Журнальный мир

Новая книга Владимира Седых «Таежные будни» вышла из печати в конце 2017 г. В чем-то она является продолжением книги «Таксаторы и бичи. Первооткрыватели сибирской тайги», изданной пятью годами ранее, но, пожалуй, отличается большей открытостью и даже исповедальностью. В своих очерках (или, если угодно, невыдуманных рассказах) автор не просто вспоминает о прожитой жизни, о многочисленных таежных приключениях — он изображает своих героев с большой душевной теплотой, и читатель невольно начинает сопереживать и восхищаться этими сильными и смелыми людьми.

Владимир Николаевич — доктор биологических наук, автор более дюжины монографий в области лесоводства, участник и руководитель научных и производственных экспедиций в Сибири и на Дальнем Востоке России, в США — на Аляске, в районе Великих озер, в горах Аппалачи. А кроме того, он фотограф с более чем полувековым стажем и замечательный рассказчик.

Предисловие к новой книге автор озаглавил «Отчаянно-романтическая эпоха таежных экспедиций» и дал в нем развернутую панораму изучения природных ресурсов восточных регионов Советского Союза начиная с 1930-х гг. Это было время, «когда в тайгу Сибири и Дальнего Востока ежегодно отправлялись сотни экспедиций». Разведка полезных ископаемых, а также лесоустройство были главной их целью. Тысячи таксаторов, геодезистов, топографов, геологов «приводили в известность», то есть давали исчерпывающее описание и наносили на карту все природные богатства обширных территорий нашей страны от Урала до Тихого океана.

Термин «приведение в известность» стал строго научным после публикации великим русским писателем А. П. Чеховым художественно-публицистической книги «Остров Сахалин». Это выражение позже попало даже в лесоустроительную инструкцию и стало для таксаторов главным содержанием их работы.

В. Н. Седых назвал книгу «Таежные будни». Название емкое. Будни — повседневность, однообразная жизнь, работа без праздников и выходных: полевой сезон. И автор, бывалый, тертый в экспедициях человек, где он отвечал не только за производственные показатели, но и за жизнь подчиненных, не раз подчеркивает: чем монотоннее, ровнее течение экспедиционной жизни — тем, следовательно, правильнее, четче организован трудовой процесс. Однако в таежной жизни так почти не бывает. Это мир особенный. Там все перемешано, как в русских сказках. И если приглядеться повнимательнее, то и будни там как бы состоят из череды маленьких праздников: прошел особо трудный, неприятный участок маршрута, разжег «нодью» (особой конструкции костер из бревен, сохраняющий тепло всю ночь), как в рассказе «Наедине с тайгой», выпил первую кружку «индийского чая второго сорта иркутского развеса» (одноименный рассказ), прямо в палатке устроил баню («Продолжатели дела Миклухо-Маклая»)…

Что же касается тайги — то это явление планетарного масштаба. В России тайга является самой большой природной зоной. А леса Сибири с участием сибирского кедра — вообще уникальная экосистема. И вот об этих лесах автор в своей книге — как бы между прочим — рассказывает нам просто, доходчиво и по-научному точно.

Признаюсь, я не сразу приступил к чтению книги, а долгое время просто листал ее и рассматривал фотографии. Она богато иллюстрирована и вообще прекрасно оформлена. Автор никогда не уходил в тайгу без фотоаппарата, хотя лишний груз для таксатора, совершающего пеший маршрут, конечно же, вещь нежелательная. Так же поступали и многие его друзья (их снимки тоже присутствуют в книге). Эти фотографии, особенно учитывая время и место, где они сделаны, сами по себе — ценный источник информации, а для участника событий — своего рода дневник. Затем, погрузившись в текст, я понял, как мне кажется, творческий метод автора. На память пришел рассказ Александра Грина, в котором герой долгое время вглядывался в картину на стене, а потом шагнул в нее и оказался в другом мире. Возможно, и Владимиру Седых его фотографии помогали восстановить в памяти многие события.

Для меня было открытием, как — скупыми штрихами, вроде бы без лирики, но вместе с тем очень волнующе — автор говорит о любви («Медовая ночь на сорах», «Ловец фарта»). А описания природы, охоты, рыбалки, повадок пса самой сибирской (лайка) породы с самым сибирским же именем Угрюм — заставляют вспомнить страницы М. Пришвина, К. Паустовского, Ю. Нагибина.

Сразу впечатываются в память такие герои книги, как легендарная «матушка Женя» из одноименного рассказа или академик А. А. Трофимук (рассказ «Гость — раб хозяина»), — они запоминаются прежде всего масштабом личности, присущим именно первопроходцам, преобразователям края, а также благодаря тому, с какой любовью и уважением эти люди описаны автором.

Особой темой «Таежных будней» является Сибирь, сибиряки, сибирский характер и образ мыслей. Пожалуй, наиболее подробно об этом говорится в рассказе «Коммунизм в дебрях сибирской тайги». Автор, как мне кажется, вполне разделяет позицию его героев, поволжских немцев, сосланных в таежную глухомань, что сибиряк — это во всем особенный, вольный, справедливый человек.

Тайга — это не только уникальная экосистема, как уже говорилось выше. Это и особая «экосистема» человеческих взаимоотношений, это свои неписанные, но непреложные правила взаимодействия человека с лесом, зверем, погодой, огнем, — словом, с вечными стихиями. Полностью понимает этот мир только тот, кто в нем живет и работает. И спасибо автору за то, что он донес до нас частичку этого понимания.

Валентин Страхов