Свет угасающий…

Свет угасающий…

Поэма

«Село, значит, наше – Радово,
Дворов, почитай, два ста…»

Сергей Есенин.
 

ДЕРЕВЕНЬКИ МОИ
(вместо пролога)

Я не о тех, с асфальтом, для богатых,
Где дачи разноцветнее грехов.
Я о других, о серых, где когда-то
Считали стадо сотнями голов.
 

…Вот я приехал – вроде всё как прежде,
Лишь стало меньше скошенных лугов,
В фуфайках бабушки, знакомой мне одежде,
Да пацанята снова без штанов.
Вон улицей знакомая бабуся
Бредёт в калошах… «Ну, здорОво, мать!»
«Здоров, касатик…Смерти не дождуся.
Чего приехал? Нашу грязь топтать?»…
«Да захотелось глянуть, как живёте,
Да погостить…»

«Што, скушно в городУ?»…
«Да там своё… А Вы куда идёте?»
«Вот хоронить Семёновну иду.
Бездетною была, давно хворала.
На заготовках в прошлую войну
По женской части пузо надорвАла…
Ты помяни её-то…» 

«Помяну.
А Вы-то как?»

«Да жить уже устала,
Однако, маюсь. Хошь не жду добра…
Ну, будь здоров,

я, милай, побежала»…
Свернула…

Закурил… – И мне пора. 
 

Иду и мыслю: вроде и не голод…
Ушёл совхоз – вошла беда в село,
И молодые уезжают в город.
Нашёл работу – значит, повезло…
А было ведь хозяйство небольшое,
И было стадо три по сто голов.
Косили люди сено луговое…
Теперь удои вспоминать не стоит:
На всё село осталось шесть коров.
 

…В Пестровке школа.

Школьников немного,
И кто автобус будет им гонять?
Туда мне. 

Там хорошая дорога,
Пройдусь пешочком километров пять.
Поля, поля…

Лежат заросшим даром.
Ты, Боже, им подняться помоги!
Ведь сколько стоит трактор?
А соляра?

Кого сейчас сажать за рычаги?
И сколько деревень, прижатых веком,
Уже не возродится никогда?
…Пустеют эти самые сусеки,
Откуда выходили человеки,
Спасавшие собою города.

ПЕСТРОВКА

Иду дорогой. Солнышко садится,
А на меня садятся комары
Им тоже надо чем-то подкрепиться…
Болото слева. Эти кровопийцы
Меня там ожидали до поры.
 

В Пестровке шурин, там и заночую.
А утром к брату путь опять держать.
Одна дорога в сторону лесную.
…Вот поворот, где сосны одесную,
А там прямая, и дома видать.

…………………

 

«Здоров, Серёга!» «О, Витёк, здорово!
Маленько поздно бог тебя принёс:
Мы тут на днях закончили покос.
Добрался как? С автобусом хреново,
А до Ельцовки целых сорок вёрст…
Тебе свезло, что есть шофёр знакомый,
Поедем завтра…

Борщ пошли хлебать».
За стол уселись.

«Где твоя-то?» «В школе.
Там выборы затеяли опять.
Трепались бы поменьше они, что ли:
Ведь там давно расписаны все роли.
…В стаканы или рюмки наливать?»
И потекла беседа трали-вали,
Бросал Серёга горькие слова:
«…А при Союзе сколько леса брали!
Тут власть была, конечно, не права:
На нижнем складе сгнил и закопали,
Народ просил – не дали на дрова…
Проредили лесные закрома.
Тут перестройка, то есть кутерьма  
Закрыли леспромхоз, и всё в порядке:
Живи, деревня, вот тебе сума!
Нужны мы власти, как на шею жгут:
Вербовщики уже не приезжают
И в новые посёлки не зовут.
Берём в аренду от тайги остатки,
А за Чернушкой лес стоит стеной,
Да только это в области другой.
А томский лес валить никто не даст
И саморубка это не про нас».
«А где вы лес готовите сейчас?»
«На зимнике запасы небольшие:
Готовим договор, ведём ремонт…
Ты помнишь, там дороги-то какие?»
«Там танк Гудериана не пройдёт»…
«Так наливай, чего как не родной?»
…Короче, поздним сделали отбой.

Восставши утром под хозяйкин голос:
Вставай, мол, гость, позавтракать пора,
Разгладив дланью вздыбившийся волос,
Я подлечился, стало быть, с утра…
«А где Сергей?»

