Журнальный мир

* * *

А. Кабанову

Ах, не ври. И при мне не вибрируй,
Не сбивай весь квартал на верлибр.
Отречёмся от нового мира,
Напечатает нас «Старый мир».

Ах, постой, ничего мы не стоим,
Ничего мы не значим нигде.
В отвратительном вечном покое,
Где звезда говорит о звезде.

Вы же знали – мы сами с нулями,
Вы же видели, как мы ушли:
Не касаясь земли костылями
И вообще не касаясь земли.

* * *
говорят,
что если выключить опцию:
“почему я такой талантливый
варю для них пельмени”,
то жить становится легче.

это не правда.
жить не становится легче.
легче становится
варить пельмени.

* * *
Накосячил наш конь с бороздой.
Накосячил со щукой Емеля.
Поманило нас небо звездой –
Вот и цель. Ну а кто мы без цели?

А куда нам без цели? Куда?
Лишь на кладбище, либо к острогу…
Путеводная светит звезда,
Освещая, к примеру, дорогу,

По которой – ни славы, ни мзды,
По которой шагаем повзводно
Мы на свет путеводной звезды.
Биполярной звезды путеводной.

* * *

Игорю Дронову

Разберите на запчасти
Молодого дон-кихота.
Человек рождён для счастья,
Словно рыба для полёта.

Сердце разорви на части,
На четыре части света:
Человек рождён для счастья,
Как ондатра для балета.

Ничего не в нашей власти,
Только выбор: либо-либо.
Человек рождён для счастья,
А ондатра – это рыба.

Нашей долей даже глыбы
Начинают тяготиться:
Человек рождён для рыбы,
А ондатра – это птица.

Всё, чему учили в школе
Позабудьте, перекрасьте.
Человек рождён для боли,
А ондатра – это счастье.

* * *
Зарекшись от сумо и от трюмо,
Не поступив ни в ГИТИС, ни в МГИМО,
Как в общем-то не поступил бы каждый,
Сижу теперь над рухлядью бумажной…
Проходят дни, короче этих строк,
И важное становится неважным.

Добавь сюда по вкусу матерок.

* * *

«я сослан к музе на галеры»
Леонид Губанов

1
Принять с утра две полумеры,
Потом сварганить бутерброд,
Я твой навек, моя галера,
Зашей мне рот.

2
Стихи меня не прокормили –
С паршивой музы – рифмы клок,
Но чтоб меня не отпустили –
Внеси страдательный залог.

* * *
Снимается наш Афоня на фоне Левиафана
То трезвый, то в шлемофоне, то, извините, пьяный.

Снимается наш Афоня, да там этих снимков – с горкой,
В Берлине и на Афоне, да в Пальма-де-блин-Мальорке.

Афоня дерзит – но в меру, Афоня наш меру знает,
Терпеть не может премьера, но Путина – уважает.

Афоня такой спокойный, Афоня такой понятный,
Откроет окно Овертона, потом закроет обратно.

Афоня будильник вертит, ему на работу рано…
Пройдут и Левиофаны, Афоня и не заметит.

* * *
Сдержанное молчание
На основных частотах.
Нет. Ещё не отчаянье.
Но уже что-то. Что-то.

В книжице пыжится ижица
Знамя поистрепалось.
Мало того, что не пишется.
Не хочется, чтоб писалось.

* * *

Геннадию Григорьеву

стоял апрель
усталый пешеход
скользил к подъезду
медленно и робко
он думал черепной своей коробкой
что
чё-та слишком скользкий
этот лёд.

стоял апрель
сидел облезлый кот
каким-то чудом переживший зиму
у самого
пивного магазина
и кучу клал
на этот самый лёд.

стоял апрель
как стража у ворот
уже мужчины
опустили ворот
и снова
новый снег
пошёл на город
но поскользнулся
и упал
на лёд.

* * *
Время? – После обеда.
(кажется мне не рады)
Мыслю в порядке бреда
(что тогда – беспорядок?)
Мыслю в порядке бреда:
Выпал четверг и вторник,
Помню хотя бы среду,
Фикус и подоконник.

Лепо всё иль нелепо.
Вспомнить – где сколько выпил.
Вспомнить – куда я еду.
В качестве Бреда.
Питта.
В количестве Джонни Деппа.

* * *

А.Б.

Так сложилось с самых давних пор,
Может быть, с начала мирозданья,
Для чужих – проклятье и позор,
Для своих – елей и оправданье.

Дорогой маэстро, врежьте марш,
Как сказал Сусанин: гидом буду,
Если скажут, что Иуда – наш,
Наплевать, отмажем и Иуду.

Сплошная анафора

А. Улзытуеву

Выше стропила, плотники!
Выше нос, Буратино!
Выше серп и молот, колхозник и работница!
Вышел ёжик из тумана!
Выше ноги от земли!
Выше небо над Берлином!
Выше колена,
Выше крыши,
Выше радуги !
Вышеперечисленные, нижеподписавшиеся
Выше, быстрее, сильнее!
Выше голову, Мария-Антаунета!
Выше голову, кефалофор!

* * *
Это озеро для постояльца
Как заноза, туды-растуды…
Водоём, где нельзя искупаться –
Бесполезная трата воды.

Ждут пожара, и дуют на спичку…
Постоялец взирает в окно,
Где на озере дразнит табличка,
Про «купание запрещено».

Ни сегодня, ни завтра, но скоро,
Послезавтра, скорее всего,
Чтоб спасти водоём от позора
Окунётся в пучину его.

Погрузится в запретные воды,
Вскинет руку – всегда, мол, готов,
Выжмет плавки, как знамя свободы,
И дворами уйдёт от ментов.

* * *
Не давай мне, Боже, власти,
Чтоб тираном я не стал,
Да избави от напасти
Капиталить капитал.

Ниспошли смягченье нрава,
Всё, что будет – будет пусть,
Но не дай отведать славы,
Потому что возгоржусь.

Ничего не надо даром,
Для других попридержи
И большие гонорары,
И большие тиражи.

Дай мне, Господи, остаться
Аутсайдером продаж
И блаженно улыбаться,
Раздаривши весь тираж.

Но дрожат от счастья пальцы,
В голове – мечтаний дым:
Сколько же сорву оваций
Я смирением своим.