я чувствую лишь одиночества холод,

Не очень-то слыша ответ,

 

Который я знаю. Я – знаю. К несчастью.

И вот, перестав быть единого частью,

Смотрю на мерцающий свет.

 

 

ИЗ ГЕЙНЕ

 

Мы думали: навеки, навсегда!

Промчались дней стремительных стада,

И вот уж реку надо переплыть,

Навек простившись с мимолетным «быть». 

Где за чертой земного бытия

И ты – не ты, и я уже – не я…

Наверное, в том сумрачном краю

Ты просто не узнаешь тень мою.