– «Машину заправляет.
Да ты поешь! Сергей уже поел.
Когда он за рулём – не потребляет:
Он целый год без прав уже сидел».
 

…Поехали. Тихонько катит «Лада».
«Давай, Сергей, заскочим в сельсовет!
Мне председателя ещё увидеть надо:  
От одноклассницы везу ему привет».
Моя супруга в юности случилось
С ним в местной школе пару лет училась.
Мы к сельсовету улицей свободной.
Людей не видно – у людей дела.
А вон фигура тётки очень полной
С водою от колодца отошла.
«Ты не узнал? спросил Сергей спокойно. –
Ведь это твоя первая была…»
«Не может быть!»
А он в упор дуплетом:

«Она, она.
Могу остановить…
Похоронила мужа прошлым летом».
«Сергей, не надо…»

Мимо я проеду,
Ведь прошлого уже не воротить.
Я лучше буду в памяти хранить
Ту, молодую, стройную – не эту!
Что по моей семнадцатой весне
Наперекор всем маминым запретам
Сбегала через форточку ко мне.
Пусть молодой та девочка мне снится!
С сегодняшним былого не сравнить,
И пусть судьбой разорвана та нить,
Но наших женщин молодые лица,
Из нашей юности,

не сможем мы забыть.

СЕЛЬСОВЕТ


Вот старый, мне знакомый, сельсовет,
Где новый триколор висит у входа.
Идём к начальству прямо в кабинет,
Ведь здесь охраны от народа нет,
Как, впрочем, здесь не видно и народа.
 

«Ну, здравствуй, власть!»

«Я думал, что трезвонят…
ЗдорОво! Ты надолго в гости к нам?»
«Да погощу, покуда не прогонят».
«Зачем же гнать?

С женою или сам?»
«Вот, от неё привет тебе доставил
Передаю, покуда не остыл».
«Да вы садитесь, наливайте чая…»
Вот разговор, который не забыл:
«…Вот так живём и кормим комаров.
Пестровка – двести семьдесят дворов,
Да двести пятьдесят дворов в Ельцовке,
Три небольших селения с боков…»
«Позволь четыре».

«Толгун был таков:
по указанью свыше расселили.
Там старики при керосинках жили.
Немного было – несколько семей…
Район под это выделил рублей
С условием: дома с собой не брать…
На днях узнал – вернулись доживать
Из старых три семьи. 

Что делать? Вот гадаю:
Неужто они будут зимовать?
Дороги нет, снега растают к маю.
Боюсь, придётся кости собирать…
…А что автобус? Леспромхоз закрылся,
А нам дороги, значит, на баланс.
Бывает, что бастует «Автотранс»
Мол, подсыпай двенадцать километров.
А на дорогу денег нет бюджетных:
На пару километров весь запас.
Ну, я в район мол, кто мне денег даст?
Ведь у меня разбиты все дороги…
«Вы повышайте местные налоги.
Наверно, бизнесмены есть у вас?»
Конечно, есть: «купить, потом продать»…
А мне за что с них подать повышать?
За то, что в ямах бьют свои машины,
Везут продукты в лавки-магазины,
Где государственных и близко не видать?
Где люди могут хлеба взять под запись?..
Да мне спасибо надо им сказать!»

……………….
 

…Вот так, как говорится, пообщались.
Мы молча покидали сельсовет.
Смотрело солнце нам печально вслед,
А мы в Ельцовку, к северу, подались.

ЕЛЬЦОВКА

«За час доедем, мне сказал Серёга.
Погода нынче просто благодать».
Смотрел я на знакомую дорогу,
Как жизнь её сужает понемногу
И в плен зелёный начинает брать.
 

Стоит вторая половина лета,
И небо синего насыщенного цвета,
А по бокам, на фоне этой сини,
Растут берёзки, ёлочки, осины.
На вырубах былых обочь машины
Природа возрождается опять…
Густая, полновесная листва,
Как ты ажурна! И как ты права!
 

…Вот поворот на Тогнул.

Не видать
Дороги средь поднявшихся осинок.
Лет через пять деревню не найдут,
А там, в неверном свете керосинок,
Свой Тогнул не предавшие живут.
А нам правее. Держим путь в посёлок,
Что приютился среди пихт и ёлок, 
Он самый северный по области у нас.
Я там взрослел… 

И там же в первый раз
Рабочую свою надел спецовку.
Там был мой дом, там брат живёт сейчас.
Ещё минут пятнадцать и Ельцовка.

