В этом городе…

В этом городе…

Стихотворения

***

 

Снег придёт в четыре утра,

А до этого будет сниться,

Как несут над землёй ветра

Его белую колесницу,

Как плывёт он в ней над водой,

Над горами, над лесом блёклым,

Задувая звезду за звездой,

Гравируя их образ по стёклам.

И ничто не задержит его,

Разве только душистая сладость

Ёлки в детской, где никого,

Кроме памяти, не осталось.

 

 

***

Памяти отца –

Лоцмана на трубе

 

День взлетает

Ночь садится

Снежность в облаке таится

И слегка уже седой

Город по воде струится

Влажных раковин зарницы

Между морем и звездой

 

Снов наброски

Жизней блёстки

Театра тёмные подмостки

В ожиданье непогод

Млечный свет на перекрёстке

И как точечная роспись

Выплывает пешеход

 

Он идёт своей дорогой

Город снежный

Город строгий

Прибывает на пути

Дерево стройнеет в тоге

Светофора свет недолгий

Успевает замести

 

Капля стынет и не бьётся

Он идёт

Позёмка вьётся

Пристань с лестницы видней

Он идёт

Она дождётся

Даже если всё сотрётся

В снег на этом полотне

 

 

***

 

Я родилась в этом Городе,

Море в моих венах

Звёздами раковин бродит

В млечностях белопенных,

Снов песчаное кружево,

Памяти белый катер,

Чайки в душе моей кружат

Вечером на закате.

Я родилась в этом Городе.

Воздух его – в дыхании.

Я родилась в этом Городе

Ранней апрельской ранью.

Двигались волн пилигримы,

И начинал возгораться

Город неопалимый

С ангелом белой акации.

 

 

***

 

В бараке памяти светло.

На всякий век – своя причина.

Вот Город снегом занесло,

Но тайная горит лучина.

Зачем она? К чему она?

Всё злее рыщет соглядатай,

А истощённая луна

Лучится возрожденья датой.

И робкий снег исподтишка

Ершистую пускает блёстку,

И пробегает тень смешка

По ветреному перекрёстку.

И вот уже спешит отец –

Снег на ресницах, ёлка в санках,

Игра теней, и наконец –

Дом выплыл с царственной осанкой.

В нём печь с лепниной, тёмный блеск

Угольев с колдовским налётом,

И холод тёмных королевств

Попятится от них к воротам.

А угли будут ликовать,

По кафелю разлившись жаром,

И заколдовывать кровать,

Дышать в неё под одеяло.

И даже много лет спустя

Они согреют зиму комнат,

Озноб окраин бытия

И тёмный мой опальный Город…

 

 

ПАЛАЧ

 

Идёт, сливаясь с зимней мглой,

По развороченной аллее,

И тёмный дух его иглой

Занозит лихорадку в теле.

И пляшут вместе в нём озноб,

Горячечность и бред пожарищ.

Объятый пламенем сугроб –

Посмертный ад его пристанищ.

Там холод смерти, пламя мук,

Терзания и неподвижность,

Оттуда сын его и внук

Взывают, так и не родившись.

На нём застопорился род,

Войдя в дурную бесконечность,

И он исчезнет и придёт,

Чтобы разрушить и исчезнуть,

И снова прижиматься лбом

К облитым холодом ступеням

В огонь по ним сходить с клеймом,

Пылать и смешиваться с тленьем.

 

 

***

 

Сумерек перевес,

Зимних дорог бесприютство.

Хочется вести с небес,

Хочется в небо уткнуться,

Слушать его перезвон,

Плыть по его полю –

Долго, за горизонт,

В вотчину звёзд колокольных.

И повторять: «Прости…»,

И зашагать к перекрёстку,

И на щеке унести

Снега хрупкую блёстку.

 

 

***

 

Он явился почти на заре

Каплей света

И сказал: «Зима на дворе».

Только это.

А привиделось – море во льдах,

Волны-глыбы,

Мрамор чаек и пики яхт,

И хрустальные рыбы.

А привиделось – всполох искр,

Рассыпных, отражённых,

Город рос – ледяной обелиск

На ожогах,

Бинтовала его пурга,

Зло, нелепо,

Состояли его берега

Сплошь из пепла.

Он сказал – зима на дворе.

Не прибавил ни слова.

И спросонья никто не прозрел

Смысл ледовый.

Падал снег в тишину двора,

Шелестела газета.

И осталось земле от вчера

Только это.

 

 

***

Галине Безикович

 

Лунный свет бродил по берегу,

Гребни тёплых волн очерчивал.

По утёсу крутоверхому

Рисовал прибой подсвеченный.

Спали дети в дальних странствиях,

Покрывалось небо звёздами,

И в его безбрежном царствии

Только боги были взрослыми.

То и снится, что аукнется

В памяти, где мы – вчерашние,

Где уводит к морю улица

Чуть запавшей чёрной клавишей.

Там сидим на побережье мы,

Временем не опечалены,

И следы детей по-прежнему

Скачут буквами печатными.