Журнальный мир

1. Расскажите, что стало причиной Вашего прихода в литературу? Какими были первые опыты?

Безумная с детства любовь к лошадям, которую всерьёз никто из родных не воспринимал. Я же, помимо постоянного «пропадания» у лошадей, втайне писала о них и для них стихи, повсюду рисовала — в тетрадках, на промокашках, на школьной парте, в альбомах… Но со стихами почти «заглохла» после отповеди литсотрудника Переса из «Пионерской правды», куда пятиклашкой послала одно своё стихотворение. Обиделась, наверное, или критически отнеслась к себе. Зато настойчиво училась «письму», запойно читая (и до сих пор!) книги не только о лошадях, вела их список и открыла общую, в 96 листов, тетрадь для переписывания стихов о лошадях всех прочитанных поэтов. Она уже давным-давно полна записей и вырезок из газет, журналов.

В студенческие годы начала сочинять рассказы; их публиковали в районной газете «Передовик» (ныне «Звениговская неделя») в родной мне Марийской Республике. В центральной печати буквально вылавливала слова «лошади», «коневодство» и была счастлива, если они употреблялись как бы с перспективой развития. Потому что с 60-х годов прошлого века шло жесткое сокращение поголовья лошадей. В прославление этих замечательных животных, а также ипподромов — как оазисов городов, в частности Москвы, в которой я стала жить по окончании филфака Казанского университета и работать на Центральном Московском ипподроме, — отправляла, отвозила в различные СМИ свои заметки, очерки о состязаниях, крэках, выдающихся спортсменах-конниках. Вначале почти во всех редакциях отказывали в публикации, но постепенно удалось переубедить. А после выхода в 1994 году моей первой книги, с советами для коневладельцев уже не просто филолога, а зоотехника по образованию с опытом работы в коневодстве и конном спорте, несколько столичных книжных издательств обратились ко мне с предложениями о написании солидных научно-популярных книг о конном деле — и выпустили их.

Когда почти весь мой «багаж» к 2004 году был «распакован» на полдюжины таких книг, то повторяться не захотелось. Жизнь, многогранная, захватывающая, снова привела к сочинению стихов и, пожалуй, художественно-документальной прозы.

2. Кого можете назвать своими литературными учителями?

В первую очередь свою бабушку Марию Александровну Паршину, учительницу русского языка и литературы, и школьных «литераторш». Прямого наставника — поэта или прозаика, чтоб сидел рядом, направлял и корпел над моими трудами, — не было. В основном училась (и учусь) опосредованно у многих нравящихся авторов. В 70-х кумиром стал доктор сельскохозяйственных наук, профессор кафедры коневодства ТСХА, член-корреспондент ВАСХНИЛ Владимир Оскарович Витт (1889–1964), Хотя знакома с ним не была, но — училась образному языку в научной коневодческой литературе по его замечательным книгам «Из истории русского коннозаводства» и «Практика и теория чистокровного коннозаводства». Огромное впечатление произвела на меня художественно-документальная книга «По словам лошади» (1969) филолога Дмитрия Михайловича Урнова, шекспироведа, учёного, большого любителя коней. Через несколько лет мы познакомились в трен-отделении его друга и наставника в искусстве управления лошадьми — мастера-наездника Петра Саввича Гриценко на Центральном Московском ипподроме. Сразу нашли общий язык, а продолжение знакомства с ним, автором книг, помимо литературоведческих, — «Железный посыл», «Кони в океане», «Приз Бородинского боя» и др., оказалось для меня благотворным. По восьмилетней работе в старейшем отечественном журнале «Коневодство и конный спорт» (издается с 1842 года под первоначальным названием «Журнал коннозаводства и охоты») благодарна за оттачивание моего слова главному редактору Евгению Валентиновичу Кожевникову, а по сотрудничеству с газетой «Сельская жизнь» — Марату Витальевичу Глинке. В художественной прозе — влияние магнетизма летучего пера Майна Рида, вескости слова Александра Куприна. В поэзии воздействие от особенно любимых — М.Ю. Лермонтова, А.С. Пушкина, В.В. Маяковского, С.А. Есенина, Павла Васильева… Благодарна, состоя уже восьмой год в ростовском литературном клубе «Многоцветие», его основателю, Людмиле Георгиевне Чащиной, и собратьям по перу — за работу над художественным языком по взаимным замечаниям и советам.

3. В каких жанрах Вы пробовали себя?

Очерк. Зарисовка. Интервью. Короткий рассказ. Эссе. Лирика. Басня. Баллада. В художественно-документальной прозе — непридуманные (англ. non-fiction) истории-миниатюры.

4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?

Кратко — отдушина познания. Подробнее — нравилось всё, что изучали в школе, а уж читала вне её и филологического курса в университете по своему выбору всласть: наверное, почти всех отечественных авторов — для детей и юношества, зарубежных Гарриет Бичер-Стоу, Марка Твена, Экзюпери, фантастику, приключения, особенно Майна Рида, Даниэля Дефо, Жюля Верна, Стивенсона, Александра Дюма; о животных и диком зверье — анималистов Веру Чаплину, Сеттона Томпсона, Редьярда Киплинга, Джеймса Хэрриота… Хотелось бы перечитать «мой» вузовский курс русской и зарубежной литературы, но и не отставать от современности. Если же вопрос № 4 рассматривать как интерес к определенной форме произведения, то — скорее к малой, нежели большой.

