Третий орден — посмертно

Третий орден — посмертно

 

Мой бессмертный полк…

В нашей семье воевали все мужчины. Мой дядя, Дмитрий Александрович Лестев, дивизионный комиссар, член военного совета, начальник Политуправления Западного фронта, прошедший школу войны и на Халхин-Голе и в финской кампании и погибший в 1941 году под Москвой. Мой отец, Михаил Лестев, директор школы, с 1942 года по 1944 был в действующей армии. Мой дядя, Всеволод Лестев, военный врач, попавший в плен в Белоруссии и переживший все ужасы фашистского плена с 1941 по 1945 год. Его жена, Елена Федоровна, лейтенант медицинской службы, служила в эвакогоспитале. Младший брат отца, Олег Лестев, военный врач, воевавший вместе с женой, медсестрой (кстати, участницей еще финской кампании) Лестевой Людмилой Михайловной на южном фронте. Мой двоюродный брат, Адольф Леонидович Лестев, призванный в 1945 году, раненный в голову и умерший после войны. Мой дед со стороны матери, офицер И. Ф. Мельников, прошедший с 1941 по 1945 год от Воронежа до Берлина. Муж сестры моей матери, инженер, офицер Антонов А. И., закончивший войну в Праге. Младший брат матери, Мельников В. И., кадровый военный, воевавший с японцами на Дальнем Востоке…

И это только самые близкие мои родственники. Всех не перечислить.

В нашей семье, можно сказать, был культ Дмитрия Александровича Лестева, память о котором увековечена в названии улиц в Москве, Долгоруково и селе Долгуша Липецкой области. Его стенды есть в Музее Советской армии, где хранится даже машина, на которой он объезжал фронты под Москвой в драматический 1941-й год, Историческом Музее и Музее Обороны Москвы. О нем написаны сотни страниц в воспоминаниях военачальников — Жукова, Рокоссовского, Еременко и др., с ним встречались на передовой и позже писали о нем в то время военкоры Шолохов, Симонов, Фадеев, Зигмунд Хирен, Ортенберг, Цезарь Солодарь. В 1942 году на дороги войны вышел бронепоезд «Комиссар Лестев».

Я тоже внесла свой вклад в увековечивание памяти Д. А. Лестева, систематизировав воспоминания о нем в книге «Путешествие по семейному архиву».

Как же рождаются герои или как ими становятся?

Дмитрий родился 18 ноября 1904 года в деревне Скакун бывшей Воронежской губернии. Детство и молодые годы провел в селе Долгуше Долгоруковского района Орловской (ныне Липецкой) области, где учительствовали его отец, Лестев Александр Николаевич, и мать, Ольга Ильинична. Он был вторым по старшинству. Четверо детей умерли в детском возрасте, а семеро выросли при советской власти. Все окончили школу в Задонске и затем получили высшее образование. Но это позже. А в юности — он пахал, сеял, молотил, не уступая в этом мастерстве лучшим хлеборобам. В голодные годы, когда не хватало продуктов питания, он не раз вместе с другими парнями выезжал за солью в Донбасс, за хлебом в Ливны, где менял последние носильные вещи семьи на хлеб или пшено. Был Дмитрий человеком бесстрашным, с обостренным чувством справедливости, всегда вступался за слабых и обиженных. Бабушка рассказывала мне, что всегда волновалась, когда Дмитрий уходил «на улицу» (так назывались сельские гулянки), не зная, вернется ли он или его принесут. Драки между молодежью были жестокими.

После окончания учебы Дмитрий стал работать в сельском совете. Вначале помогал отцу, а позже был секретарем сельского совета. По его инициативе в Долгуше была создана небольшая комсомольская организация, объединившая наиболее боевую, по преимуществу бедняцкую часть молодежи. За время работы секретарем сельсовета его все считали «своим» человеком, в хорошем понимании этого слова, шли с просьбами, за советами, за разрешением насущных и сложных вопросов тех лет. При его участии проходили такие события, как дележ земли, создание комбедов, определение размеров продналога, трудовой повинности и т. д.

Женился Дмитрий очень рано, когда ему еще не было восемнадцати лет на односельчанке Ченцовой Екатерине из очень бедной семьи. В конце 1925 года Дмитрий был призван в армию, и с этого времени его жизнь протекала в гуще народа. Начав действительную службу в Хамовнических казармах Москвы, он остается там примерно до 1930 года на сверхсрочной службе. В 1933 году Дмитрий был отозван на работу в политотдел воинской части в Рязань и оттуда в скором времени был направлен на учебу в Ленинград в Военно-политическую академию. Начиная с Москвы, с ним постоянно находились жена и две дочери, Марина и Нина. В 1936 году после окончания академии Дмитрий Александрович получает назначение комиссаром полка в Читу, а примерно через год его переводят в Забайкальский военный округ начальником отдела пропаганды и агитации политотдела.

