Журнальный мир

Слова и камни

Всё думаешь: да куда мне,

Лучина не топит льды.

Бросаешь слова, как камни

Бросают в ладонь воды.

Круги разойдутся, смолкнут,

Но глянешь ли в глубину –

И только поймешь, как долго

Твой камень идет ко дну,

Где может упасть безвольно,

Стать частью материка,

А может черкнуть так больно,

Что помнится на века.

Волна своего улова

Не держит, фарватер пуст.

Ты камень. Ты просто слово,

Упавшее с Божьих уст.

Невзрачный, убогий, тленный,

Не видишь вокруг ни зги –

А всё же по всей вселенной

Идут от тебя круги.

* * *

Вот мальчику наскучила игра –

И он уходит прочь, оставив мелочь,

И застывает в космосе двора,

Не представляя, что же дальше делать.

Так после лета достаёшь пальто –

И чувствуешь, что плечи узковаты,

Размер не тот и качество не то,

И странно, что носил его когда-то.

Так чешется под кожей у змеи,

Сбегающей из чешуи вчерашней,

Так режутся дома из-под земли,

Которая всегда служила пашней.

Мал потолок, и спят на дне квартир

Запаянные в капсулы надежды,

Когда ты изменяешься, а мир

Вокруг тебя – такой же, как и прежде.

* * *

Лента мысли скользит в ночь.

Глаз экран выдает рябь.

Сон так скроен, что точь-в-точь

Повторяется вновь явь.

Параллельно путям там

Рельсы-братья растут врозь.

Небо роздано ветрам

Да постелено вкривь-вкось.

Дни приклеены стык в стык.

Убежать не найдешь щель.

Неподкупен язык-штык.

Чем больней, тем ценней цель.

И не просто вокруг цепь –

Ты себя в нее вбить смог.

Электрический лёд-свет.

Электрический звук-ток.

Не считая шагов-длин,

Кто-то к холоду льнёт лбом

И ладонями – как мим –

За невидимым стеклом.

Кто-то просто твердит: будь!

Ловит музыку такт в такт

Да стучится в твою грудь,

Не считаясь на друг–враг.

Просто ты ото сна слеп,

Слаб от цепких и злых лап,

А он в тебе разглядел свет

Ярче сотни любых ламп –

Не имеющий цифр-цен,

Не закрытый на шифр-код.

Выше крыши твоих стен,

Выше неба твоих нот.

Зимняя фантазия

Из окна видна макушка

Замерзающей сосны.

Кот свернулся, как ракушка,

Чтоб согреться до весны.

Серый дом решил потрогать

Небо цвета молока:

Как слоненок, тянет хобот –

Струйку дыма – в облака.

У крыльца, в норе укромной,

Маскируясь под сугроб,

Кто-то прячется огромный,

Может, даже бегемот.

Тополь веткою летучей,

Как метлою, даже в штиль,

Выметает с белых тучек

Вниз сияющую пыль.

Жалко, всех моих фантазий

Не вместит окна проём:

Удивительно прекрасен

Мир, в котором мы живём!

* * *

Пока вертится день,

торопятся спицы рук,

мир так прост и прочен,

похож на гончарный круг,

где работа-дом,

где ком превращают в чашу.

Но мотив бессонницы выучив назубок,

Видишь: старый невод

так тонок и так глубок,

Что вот-вот – и не выдержит тяжесть нашу.

И понятно, что мы здесь вроде бы ни при чем,

Так как каждый еще при рождении обречен –

В один узел завязаны тропы, пути и броды.

Но гореть – не то же самое, что сгорать.

Музыкант берет инструмент,

начинает играть –

Не затем, чтобы скорее дойти до коды.

И в четыре часа,

небесный поймав эфир,

Ясно видишь:

прозрачен, прозрачен мир,

Создающий опять дневную иллюзию тверди,

И что дождь по стеклу тянет щупальца, словно спрут,

И что лики зеркал, как часы, постоянно врут,

И что жизнь –

это лишь немного больнее смерти.

Доминантсептаккорд

Бьётся неровно

в горле сердце, и

Шаг между нами –

меньше терции.

Ровно секунда.

Просвет тоненький.

Я тяготею

к тонике.

Так тяготеет

тело к падению

На высоте,

на обломках ступеней.

Так тянет в бездну,

в чужую воду,

Камнем,

забыв

запастись

кислородом.

Так на торнадо

Смотрят в упор.

Чем разрешится:

Мажор? Минор?

На твоей коже

Шрифтом Брайля

Начертано что-то –

Секретный код.

Нежно

На ощупь

Нажму – ноты.

Доминант-

септ-

аккорд.

Лето в бутылке

тсссс

тише

глуше

слушай

море

цвета

мятного

будто скатерть

стелется помятая

волн не спрятать

ласково ладонью

гладит по затылку

шепчет без ответа

теплое спросонья

хочется в бутылку

спрятать это лето

за печать твердь

за – печат – леть

чтобы на повторе

ветер разутюжил

на заливе складки

пробку вынь и море

зашуршит закружит

белым полусладким

только не на полку а предать прибою

кто-то вынув пробку вспомнит нас с тобою

Город П.

Здесь можно быть безумцами и талантами,

А у нормальных шансы невелики.

Небо просело глыбою над атлантами.

Тучи легли лепниной на потолки.

Город листает лица, и по различиям

Каждому свой, особый ведет рассказ:

Утлая улица, Невского ли величие,

Чрево «Камчатки» или дворцов каскад…

Наше знакомство шахматной будет партией –

Взвешенно. Шаг за шагом. Не на бегу.

Клетки кварталов ровно лежат на карте, и

Город-гроссмейстер выстроил ряд фигур.

Краеугольно встали ладьи ростральные,

В площадь залива плещут сырым огнем.

Александрийский ферзь созерцает дальнее,

Бронзовый всадник делает ход конем.

Я же – прохожий, пешка, глаза распахнуты –

Как же играть мне с городом наравне!

Я ничего не понимаю в шахматах.

Может, поэтому холоден он ко мне?

Переезд

При переезде места на кухне мало.

Я допивала пятую кружку чая,

Маша посуду в ящики паковала,

Чашкам в лицо глядела,

Переживала

И говорила – будто со дна читая,

Будто сама – на дне, и никто не слушал:

«Здесь было кресло,

в комнате – два дивана.

Эту картину нам подарил Илюша.

Эту квартиру жаль, как живую душу».

Снег оседал, как соль на оконных ранах.

«Столько здесь было – не заберешь с собою,

В зеркале стен тени еще не тают.

Тот же, кто завтра дверь как свою откроет,

Только найдет царапины на обоях,

Впрочем, и их вскорости залатает.

Где же им жить – брошенным, бестелесным?

Что же я здесь, в сущности, оставляю?

Впрочем, тебе, наверно, неинтересно…»

Маша, мы все ходим над этой бездной.

Я тебя понимаю.

И обнимаю.

Так начинается море

Я расскажу тебе самую суть мироздания.

Гулкое слово «прощай», спотыкаясь о здания,

Рухнет у края, прорежет рассвета прореху.

Так начинается эхо.

Город-ракушка, сплетённые зелень и камень,

Узкие улицы скручены завитками

И синий шум еле слышен из щели в заборе –

Так начинается море.

Дождь сероглазый раскосые волны целует:

Воды небесные встретили воду земную –

Смех и смешенье, единство огромного с частью –

Так начинается счастье.