…О встрече с братом я писать не стану.
Он ждал меня – чего там говорить…
Уже не раз у печки покурить
Садились, наполняя вновь стаканы,
Почти всю ночь вилась беседы нить.
О многом ночью брат сумел поведать:
Как леспромхоз закрыли,

как в обед
Порой семьёй лишь щи пустые ели,
Как трудно жить, когда работы нет…
Как пару тракторов собрать сумели.
И – выжили.

Собрали коллектив,
И стали лес готовить по аренде.
Не продавали кругляком, как прежде:
Пилили, пилораму прикупив.
Приподнялись…

(Три раза надо сплюнуть!)
А, значит, и посёлок будет жить,
Хотя дома' через один пустуют
И в школе почти некого учить.
Вон, мой племянник ходит в пятый класс – 
Там трое учится.

И в остальных немного.
И там сноха учителем сейчас,
Зато и спрос с племянника особый.
 

…Сноха Ирина сердится на нас:
«Уж не пора ли вам угомонится?»
А нам неплохо пьётся и сидится,
А от солдатской песни лучше спится…
Но наш светильник разума угас,
И сон сморил в довольно поздний час.

…Проснулся поздно. Брат на пилораме.
Клиенты прибыли машину грузит он.
А я на кладбище схожу к отцу и маме…
Со мной идёт племянник мой Семён.
 

Семён растёт в согласье с новым веком:
Он лет с восьми железо собирал
По брошенным когда-то лесосекам.
…Идём посёлком.

И Семён со смехом:
«А вон бомжиха погляди, дядь Вить!»
«Семён, тебе язык бы надо прикусить!»
Я обернулся. Девочка глядит
Из-за калитки худенькая, в сером…
Халате? Платье? Что на ней висит
Не по её, девчоночьим, размерам?
Лет восемь ей, и взгляд вполне смыслён.
«Зачем ты так назвал её, Семён?»

«Да у неё родители бухают!
Они картошку даже не сажают…
Копают нам, мы платой им даём.
Да всё равно, дядь Витя, пропивают»…
«С родителями ей не повезло.
Но я тебя, Семён, не понимаю…
Ведь ей и так живётся тяжело.
Она ребёнок, Сёма…»

Замолкаю.
Семён притих. Мы переходим мост.
Теперь налево. Впереди погост,
кресты чернеют.

И белеют с краю.
 

Иду к родителям, ограды огибаю
Там, впереди, последний их приют.
На обелисках надписи читаю:
Как много я знакомых здесь встречаю!
И дни былые предо мной встают.
Я здесь объят неясною виною,
Как будто обещал, да не отдал.
И груз грехов за собственной спиною
Такою тяжестью ещё не ощущал.
Ведь я здесь жил, и я сбежал, не скрою.
Здесь важно, что сбежал.

Не важно – за мечтою…
И сам себя пока не оправдал,
Пока проблем глубинки не озвучил,
Пока об этих людях не сказал…

О ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ

Вот, говорю, пусть мало позитива
И мой рассказ кому-то и наскучил, –
В деревне грязь,

здесь свиньи, здесь крапива.
И комары, и прочий гнус кусучий…
Но в городе растут такие кадры,
Что знают: хлеб плодится в магазине,
А масло, что едят они на завтрак,
Сегодня производят из бензина…
Вот для таких я правду открываю.
Ведь я и о совхозах что-то знаю,
И в леспромхозах жил немалый срок.
А разница меж ними небольшая:
И там, и там дорога – никакая,
А выжить помогает только Бог
Да русская закваска родовая.
Отсюда честно в армию идут,
И «помочью» соседу дом построят.
И, может быть, опять Москву спасут,
Хотя и, кажется, её спасать не стоит…
В народе есть присловие такое:
Воспитывать ребёнка надлежит,
Пока на лавке поперёк лежит.
А коль ногами начал здесь ходить,
То, значит, будет родину любить!
И сколько их великих из деревни;
Шукшин Василий и Сергей Есенин,
И Ломоносов миру смог явиться,
Взлетел Гагарин над Землею птицей!
 

