Журнальный мир

Редакция журнала благодарит вдову поэта Московченко Галину Николаевну за помощь в подготовке материала публикации.

* * *
Ты научила радости меня.
Но расстаёмся…
Не кричу трагедий,
Любил – смеялся.
Расстаюсь – смеясь.
И если счастье есть,
То ты в его природе.
И если я
чего и в ком ищу,
То лишь того,
чтоб на тебя похожа
Была она.
Как ты уже не сможешь.

* * *
Мы рождены для жизни на земле
Для ощущенья тяжести
Для страха
Остаться без земли
Без родины
Без праха
Хоть горстию земли
Быть преданым земле

Мы рождены
Я отходил к зиме
Ласкалась осень
О конце не зная
Вновь почки на деревьях назревали
Но не успели –
Грянула зима
Внезапными метелями
Морозом
Птицы бились оземь

А в городе карнизы и кормушки
Наполненные пищей и теплом
Лишь розовеют у любимой ушки
Когда она с мороза входит в дом
Наряды зимние – любви помеха
Любовь отягощает нас ядром
Всё остальное –
Чепуха ореха.

* * *
Как солнца луч после дождя
Как ветер по верхушкам сосен
К моим желаньям снисходя
Душой моей проходит осень

И мне легко за ней идти
Глядя вслед гаснущему лету
И золото берёз летит
Как волосы твои по ветру

Гляжу я пристальный до слез
Зрачки свои до боли сузив
И золото твоих волос
В тяжелый собираю узел

Я славно жил я всяко жил
Мне никогда не оправдаться
Что я всю жизнь одну любил
Но мог другими любоваться.

* * *
Но где-то есть места
Где вода чиста
Как рыба ходит в глубине
Так любовь твоя во мне
Что видно камушки на дне.

* * *
А настанет пора отмолчаться
И умру я
Покуда опять
Надо будет найтись
И начаться
Наперёд зная все что пропеть

Может быть я слова позабуду
А быть может назначу не те
Но мелодию помню
И буду
Утверждать даже там
В немоте

И начав с того места где кончил:
«Да минует меня…»
Прокрича
Но смертельнее
Круче
И свыше
Как ещё не умею сейчас.

* * *
Ужинаю в одиночку
В ресторане вновь открытом
Льдинка звякает в бокале
Против девушка сидит
С променажною улыбкой
В платье донельзя открытом
И румянец “Белый крепкий”
На щеках её горит
Говорю я ей нескромно:
– Заказать ещё портвейну?
А она мне отвечает
Очень славно:
– Отчего ж.
Так мы пьём и веселеем
И глаза её сияют
И амур гнездо свивает
В тёплом воздухе
Густом.

* * *
Ты пахнешь мной как яблоками сад
Как яблоко когда его развалишь
Как целое между грудьми положишь
И сравниваешь
И взахлёб цветёшь

Ты пахнешь мной
Я всеми тридцатью
И тридцать первым непроцветшим годом
Не то чтоб холода
Не то чтоб било градом

Как соразмерить мне
Два наших бытия?
Как уравнять в правах
Два разноправных сада
Когда ты вся вовсю
А я в поре распада?

* * *
Мне хотелось чего –
Мне хотелось какого-то дня.
Так себе,
Ничего,
Крохотулечки эдак-денечка.
На себя непохожего,
То бишь,
На меня непохожего.
Эдак типа такого – на праздник
В петлице
С зеленым листочком.

Чтобы птица надежды
Плескалась и шла надо мной,
Чтобы реяло и парусило
Веселое сердце,
Чтобы прошлое было лишь прошлым,
Хмельной и тяжелый отстой,
И пускай им другой
В усмерть,
В сладость,
В блевоту упьется.

Мне хотелось метафор,
С которыми сладить нельзя,
На мою правоту
Чтоб не меньшее скалилось право,
Чтобы похоть,
Которую я бы любовью назвал,
Стала все же любовью,
Потому что стихами оправил.
Мне хотелось любви!

Ишь чего захотелось –
Любви.

* * *
От отчества
И от отечеств
От таинств
Неба
И ядра
Отказываюсь
То есть
Прячусь
В тебя
Из моего
Ребра.