В 1936 году Дмитрий принимает участие в боях на Халхин-Голе. Очень смелый и даже отчаянный, он принимает там участие в одной инициативной вылазке. Хорошо справился с этой задачей и за отличие был удостоен высокой правительственной награды — ордена Красного Знамени. При встрече он говорил тогда, что всегда и везде нужны люди, которые должны идти впереди, не жалея себя, выполнять любой ценой то дело, которое им поручено, но подходить к нему очень творчески. Именно вера в то дело, которому он служил, давала ему силу, чтобы преодолевать любые трудности и выносить все невзгоды.

Таким был Дмитрий во время событий на Халхин-Голе. Вернулся он оттуда худой, измученный, но живой, деятельный и невредимый. За безудержную, отчаянную храбрость японцы называли Дмитрия Александровича «русским самураем».

Через некоторое время в 1939 году Дмитрий был отозван в Москву, а затем проследовал в Польшу, где участвовал в боях за ее освобождение от немецких фашистов. После окончания Польской компании в 1939 году Дмитрий Лестев был назначен заместителем начальника Ленинградского военного округа по политчасти и приехал с семьей в Ленинград.

В 1940 году, будучи комиссаром корпуса, он принимает участие в военных действиях против Финляндии. Это была очень трудная кампания. Наши вооруженные силы столкнулись с противником, широко использующим снайперов, лыжников, применяющих средства химической атаки. За участие в боях с белофиннами Дмитрий Александрович был награжден орденом Ленина. После окончания финской кампании Лестева назначают начальником Политуправления 8-ой армии в Таллинн. Затем штабом армии он был переброшен в Митаву под Ригой, где продолжал службу.

В это время ему удалось на два дня съездить к своим родителям в Долгушу. Он уже хорошо понимал, что война близка, и она будет долгой.

Перед самой войной его назначают начальником Политуправления Западного Особого военного округа в Минск. Когда разразилась война, Дмитрий сразу же оказался в ее пекле. Ему пришлось собирать наши войска на реке Березине, чтобы как-то удерживать натиск врага. Он даже не успел вывезти из Минска жену и детей. К этому времени у него было три дочери; младшая девочка родилась в ноябре 1939 года, и ей было всего полтора года. Все, что Дмитрий успел сделать — это послать шофера с грузовой машиной, чтобы вывезти их из уже горящего и обстреливаемого немцами города.

В самую страшную годину для советского народа Д. А. Лестев был поставлен волей партии на ответственный пост политического руководителя главного фронта, обороняющего сердце Родины. Дни и ночи комиссар в подразделениях. Там, где обстановка усложнялась, всегда появлялся Лестев, вспоминал позже А. А. Фадеев. В 1942 году, беседуя с молодыми писателями, он сказал: «Моя встреча с Лестевым на фронте была короткой. Но такого человека не забудешь и после самой мимолетной встречи. Очень уж рельефны и неистощимы в нем напластования духовных сил. И мы с Михаилом Александровичем Шолоховым ощутили это в первые же минуты беседы с Лестевым. А встретились с ним в крайне нелегкие дни боев под Смоленском. Наши войска сдерживали натиск вражеских войск на дальних подступах к Москве. По несколько суток кряду не знал Лестев ни минуты отдыха. Его умные, пытливые глаза глубоко запали. Обрамлявшая их чернота говорила об испытаниях, выпавших на главного политработника фронта. Но говорил он с нами, да и со всеми окружающими, непринужденно, то и дело пересыпая речь острыми, с лукавинкой словами. И сдержанность, за которой ощущался огромный темперамент, и сердечная щедрость прирожденного политработника вселяли в людей гораздо больше веры в победу, нежели пышная, цветистая речь заправского оратора. Не сговариваясь, мы с Шолоховым решили: есть что-то в Лестеве фурмановское. До мозга костей большевик — вот каким был Лестев. Да еще с яркими чертами интеллектуальной одаренности, с неиссякаемым запасом духовных сил».

Решительные, подчас суровые, подлинно большевистские действия Дмитрия Александровича запечатлел в своих военных дневниках и Константин Симонов. Он писал, что Д. А. Лестев был одним из тех, о ком в противоречивой обстановке войны самые разные люди неизменно вспоминали как о справедливом, храбром и прямом человеке и, характеризуя при этом его качества политработника, часто употребляли слова: «Это был настоящий комиссар».

