Войну я встретила подростком
Войну я встретила подростком
Хиония Николаевна Краскина — блокадный ребенок. Невзирая на страшные воспоминания, связанные у нее с детством и родным Ленинградом, она — очень светлый, жизнерадостный человек. И — счастливый человек.
Фотографии из семейного альбома. На них Хиония Николаевна и ее супруг смотрят друг на друга с такой любовью, и глаза их светятся…
Свои впечатления от пережитого в годы блокады Хиония Николаевна наиболее точно передает с помощью стихотворных текстов. Это и белые стихи, и верлибры, и ритмические стихотворения. Они разные, но их объединяют искренность и образность — и мы словно видим то, что пережила Хиония Николаевна, и то, о чем она так не любит вспоминать сейчас…
Так получилось, что на моей судьбе, как и на судьбах всех представителей моего поколения, отразились события, произошедшие в нашей стране в середине прошлого века.
Мои детские и подростковые годы прошли в напряженной атмосфере репрессий тридцатых годов, затем — войны и ленинградской блокады…
Мне посчастливилось родиться и вырасти в центре Ленинграда, на Невском проспекте, напротив Казанского собора. Своей колоннадой собор как бы обнимал улицу Софьи Перовской (Малую Конюшенную) — мою родную улицу, а «всевидящее око» на фронтоне собора было обращено к Невскому и нашей квартире.
Во внутреннем дворе дома находилась церковь Св. Петра и Павла с коленопреклоненным ангелом между звонниц, школа №222 — одна из первых в Петербурге гимназий, недавно справившая свое трехсотлетие и носящая название «Петершуле». Вокруг — лепные украшения, колонны, фризы, решетки… Эту красоту я привыкла видеть с детства.
Войну я встретила подростком. Память о страшных днях и ночах войны и блокады для меня мучительна.
Однажды я опять увидела синюю надпись на стене дома на Невском проспекте, недалеко от моего дома, где я жила в годы блокады: «Во время артобстрела эта сторона улицы наиболее опасна». Рядом у стены лежали свежие цветы. Я с трудом сдержала слезы. Мне показалось, что эти цветы положены на мою могилу, так тяжелы были воспоминания о блокаде.
И до сих пор не верится, что мои родные женщины, с которыми я жила в одной квартире, в то страшное время сумели сберечь и спасти меня.
Отец
В старых сказках говорится
Про летающий ковер.
Этот образ часто снится
Нашим детям до сих пор.
Но мне в ту лихую войну
Не снился ковер-самолет:
Пришлось увидать наяву
Фашистский ковровый налет.
Сентябрь. Сорок первый год.
Родной мой дом на Невском.
Семь вечера. И пунктуально, как вчера,
Воздушную тревогу объявили.
Мы с папой не успели добежать
До нашего убежища в соседнем доме.
Стоим вдвоем в парадной, у дверей,
И держим за руки друг друга крепко.
Ладошка — в ладони.
Плечо — к бедру.
Вы знаете, как «Юнкерсы» надрывно воют,
Когда идут в пике, чтоб поточнее сбросить
Свой смертоносный груз?
А заодно и бочки с дырявыми боками.
Они особенно противно «пели»,
Закручивая в узел все, что есть
Внутри у человека.
Вокруг — свист бомб, удар о землю
И сотрясенье стен и пола.
Но это — рядом; дом наш цел.
И живы мы, ждем окончания тревоги.
Отбоя нет, не слышно горна,
Напрасны наши ожиданья:
Пришла волна вторая самолетов —
И началось все заново…
Я не считала, сколько было волн в ту ночь.
Тревогу отменили лишь под утро.
В момент затишья успели мы
Добраться до подвала,
И там закончили бессонницу ночную.
Отец скончался в декабре
От старой неизлеченной болезни.
Лишилась я мужской поддержки,
Отцовского совета.
Всю жизнь со мною рядом шло
Печальное словечко: «безотцовщина».
Но вспоминаю:
Ладошка — в ладони,
Плечо — к бедру.
(От себя добавляю: «Я тебя сберегу»…)
Май сорок второго
Лебеда, ты, лебеда
Наше ты спасение,
Но найти тебя весной –
Трудное везение.
Мы прошли весь лесопарк —
Ни одной травинки,
Голышом лежит земля,
И пусты ложбинки.
Майский полдень светлоглаз,
Голубеет небо.
Ужин вечером у нас —
Кипяток. Без хлеба.
Ветеранам Великой Отечественной1
Из ушедших на войну 1921, 1922 и 1923 годов
рождения вернулись живыми только 3 %
Из печати
Трое — из сотни, из тысячи — тридцать…
Как же пришлось вам отчаянно биться!
Тяжкие годы нести на плечах,
Переживая и смерти, и страх,
Голод и холод, боль отступлений,
Радость и счастье победных сражений.
Кровью и потом полив шар земной,
Вы со щитом возвратились домой.
Трое — за сотню, за тысячу — тридцать,
После Победы вы стали трудиться,
Свершениями новыми мир наполняя,
Мечты и желания в жизнь претворяя.
Страну защитив, отстояв Ленинград,
В Космос ворвались, не зная преград.
И мы всегда будем вами гордиться,
Спасибо, что есть вы — и трое, и тридцать.
1 Ниже приведен журнальный вариант стихотворения (редактура — отдел поэзии журнала «Аврора»).