Стихи
Стихи
***
Возвращений всегда чуть поменьше, увы, чем уходов.
И на злую судьбу не греша,
уходя навсегда от друзей, от семей, от народов,
Ротшильд вряд ли счастливей бомжа.
Потому что уж слишком хорош этот майский прозрачный,
острый воздух, не жаркий с утра,
и бассейн возле виллы, и сон у лачуги барачной,
на который судьба так щедра.
Будь ты проклята, жизнь! Улыбнись нам, ведь мы тебе рады,
пусть ещё не привыкли вполне
к единению света и мрака, жары и прохлады.
И к весне вслед за летом. К весне.
***
Небо облачко нахлобучит,
и свежо повеет с реки.
Но, похоже, дождя не будет,
низким ласточкам вопреки.
Это лето на влагу скупо.
Чуть покапает, но — с ленцой.
Старичок упрямо и тупо
жизнь продляет мелкой рысцой.
А продлить её нет резона.
Разве будет (скорее, нет)
в этой жизни тот всплеск озона,
что бывает-то раз в сто лет.
Что ж, борись, старичок. Таблетки
для развития мышц глотай.
А ведь мы с тобой однолетки,
два скворца из погибших стай.
И во мне эта страсть не сдохла,
хоть бранись, хоть благодари:
кобальт ночи и полдня охра,
и кармин вечерней зари.
В нашей жизни, уже недолгой,
я, как стигму, её ношу.
Ты беги — я тебе бейсболкой
с восхищением помашу.
***
Нет, нигде ни за что нипочём никому никогда
не заставит минувшее хаять судьба моя шалая.
Сколько раз обернулась успехом былая беда.
Крикнешь «эврика!» — глянешь, а это старьё обветшалое.
Я сто раз ошибался в сумбурных расчётах своих.
То, что вышло к финалу, ничем по пути не предсказано.
Я всю жизнь избегал всевозможных вождей и вождих
и упрямо старался не делать того, что приказано.
Это в нашей стране очень редко могло привести
не скажу, что — к успехам, а даже к простому спокойствию.
Я, пожалуй, спокоен. Хотя мог бы стать по пути
лицемером, ханжой, подхалимом, скупцом и пропойцею.
Мне достались другие пороки. О них умолчу…
Телефонный звонок. Это, видимо, кто-то из прошлого.
Нет… Ещё не финал. Где ключи от машины — лечу!
От весны, от судьбы, от себя, от достоинства пошлого…
***
Ничего в эти дни мне не надо.
Я один, словно алый репей,
отпугнувший от этого сада
дерзких ласточек и голубей.
Этот рай мой продлится недолго,
не оставив в душе ни следа.
Счастье редко бывает без долга.
Долг без счастья — он чаще куда.
Как естественна жизнь насекомых.
Наш порядочный мир не таков:
отличишь ли друзей от знакомых,
а знакомых — от просто врагов.
Впрочем, это уже — паранойя…
За калиткой, за хаосом лоз
окаянное братство земное
всё поёт «Миллион алых роз».
Не спасёт ни глухая ограда,
ни доступность запретных плодов —
принимайте же блудного брата.
Он от вас отдохнул. Он готов.
***
Пришел июнь, не принимая
тигриного окраса мая,
где солнце с тучами стык в стык.
И снова споры на веранде
особых русских истин ради,
чей смысл пленителен и дик.
Ещё от мая не оттаяв,
угрюмый, словно Чаадаев,
вяз вздрагивал, встревожен мглой…
Да, как замечено издревле,
великие ушли в деревья:
тот — клёном стал, а та — ветлой.
Как хорошо за чашкой чая
твердить своё, на отвечая
на шум родных лесов, дубрав,
в стране, где вольно — без законов! —
живут сто сорок миллионов,
И каждый знает, что он прав.
И каждый вывод здесь — научен…
Далекий громкий скрип уключин
всплывает из-за тростников.
Так, звуки вечера, обрывки,
там снова золотые рыбки
морочат местных стариков.
А можно ль жить без заморочек,
без вольных, пусть обманных строчек?
Конечно, можно… Но — тоска…
Смолкает спор, и стало слышно,
как легкий лист роняет вишня
на тело майского жука.
Всё ночью так, как утром было.
Над нашей трапезой светило
лимонным ломтиком взошло…
А старики опять — без юшки,
и разъярённые старушки
спешат о них сломать весло.