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, сменивший в ту пору И. С. Конева на посту командующего Западным фронтом, пишет: «Хочется особо подчеркнуть ту большую роль, которую сыграл в налаживании политической работы в войсках начальник политического управления Западного фронта, замечательный коммунист и бесстрашный воин, дивизионный комиссар Д. А. Лестев».

Константин Симонов пишет в Долгоруковский музей: «Смерть настигла Лестева на боевом посту в то время, которое К. К. Рокоссовский впоследствии назвал самым тяжелым в летописи подмосковных сражений».

18 ноября 1941 года в районе Кубинки комиссар Лестев находился в одной из дивизий 5 армии Западного фронта и проводил совещание с работниками штаба. В это время начался налет вражеских самолетов. Совещание в штабе прервалось. Все поспешили укрыться в щелях, а Лестев только отмахнулся и, усевшись у окна, стал наблюдать, как наши зенитки ведут огонь по самолетам противника. Недалеко от дома разорвалась бомба, и маленький осколок ударил Лестева в висок. Он умер в московском госпитале.

Похороны дивизионного комиссара Дмитрия Лестева состоялись в Москве 19 ноября 1941 года. Газета «Красная звезда» тогда писала: «Когда похоронная процессия с эскортом пехоты и кавалерии двинулась по улицам Москвы к крематорию, город вдруг замер по воздушной тревоге. Было нечто величественное в том, что по безмолвному, опустевшему в эту минуту городу двигалась похоронная процессия. Загрохотали зенитки. Это был заодно и боевой салют отважному комиссару, герою Халхин-Гола и Финской войны, защитнику Москвы».

В том же номере газета опубликовала статью Лестева «Печатная пропаганда на фронте», написанную им за день до гибели. Подпись под статьей была обведена траурной рамкой.

 

Дмитрий Александрович ни на минуту не сомневался в победе, верил в самоотверженность и героизм нашего народа. Вот что он писал.

«Чем ближе немцы подступают к Москве, тем ожесточеннее становятся бои, тем упорнее сражаются наши войска, тем больший урон терпит враг.

Каждый метр земли на подступах к столице завален трупами немецких солдат и офицеров. Только с 12 по 30 октября в боях под Можайском, Малоярославцем, Волоколамском и Наро-фоминском фашисты потеряли более 70 тысяч человек убитыми и ранеными. За этот же период на этих же участках подбито и уничтожено 289 немецких танков, 1987 самолетов, 142 орудия, 199 пулеметов и автоматов, 415 грузовых и 16 легковых автомашин, 187 мотоциклов, 500 велосипедов и много другого военного имущества.

 

Под Смоленском. Лето 1941 года. Слева направо: первый слева — дивизионный комиссар Д. А. Лестев, рядом с ним — генерал-майор К. К. Рокоссовский

 

Потери немцев оказались настолько значительными, а сопротивление наших войск настолько упорным, что фашистское командование вынуждено было отказаться от мысли захватить Москву в октябре. Оно надеется теперь на ноябрь, но и эта надежда не осуществится.

За 800 лет существования Москвы на нее посягало много захватчиков. Но никогда еще наша Москва не склоняла свою непокорную голову перед врагами. (…) Немецким захватчикам не полонить Москвы. (…)

Москву мы отстоим, чего бы это нам ни стоило. Наши воины будут драться за каждую улицу, за каждый дом, но не пропустят фашистов к Москве. Мы опояшем ее бронированным кулаком, оградим стеной штыков и пушек, эскарпов и рвов. На каждом шагу мы будем истреблять немцев. Подступы к Москве станут могилой для гитлеровских дивизий. Москва выстоит!»

Дмитрий Александрович Лестев похоронен на Новом Донском кладбище, в колумбарии второго бывшего главного здания крематория, в мемориале Великой Отечественной войны. На надгробии-захоронении — стихотворная эпитафия, сочиненная маршалом А. И. Еременко в память павшего боевого товарища, вместе с которым они воевали на Западном фронте трудным летом 1941 года:

 

В жестоких и грозных боях под Москвой

Ты шел впереди, комиссар боевой

Ты жизнь свою отдал отчизне труда.

И слава твоя не умрет никогда.


 

Третьим орденом, Великой Отечественной войны, Дмитрий Александрович Лестев был награжден в 1945 году. Посмертно.

 

Дмитрий Лестев перед армией

 

Д. А. Лестев на учениях

 

Д. А. Лестев вручает награду
 

Д. А. Лестев с семьей в Чите