К 66-му сонету

Льзя власть оспаривать
Коль не права она
Когда неправедна
Когда похабно лжива
Льзя отличать плевелы от зерна
Под пыткою орать
Пока достанет жилы

И жизнь прелестная
И девушки в цвету
И кровь артериальная в полёте
И Бог со мной
Когда я на свету
Даже когда винюсь
После полёта плоти
Свинцового

Свинец в затылок мне
Век вдавливает
Но держусь покуда
Пока летателен
Покуда я в лету
Льзя власть оспаривать
Но не оспоришь чудо
О, жизнь прелестная
И девушки в цвету

К Экклезиасту

Мне и самого себя читать не интересно.
Мне и твои постылы письмена.
Плоть выпарила соль
И стала пресной,
И стали забываться имена.
И стали звёзды, что тогда гвоздили,
Тупыми,
Как грядущая мя тьма.
И девы,
Что когда-то заводили,
Своею старостью сводят с ума.

Из Нарекаци

И всё-таки в чём смысл?
Как жизнь свою понять?
Пропета Суламифь
Что дальше Соломону?
Страшней Экклезиастова печать
Ведь Каину труп Авеля в обнову.

Господь,
Пойми меня
Я не ропщу
Что жизнь не вечна
Да будь в сто раз короче!
Но будь она
Всей краткостью –
Весна!
И сдохнуть разреши
Не на пропетой ноте.

* * *
Ты слаще всех моих былых подруг
Не потому ль что смерть мне стала ближе
Подруг моих какой-нибудь мой «вед» на нить нанижет
И позавидует какой-нибудь мой друг

Друзья мои, их было у меня
Всему черёд и вот одна осталась
И не понять на сладость иль на старость
И слава Богу не на что менять.

Метаморфозы

Когда умру не превращусь в червя
А в бабочку, красавицу, Психею
Я крылышек дотронуться не смею
Хотя она – душа моя

Когда умру войду в гончарный круг
И под руками мастера осилю
Мой бесконечный пагубный мой бег
До бабочки дотронуться не смея

Когда умру войду в струи фонтан
И выбросив как только я умею
На радость отцветающим цветам
До бабочки дотронуться не смея

Закончен ход часов и стрелки стали в полночь
Но быть ночным полночным не умею
Скажу судьбе: поганая ты сволочь
До бабочки дотронуться не смея.

* * *
Тянет осенью из фортки,
Тянет прелью от земли
Ночи длинны. Дни коротки.
Ожидание весны.

Царь был прав, крутя колечко, –
Всё на круги как вода.
Только Суламифь сердечко
Не вернется никогда.

* * *
Катька солнце
Сонька солнце
Светка солнце
Сколько ж солнц
Собралось в одном оконце
Почему
Я лбом примёрз
Время к западу
Конечно
Все друзья ушли
Лишь я
Продолжаю
В тьме кромешной
Жечь
Частицу бытия
В этом времени паскудном
Впрочем
Времена одно
Подноси подруга судно
Если выпито вино
Обжигая глотку спиртом
Первопутком
По зиме
Мне уже
И смерть не видно
Хот гнездится
Блядь
Во мне.

* * *
Я немощен. Я стар. Несчастен как Иов
Отворотил лицо мой милосердный Бог
Я изъязвлён. Паршив. От бед оглох
Отворотил лицо мой милосердый Бог

Ушла жена. И верный пёс подох
Отворотил лицо мой милосердный Бог
И заросли поля. И скот полёг
Отворотил лицо мой милосердный Бог

Когда сгорю в огне (Я сам зажёг! )
Преклонит ли лицо мой милосердный Бог.

* * *
Время выпито
Сальные свечи
Затихают
Но жив фитилёк
Много чудного было на свете
Кое-что на прощанье сберёг
Когда ты приходила с мороза
И стекала капелью с плаща
Рисовались мне дивные розы
Принимал я судьбу не ропща
Время выпито. Дальше похмелье
Старость – ад. Как его пережить?
Усмехайся былое веселье
Дай гнездо на кресте твоём свить.

* * *
Весенние иероглифы цветут
А к осени сворачиваются в трубки
Из них по осени выводятся голубки
Хотя б одну из них ты приголубь

Хотя б одну из них ты приголубь
Хотя б одна из них даст приголубить
Своим крылом горячий лоб остудит
Своим крылом холодный пот сотрет.

Судьба поэта

Ушел от мира
И заперся в скит.
Писал псалмы.
Дерьмом своим питался.
На месте том
Господь свечу воздвиг.
Жег кто ни захотел –
Огарочек остался.