Запах чабреца
Запах чабреца
* * *
Приду на улицу милую, а может быть, не приду,
туда, где акации желтые качаются, как в бреду,
туда, где они кончаются, где в трещинах вся стена,
где время со мной прощается и мама уже не видна.
Приду я туда не странником, которому не нужны
трофеи, они — отцовские, с далекой такой войны.
Но помню, мы были «фрицами», и снова была война,
а рядом была милиция, и нас берегла она.
* * *
Не там ли, родная, мы жили,
не там ли рожали детей?
Мы город сибирский любили
и быт наш без всяких затей.
Когда началась перестройка
и кругом пошла голова,
не там ли, родная, мы стойко
стояли не час и не два?
Стояли за мылом и хлебом
средь серых и окон, и стен.
Но были и солнце, и небо,
и ветер иных перемен.
Терпенье, родная, терпенье,
мы скоро уже отдохнем.
Так что же имеет значенье?
Быть может, тот город и дом?
Не знаю, родная, не знаю…
И выросли дочки уже…
В том городе — жизнь чужая
на нашем с тобой этаже.
* * *
Я помню запах чабреца
и вспышки молний дальних,
и цвета стали и свинца
у речки помню скальник.
И мать с отцом, и плеск воды,
и были все мы — дети.
И знали — в мире нет беды
и смерти нет на свете…
* * *
Мой город уснул, как в Неве синева,
и с нею уснули два каменных льва,
и с ними уснули цветы и кусты,
и руки воздели, как в храме, мосты!
Бессонный художник начал и основ
не ищет следов от затерянных снов.
Он вымоет кисти ночной синевой,
И город проснется, ведь город живой.
* * *
Это август, мой друг, он приходит за нами,
словно Невский проспект, словно поезд в метро,
облаками обнимет, как будто руками,
огурцами наполнит бабуле ведро.
Это август, мой друг, и осушат фонтаны
в Петергофе и в парке Победы фонтан.
Поплывут по Фонтанке неслышно туманы —
это август уходит в дожди и в туман.
Вечерами растут исполинские тени
и в кленовых аллеях густеет вино…
Это август прощально целует растенья,
у подъезда на лавке стучит в домино.
* * *
Нарисуйте меня и брата,
отца и бабушку с мамой.
Облака глядят виновато,
и растрескалась старая рама.
Сепией, умброй и охрой
напишите, художник-ветер,
как мамино платье сохло
на веревках из старой сети.
Нарисуйте мне сруб колодца,
в нем вода — тишина ночная,
как землею зеленой вьется
и сгорает трава степная.
Напишите, художник-время,
облетевшей листвой кизила,
как прощаюсь с друзьями всеми
и со всем, что со мною было.