Журнальный мир

Он никак не мог дождаться настоящих морозов, чтобы потом на хорошо промерзших кизяках кататься по спуску реки.

Отец не любил его озорство. Он считал, что мальчику больше надо помогать матери по хозяйству.

Вот уже обветшал, разлезся зипун изношенного снега. Все усердней солнечный пригрев. Вдали показался дождь… Усильем плуга обнажилась земная плоть. Сидя у окна, мать еще раз внимательно перебирает в лукошке очищенные семена.

С порога кричит отец:

— Муса, готова лошадь?

— Да.

— Ну, трогай… Надо съездить на гумно.

Подул свежий ветер. В лицо поднялась пыль с земли. Отец из-под ладони посмотрел на небо. Улыбаясь, говорит:

— Гляди, улым, примета добрая: жди хлеба!

Неудержимо тянул Мусу старый лес, где со смехом, гоняясь друг за другом, играла ребятня. Уставшие играть, они качались на серебряных ивах и распевали песни. Мальчик чувствовал, что лес не молчит, а подпевает на своем зеленом языке. В гнездах начали оперяться молодые птицы, собираясь в дальний полет, и Муса уже предчувствовал неотвратимое расставание с детством.

Однажды на большаке он встретил путника, совершавшего хадж. Старик, внимательно посмотрев на него, достал из кармана маленький огрызок карандаша и протянул мальчику.

— Улым, держи, он тебе скоро пригодится.

— Рахмат! — вскрикнул от радости Муса.

— Да благословит тебя Аллах! Помни, что поиск знаний обязателен для каждого мусульманина.

…Каждый год, в день рождения отца, Чулпан приходила домой, теперь уже в музей-квартиру своего отца.

Обойдя все комнаты, словно надеясь кого-то встретить, Чулпан каждый раз садилась за письменный стол отца и подолгу, не отрывая взгляда, всматривалась в февральский пейзаж за окном.

Ей казалось, что, закрыв глаза, она вновь обретет счастье — счастье быть дочерью живого отца…

— Я так по тебе скучаю, звездочка моя! Я так по тебе скучаю…Разве ты не чувствуешь, как бьется мое сердце? До боли хочется обняться с тобою, моя умница. Что может быть лучше? Но твой отец все еще на войне, и все, что могло случиться, уже случилось. Родной мой дружок, в душе осталась только любовь к тебе и родимому краю…

За окном дрогнула ветка. Чулпан вздрогнула. Ее глаза наполнились теплыми слезами, и она на мгновение, как может только женщина, почувствовала присутствие отца.

По дороге в Соль-Илецк женщина напряженно всматривалась в живописные пейзажи Уральских гор, ожидая появления деревни Мустафино.

Для нее было важно понять, случайно, или нет, судьба вновь и вновь возвращает ее в Оренбургскую область; случайно, или нет, она время от времени задает себе один и тот же вопрос: «Что надо было сделать, чтобы обессмертить свое имя?»

Неожиданно слева потемнело небо. Стали появляться строго перпендикулярные молнии. Пассажиры притихли.

Темнота с молниеносной быстротой перебралась на другую сторону дороги. Водитель крикнул своему напарнику:

— Снимай!

Достав сотовый телефон, молодой человек попытался сфотографировать молнию, но небо словно дразнило его и само включало «вспышку» там, где ее совсем не ждали.

Поднялся сильный ветер, и в салоне началась паника. Кто-то стал прятаться за спинку сиденья, кто-то просил остановиться, дети надсадно плакали.

Порыв ветра вырвал из земли металлическую конструкцию остановочного павильона, и она в вихревом потоке зловеще зависла над землей, потом рухнула, едва не задев автобус. Пассажиры ахнули.

— Вам страшно? — спросил сосед.

— Да! Но я не боюсь!

— Как это?

Она не успела ответить. Небо разразилось очередным раскатом грома.

После долгих знойных дней наконец-то пошел дождь. Где-то вдалеке догорали скирды.

Женщина снова прильнула к окну.

— Счастлив тот, кому чужие судьбы — пример, — тихо ответила женщина.

— Что вы сказали?

— Смотрите, смотрите, Мустафино!