Журнальный мир

Зона охвата

Посвящается любезному моему другу Арсению Кипнису,

прошедшему славный путь от православного попа

до охранника в американской тюрьме для пожизненно заключенных

Было дело, любил ты синиц да чижих,

крошки света клевал из кормушек чужих,

и не ведал, как жизнь скуповата

на прохладном румянце заката.

А она ведь, мерзавка, не просто скупа —

закрутила, поставила все на-попа:

от креста довела до острога

сторожить ускользнувшего бога.

Оказалось, раскатывать вширь – не резон,

и каких бы ты в жизни ни видывал зон,

одинакова зона охвата,

и чего тут искать виноватых.

Сколько раз это было в навязчивом сне:

ты идешь и идешь по толстенной стене,

по беленой стене монастырской —

балтиморской, китайской, бутырской.

А залетные стайки – синиц ли, чижих, —

В небесах — непонятно, — своих ли, чужих, —

все щебечут, щебечут, чертовки,

и садятся на дуло винтовки.

Дворняжье время

Памяти К. К.

1.

Какая нынче снежная зима,

какие нереальные морозы.

Таится ощущением угрозы

сползающая с крыши бахрома.

Она уже висит над головой,

покуда он, еще вполне счастливый,

насвистывая легкие мотивы,

спешит домой:

там женщина, уют, горячий суп,

гирлянды свет в ненастоящей хвое —

все то, что называется покоем

в его домашнем сказочном лесу.

Ему этаж четвертый нипочем:

пролет, еще пролет — скорей, скорее!

Он торопливо тычет в дверь ключом,

а там, за нею,

клубится снег в проеме синевы,

и ужас нарастающего свиста,

а он, с неразуменьем оптимиста,

шагает в…

2.

Что ж, от любви неукротимой

до трезвости неотвратимой лишь полшага.

В остатке плюсового стресса

два-три стиха, сюжет для пьесы — вся недолга.

А вот долги мужьям и женам…

Покуда было хорошо нам,

кредит иссяк,

и, чтоб отдать по номиналу,

как ни крути, все будет мало — и так, и сяк.

Ты скажешь: мол, люби, общайся,

чего еще тебе для счастья — и так все ОК?

Не ОК. И не держи обиды.

я — просто тварь другого вида.

Прости, дружок.

3. Брошенка

Уходят, уходят – и тот,

и этот… И пусть их:

пустила козла в огород —

не плачь по капусте.

Такие теперь времена —

скупые, дворняжьи, —

покуда кукуешь одна,

с кем только не ляжешь.

Что толку в комарьей борьбе,

в скулеже и плаче?

Весна расцветает в тебе

листвою цыплячьей!

Трещат распашонки квартир,

и пояс все туже:

круглеет и ширится мир

внутри и снаружи.

Не это ли дань от щедрот

блаженным и сирым —

светящийся лунный живот

над сумрачным миром.