5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого — включить в нее?

Не нахожу такого автора, кого следовало бы исключить из программы обучения детей. Напротив, ещё учась в школе, сетовала на ограниченность круга авторов, а у них — на недостаточное количество изучаемых произведений. А включила бы не одного, а многих: наших фантастов-классиков — Стругацких, Ивана Ефремова, Владислава Крапивина, поэта Юрия Кузнецова, мудрейшего Омара Хайяма, потрясающее произведение «Скотный двор» («Ферма») Джорджа Оруэлла… Удивлена, что не по всем школьным программам изучают «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева; его произведение нужно изучать обязательно!

Будь я автором школьных программ, то подключила бы книги из серии ЖЗЛ к соответствующим дисциплинам, а к предметам «Зоология», «Биология» — произведения Джеральда Даррелла, Бернгарда Гржимека, Конрада Лоренца…

6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?

Перечитывать книги не хватает времени. А самые-самые как любила, так с благоговением и отношусь к ним.

7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?

Классическая музыка — Бах, Бетховен, Генри Пёрселл, Альбионе, Вивальди… Оперы, балеты — здесь любимые композиторы Джузеппе Верди, Жорж Бизе, Пётр Ильич Чайковский, Арам Ильич Хачатурян. Очень люблю Раймонда Паулса, не только его песни, но и мюзиклы, циклы о море… Живопись — русские классики, французские импрессионисты, особенно Ван Гог и пуантилисты. Со школьных лет — страсть к фотографированию. И кто же откажется от лучших отечественных и зарубежных фильмов!

8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?

Для меня литература — параллель с конным делом, которое выбрала на всю жизнь, и навершие моих десятилетий в журналистике. Интересно, что многие темы, сюжеты, стихотворные строчки и строфы «набегают» на верховых проездках (в автомобиле — нет!); тут же записываю в телефон, а дома переношу на бумагу.

9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?

Знание выбранной темы и увлеченность (горение) ею, широту кругозора, умение донести всё это в не скучной для читателя простой форме, даже сообщая о сложном…

10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?

Враньё, любование собой, погоня за красивостью, витиеватость речи, сложность либо скучность, длинные описания (затянутость) либо сумбурность, нелогичность и другие изъяны изложения.

11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.

Случались «заимствования» моих тем, идей. Обнаружив это, не продолжала их. Даже рукопись на 1 000 страниц машинописного текста во второй половине 90-х умыкнул, было, один из частных издателей, юрист… Причем с моей наивной передачи ему первого и второго экземпляров без подписания договора на издание — так велика была мечта скорей увидеть её, толстенную рукопись, преображенной в хорошую нужную коневодческую книгу! Переговоры о возвращении или издании рукописи, длившиеся почти год, ни к чему не привели. Но всё же посредством личной «бури и натиска» удалось в офисе издателя, на улице Мархлевского, отбить у него первый экземпляр — именно то, что и есть неоспоримое доказательство авторства (наряду с рукописными черновиками). Эта рукопись, по расширении её основных разделов, стала базисом нескольких моих книг.

12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?

Неподкупным, принципиальным, объективным, отлично знающим тему, которую взялся «критиковать». И, безусловно, умеющим доходчиво выражать свою мысль краткими чёткими предложениями, а не запутывать автора и читателей заумным текстом да ещё из предложений на полстраницы каждое…

13. Каким Вам видится будущее русской литературы?

Русская литература мне видится неумирающей! И, скорее, на бумажном носителе, то есть в форме обычных осязаемых, реально перелистываемых книг. Параллельно привычной книге электронный вариант неизбежен, но он, на мой взгляд, бездушен. Мне думается, что и авторам приятнее свою книгу брать в руки, а не считывать с экрана. Хотя в будущем нам прочат исчезновение бумажных носителей в пользу электронного вида и глобального искусственного интеллекта, поглощающего народы и их культуру, в том числе литературу. Но на то есть сказ о птице Феникс…

14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?

Суметь накопить как можно больше знаний и научиться объективно «держать удар» оппонентов и авторитетов. Вбирать в себя сильные их стороны. Иметь свою точку зрения и уметь отстаивать (аргументировать) её. Докапываться до истины, а не пускать «на авось». Не лениться изучать языки как общемировые, так и тех народов и национальностей, среди которых вам, филологам, жить и работать. Это — Золотой ключик, друзья! А также изучать историю, краеведение той местности, региона, республики, страны, где живёте.

15. Каковы Ваши пожелания читателям «Паруса»?

Когда автор пишет не «в стол», это означает, что он ищет прямых контактов с читателями. И, конечно, надеется на прямую обратную связь: отзывы, мнения. Открыть бы такой мостик в реалии! Но читатель и сам может стать писателем, постучавшись «в дверь» и разделив свой творческий путь, например, с «Парусом».

А новогоднее пожелание: в 2018 году — новых обретений!