В кинотеатре повторного фильма

В кинотеатре повторного фильма

Стихи

* * *

К. Ковальджи

 

Какая бы ни одолела порча,

какой бы ни означился надлом,

родишься с криком,

умираешь молча,

осознавая:

вечность за углом.

Убогого пространства постояльцы —

живем наперекос и напоказ,

а время,

уходящее сквозь пальцы,

в конце концов

опережает нас.

И я не знаю, свидимся ли снова,

узнаем ли друг друга на свету?

Но ежели

вначале было Слово,

то мы

преодолеем немоту.

 

* * *

Шапку набекрень,

а душе невмочь:

время суток — день,

время жизни — ночь.

Поперек судьбы

черно-белый свет,

поперек любви

и просвета нет.

По ее садам

соловьи молчат,

по моим следам

времена горчат.

Оживу, когда —

на исходе дня —

пролетит звезда

поперек меня.

 

Старый альбом

Листаю альбом незапамятных лет

и, кажется, чувствую кожей,

когда фотографии смотрят на свет

и судьбы толпятся в прихожей.

Какая проекция счастья была

тогда на супружеских парах,

какая прекрасная юность цвела

на тех фотографиях старых!

 

Пора бы, пора бы усвоить всерьез,

что молодость не повторится,

но в этом альбоме ни горя, ни слез,

а только веселые лица!

Душа покидает родные места,

но даже в покинутом доме

блуждает улыбка счастливая та,

забытая в фотоальбоме.

 

* * *

Деревья,

травы,

перегной

и прочее земное —

все это прежде было мной

и снова станет мною.

Врастаю в землю, а потом

ветвями поднимаю

листву, поющую о том,

чего не понимаю.

 

В кинотеатре повторного фильма

Верили в Бога и в Белого Бима,

жили по совести, но все равно

в кинотеатре повторного фильма

не повторяется

наше кино.

Что-то хорошее нам показали,

но про чужую судьбу и беду

не вспоминает в пустом кинозале

зритель,

уснувший в последнем ряду.

 

В гостях

…как будто мы всю жизнь в гостях.

Из старых стихов

 

Хлопнула входная дверь,

и теперь, по крайней мере,

тот, который хлопнул дверью,

стал последней из потерь.

Брошу время на весы —

вот она, цена вопроса.

А Хозяин смотрит косо

на каминные часы.

Не осталось никого

на хозяйское похмелье,

только я без всякой цели

засиделся у него.

А Хозяйка ерундит,

обернувшись в полупрофиль:

Не желаете ли кофе?..

Если вас не затруднит…

 

Ей неможется одной,

у нее дела в передней

с тем, что вышел предпоследним,

и последним, и со мной.

Убирают со стола

недобитую посуду —

всё, красивая паскуда,

пофужерно допила.

Это значит — от винта.

Кочевряжиться не стану:

Богу всё по барабану,

а за дверью — пустота…

 

* * *

Говорить о любви и печали

я не стану, какого рожна? —

И по пьяни забуду вначале

ночь, которая всуе нежна.

Сатанея от запаха тела,

по высокой орбите ночной

надо мною комета летела

и стонала земля подо мной.

А наутро, осилив похмелье,

я подумаю: «Что за дела?

Ты лежала на этой постели,

но по черному небу плыла…»

 

* * *

У человека все в порядке:

ну жизнь прошла — и хрен бы с ней.

Что у него в сухом остатке? —

Немного лет, немного дней.

Не важно, Бог или природа

его незримый конвоир —

закономерностью Исхода

уравновешен этот мир.

Душа клюет земные крохи

немного зим, немного лет

и — по периметру эпохи —

летит на свет.

 

Погребки

Полустанок-полустаканок

называется Погребки.

После пьянок и перебранок

маринованные грибки.

День пройдет, поезда промчатся,

бог не выдаст — жена не съест,

никакого тебе начальства

на четыреста верст окрест.

Не железная ли дорога

устаканила горемык? —

Здесь от стрелочника до Бога

получается напрямик.

Пассажирский проходит рано.

Закобенившийся чуть свет,

я бы вышел на полстакана,

только тут остановки нет.

Просвистели… А за составом

те же, времени вопреки:

будка стрелочника, шлагбаум,

за шлагбаумом — Погребки.