Стихи

Стихи

* * *

 

Здесь осенью такая тишина,

что можно ясно по ночам услышать,

как бледно-серебристая луна

слегка звенит над обветшалой крышей.

 

Шурша в саду среди опавших звёзд,

крадётся к молоку вчерашний ёжик.

Как много время провело борозд,

оставив дому след на тёмной коже.

 

Незряче шаря в облаках рукой,

скрипит натужно дерево-калека.

Из страха перед будущей зимой

зверьё подходит к дому человека.

 

…Такая тишина, что давит грудь –

как будто никого на свете близких.

Приходит ёж, лакает Млечный Путь

из старой, чуть потрескавшейся миски.

 

* * *

 

Не запрячешь её между строк –

знобкой осени злую усмешку.

Видишь – в наледи тонкой порог?

Видишь – стай перелётную спешку?

 

Частой дробью по стёклам звеня,

долгих ливней затянет простуда.

Не смотри так светло на меня –

я давно не способна на чудо.

 

Я давно не хочу от земли

улетать в листопадную пору.

Вот и руки на плечи легли,

словно ищут вслепую опору.

 

Словно первый в груди холодок –

не предвестие будущей стужи.

На корабль похожий листок

то ль по небу плывёт, то ль по луже.

 

* * *

 

Туча дождём припугнёт и уйдёт стороной,

будет греметь, издалека грозиться.

Пахнет за огородом вехом и лебедой…

Здесь тишиной можно из рук напиться.

 

Мерно качают головками васильки,

поле не помнит ни пахоты, ни урожая.

Вечером к лампе слетаются мотыльки –

бьются, сгорая.

 

Короток век, только русло сменила река,

только и дел – не забывать молиться.

Тихо на запад в некошеные луга

день упорхнёт вспугнутою жар-птицей.

 

* * *

 

Где-то в лугах река

делает поворот.

Что там? Издалека

память не разберёт.

 

То ли вороний крик,

к осени – затяжной.

То ли в оконцах блик

меркнущий золотой.

 

То ли в руинах храм,

то ли колхоз под снос…

Молча (по чьим следам?)

тянется в рай обоз.

 

Что там летит во мрак?

Что приготовил век?

Ворона чёрный зрак

косится в пойму рек.

 

Здесь за сельцом река

делала поворот…

Что там в глухих лугах

память не разберёт.

 

* * *

 

А дорога на север, на север,

к горизонту – полей мерзлота…

Этот край мне в наследство отмерян

вместе с птицей, взлетевшей с куста,

 

вместе с полуразрушенным храмом

и апрельскою полой водой.

Я люблю этот край безымянный

с неприглядной его простотой.

 

С бесприютностью серой во взгляде

у людей, у животных, у птиц –

словно в вечном бытийном укладе

были вырваны сотни страниц.

 

И потеряны, и позабыты

в бестолковой сумятице дней.

В глинозёмную скудость забиты

дробным топотом рыжих коней.

 

По распадкам и по оврагам

дремлет прошлое, скрыто от глаз…

Ветер дышит то вьюгой, то влагой.

Под каким бы ни лег здесь флагом,

заступ в землю стучит что в алмаз.

 

* * *

 

Весенний сплошной неуют –

и тянет из дома бродяжить.

Ты видишь на небе лоскут

из серой меланжевой пряжи?

 

Ты видишь, как ввысь проросли

дерев исхудавшие руки?

И чёрные комья земли

на пашне влажны и упруги?..

 

Таков средне-русский пейзаж

среди одичавшей равнины.

Выводит простой карандаш

холмов перебитые спины,

 

заросшие борщевиком,

штрихует прерывисто-тонко.

И облако там, над леском,

похожее на жеребёнка.

 

* * *

 

На смену сиреням – шиповник и ирисы.

На смену прохладе – тепло.

Ах! Лето, смотри, мы с тобой всё же выросли

недобрым прогнозам назло.

 

Ах, лето! Хрупка словно крылья капустницы

меж прошлым и будущим грань.

И так невесома над мутною лужицей,

нежна луговая герань.

 

И окна все настежь, и над подоконником

вздымается парусом тюль…

Считаю до ста.

На небе ни облака.

Нашла! Пара-выры, июль!

 

* * *

С той поры башню на высокой скале

называют Девичьей…

Легенды Крыма

 

Дикие козы на голых камнях…

 

Время сравняло с землёй цитадели,

скифские стрелы нашли свои цели

в выжженных солнцем таврийских степях.

 

Ветер гоняет белёсую пыль…

 

Дочка архонта, как утро, прекрасна.

Тёмные воды Понта опасны –

скроют её нареченного пыл.

 

Море слепит и сверкает в глазах…

 

Башня стоит, обдуваема ветром.

Тонкая, робкая тянется к свету

сквозь черепки винограда лоза.

 

Соль на камнях. Пыль на камнях…

 

Скифии ветер гуляет над морем.

Стонут туристы под солнечным зноем,

мальчик тропинкой сбегает к прибою.

Древняя пыль на детских ступнях.

 

* * *

 

Осень вторглась в пределы тепла

семенящей дождливой походкой.

Сквозь прозрачную тонкость стекла

удивишься, что жизнь проплыла

от причала сорвавшейся лодкой.

 

И под вздохи осенних осин

в вечереющей пасмурной роще

журавлиный неистовый клин

промелькнёт в небесах, словно росчерк

 

чёрной тушью на сером холсте.

И опять тишина и свобода.

Одиночество нужно за тем,

чтоб понять, что ты любишь кого-то.

 

* * *

 

Сезон закрыт. И с бересклетом

пылает лес.

И лета песенка допета,

и сбита спесь.

 

Мы – дачники, мы – тунеядцы,

нас город ждёт.

А к стёклам клеится прохладца,

прозрачен лёд.

 

И дремлет пёс, и старой печки

теплы бока.

А дым – колечко за колечком

за облака.

 

Дым улетает, тает, тае…

А гладь небес

перечеркнули птичьи стаи

и светел лес.