…Да, здесь порой мороз бывает лют.
Мороз трескучий – значит, настоящий!
А треск стоит: деревья жилы рвут…
В такой мороз от лампочек горящих
Столбы из света до небес встают!
Я помню. Я ведь сам работал тут,
Когда густела зимняя солярка, – 
А, значит, тракторов не заведёшь… 
Но в клубе вечером порою было жарко,
Там собиралась наша молодёжь.
И к праздникам готовили концерты,
И были танцы, и любовь цвела…
Мы, молодёжь, не думали о смерти –
Мы верили в великие дела,
Как верует любой, пока он молод.
…И дважды в день ходил автобус в город.
И дважды в день пекарня хлеб пекла.

И в чём же нынче люди виноваты?
Теперь нет клуба и закрыт медпункт.
И хлеб давно в пекарне не пекут…
Что для советской власти было свято,
При новой власти скоро отберут:
Больницы, школы, детские сады…
Властям людские нужды – до звезды!
Лесхоз угас – кто новый лес посадит?
Пожарных просек больше не кладут,
Прудов пожарных больше не копают,
И санитарных рубок не ведут.
А после власти руки разведут,
Когда в огне деревни пропадут…
Ну, а пока «пожарки» закрывают –
Но церковку в районе возведут!
…Вот так и прозябаем на цинизме.
А деревенским некуда бежать…
А, может быть, у них не отнимать
Построенного при социализме?
Ведь нам его столетье отмечать…
 

А людям нашим нечего стыдиться:
Работали по честному всегда.
Здесь есть частица моего труда!
Хотя мне в городе

есть тоже чем гордиться.
Но только здесь, за вырубов границей,
я с самым мирным из мечей* шагал,
что создан человеком для посадки,
и в полосу и в малые площадки
я сосенки и ёлочки сажал.
Нам, поселковым, труд со школы ведом:
Отцы рубили – мы сажали следом!
И как бы век потом нас ни мотал,
Каким богам бы не пришлось молиться,
У горизонта лес высокий встал!
Мой современник!

Соплеменник мой!
Ты должен знать, и можешь тем гордиться:
В родном краю, под северной звездой,
Растёт твой лес, посаженый тобой!
––––––––––––––––––––––––––––––– 

* «Меч Колесова» - спец.лопата для посадки
саженцев деревьев. Названа по фамилии

изобретателя лесовода Колесова (конец 19 века).
В нижней, рабочей части имеет форму

меча римского легионера.
 

…Там в кронах солнце золотится,
Там на ветвях щебечут птицы,
И ты в трудах своих не мал
Растил ли хлеб, писал ли песни
Нет ощущения чудесней:
Ты для потомков создавал!
Что власть и слава?.. –

Всё не вечно.
Но в летний день календаря,
Тебе и мне благодаря,
Вновь на верхушках сосен здешних –
Без нас – вечерняя заря
Вдруг поцелуется с рассветной,
Багряным заревом горя!
И полноводней станут реки.
Распашут старые поля
Зерном наполнятся сусеки.
И будет снова жить земля
И плодоносить век от века.
А, значит, жили мы не зря!

…Сберечь бы только человека.

ЭПИЛОГ
 

Закончить так?

Пусть сладкая водица?..
Пусть призрачный, но хоть какой-то свет?
Сосняк растёт, но чуда не случится:
Не видно возрождения примет,
Не хочет ни район, и ни столица…
Глубинка никогда не возродится!
Нет деревень – кому на лес молиться?
Нет человека – и проблемы нет!
И никому давно не верят люди
И ничего хорошего не ждут.
Лишь потому отсюда не бегут,
Что некуда…

Хотя бежать пора.
Живут, покуда лес остатний рубят,
Пока ревут в болотах трактора.
Но новый день он хуже, чем вчера.
Лес кончится

– и ничего не будет.
 

…Когда деревню похоронят нашу,
Когда сюда дороги зарастут,
Те, кто Россию называют «рашей»,
С огромным облегчением вздохнут,
И твой сосняк с оглядкой, воровато,
Под вырубку китайцам отдадут.
Мздоимцам нашим ничего не свято,
Им никакой уже не страшен суд –
Под них уже законы издают.

…Не мы ль с тобой, писатель, виноваты,
Что не по-русски русские поют
И человечность, как Христос, распята?
Мы пишем про берёзки и закаты,
Как за границей радостно живут…
А там, где раньше был колхоз богатый,
В деревню, где ты вырос сам когда-то,
Уже неделю хлеба не везут…

 

(2015)