Стихи
Стихи
ДУЭТУ
АЛЛЫ ИОШПЕ И СТАХАНА РАХИМОВА
Что миру подарил Узбекистан?
Красоты Бухары и Самарканда,
Ташкента, Намангана и Коканда,
Валюту сум, плов, маш, чак-чак, лагман.
А кто прославить смог Узбекистан?
Тимура вспомним, вспомним Улугбека,
И Навои, мудрейшего узбека,
И вас, конечно, дорогой Стахан!
Ваш голос уникален и красив,
Он с голосом навеки сплёлся Аллы,
И вам двоим рукоплескали залы,
Где «Ночки луговой» звучал мотив.
Подобного дуэта в мире нет,
Пускай певцы иные голосисты,
Вы неспроста народные артисты,
Как прежде, популярнейший дуэт.
Немало вами пройдено дорог,
Немало бед вдвоём вы испытали,
Ещё бы – целых десять лет молчали,
А это, прямо скажем, долгий срок.
Стирали ваши записи враги,
Отказывали в званьях и в работе,
Но всё прошло, и снова вы поёте,
Да будет так! Господь вам помоги!
И невозможно вас не уважать
За мужество, за верность, за таланты.
С годами не тускнеют бриллианты,
Ничто не помешает им сиять.
Что нынешние звёздочки? Из них
Немногие останутся на сцене.
Вас любят люди разных поколений,
Идут, как прежде, слушать вас двоих.
Рахмат-шолом за ваш небесный свет,
За ваше настоящее искусство,
За вложенные в ваши песни чувства,
За то, что был у нас такой дуэт!
ПРАВЕДНИК МИРА
памяти Жаниса Липке
Любые колебания эфира
Не существуют сами по себе.
Мир держится на праведниках мира
И на небесном свете в их судьбе.
И мысль о том, какой ценою будет
Оплачен свет, не посещает их.
Но если вдруг исчезнут эти люди,
То мир утонет в горестях земных.
Над рижским гетто каменеет воздух,
И спрятаться нет места на земле,
А свет луны, блуждая в жёлтых звездах,
Вот-вот исчезнет, пропадёт во мгле.
В застенках гетто шансы выжить хлипки,
У многих не получится суметь.
Но не затем родился Жанис Липке,
Чтоб наблюдать, как торжествует смерть!
И потому, законы Тьмы нарушив,
И не нажив на этом ни копья,
У смерти воровал живые души
Латышский докер и его семья.
Он знал, себя надеждою не грея,
Когда из ада рисовал маршрут –
За каждого спасенного еврея
Ему при жизни вряд ли воздадут.
Он сердцем примет истину простую:
Ты – праведник, а значит – проводник
Из темноты на свет, в юдоль земную,
Где жизнь от смерти отделяет миг.
И у тебя на этот миг есть время
Переодеться в робу со звездой
На смерть приговорённого еврея,
Который будет выкраден тобой,
Ну, а за ним – другой, четвёртый, пятый
На собственный смертельный риск и страх
Из гетто будет вывезен и спрятан
В подвалах и в подземных тайниках.
И всякий раз он возвращаться будет,
Пройдя сквозь сердце каждого из нас.
Вы помните его, скажите, люди?
Поклон ему от всех, кого он спас!
На Кипсале распахнута калитка
И пахнет дёгтем ветер над водой.
Контрабандист и докер Жанис Липке
Вновь надевает робу со звездой.
СТРАННЫЙ ГОРОД
Почему-то всё чаще замечаю утрами,
как, вселяя смятенье в мой кровный покой,
странный город к оконной обшарпанной раме
прислоняется сизой небритой щекой.
Странный город, зачем ты стоишь и бормочешь,
оттопырив балкона дырявый карман?
Может, чью-нибудь душу разжалобить хочешь
или попросту выклянчить рупь на стакан?
В самом деле – мы в детстве с тобою дружили,
только нынче навряд ли тебе помогу,
потому что теперь я, как честный дружинник,
чистоту и порядок в душе берегу.
Посмотри, как я дико тверёз и опрятен,
как берёзово свеж, словно юный спортсмен.
Посмотри, как мои тёмно-русые пряди
треплет розовый ветер больших перемен.
Посмотри, как уверенно сдвинуты брови
в час, когда по щетине душевных невзгод
я привычно скольжу, остроумный до крови,
как столичное лезвие фирмы «Восход».
Посмотри, уже солнце встаёт, успокойся,
вот уже и заря полоснула во мгле.
Что стоишь? Уходи, ради Бога, умойся.
Видишь, ночь запеклась у тебя на стекле.
МАЛЬВИНА
Средь рисованных звёзд на дырявом сукне облаков,
Между лунным серпом и обмолотым краем восхода
Мы живём, под собою не чуя Страны дураков,
Мы живём, над собою не чуя руки кукловода.
Папа Карло, прости нас, твоих непутёвых чудил,
СорвалИсь мы с гвоздя за кулисы, где в юном апреле
Чей-то призрак бродил по Европе и перебродил,
Превратившись в вино, от которого мы одурели.
Папа Карло, прости недостойных хрустальной мечты!
Нас нельзя выпускать в этом виде на мирную сцену…
Если есть у кого-то осколок былой доброты –
Вскройте им поскорее мою деревянную вену!
А когда я умру – в этом действе, что детством звалось,
Мне запомнится только, как прежде смеясь и тоскуя,
Я любил эту куклу с сиреневой прядью волос.
Я любил эту куклу, набитую куклу такую…
ПРОВОДЫ
У дороги тишь да гладь,
Русская равнина.
На пороге дома мать
Провожает сына.
Пара стоптанных сапог,
Фляга с самогонкой,
Да холщовый узелок
С маленькой иконкой.
А за домом, в тишине,
Рано на рассвете
По родимой стороне
Воет черный ветер.
И над полем, где жнивьё
Полегло далёко,
Кружит в небе вороньё
С запада к востоку.
– Ты вернись, сынок,
На родной порог, –
Говорила мать на прощанье:
– Поскорей живой
Ты вернись домой, –
И сумей сдержать обещанье!
– Не печалься, мать,
Не тебе ли знать, –
Говорил в ответ сын родимый:
– Через день к утру
Я к тебе приду, –
Я вернусь живой, невредимый!
Перекошен ветхий тын
У родного крова,
Не сдержал впервые сын
Собственного слова.
Он не знал, что на войне,
Где не ждут прощенья,
До утра дожить трудней,
Чем до возвращенья.