Стихи
Стихи
* * *
«Мужчина, у вас педаль застряла!». Из турникета Финляндского вокзала он пытается вырваться, хоть и потерей велосипеда, на электричку, которая увезет его к свету небесному, распыленному через хвою, к морю блаженному, чаячьему вою; хоть один выходной, хоть одно в пропадающей жизни оконце!
Бледный, словно моллюск, мужчина бьется в створках ракушечных сломанного турникета…
Тщетно. В Питере никогда не бывает лета.
* * *
Там, где море по колено, там, где сосны-великаны, ни гранатов, ни Шопена, только бульканье стакана, да обветренные чайки вечно начеку… Если там не полегчает — вырывай чеку.
* * *
Это мое мелкотемье — берег, залив,
вот я опять мягкотело бреду в заплыв,
довольно нелепый — руками касаясь дна,
песочные скрепы дарит неглубина.
Будет вода мутновата, тепла, пресна,
будто бы ванна, хоть и кругом леса.
Друзья усмехнутся, солнцу подставив бок:
«Пойти искупнуться? Слишком неглубоко».
А я, обругавши чаек, взметнувши рыб,
словно упав случайно, плещусь навзрыд.
Вниз устремляются тени, и кажется мне,
только в одном спасение — в неглубине.
* * *
Хочу с тобою на залив, жить на заливе,
не там, где росчерки олив, а где дождливей,
где навались валуны на пляж белесый,
где слезы долгие сосны, надрыв березы,
где ветер брызгает песком, окурок – пеплом,
где ты замерзнешь босиком, а я — под пледом.
Жить, всех на свете позабыв, как в глупой песне.
Пока в нас плещется залив — мы не исчезнем.
* * *
нет никаких глобальных тем,
я голем среди голых тел,
забывших облако-морале,
переплетенных, как плетень.
неотвратимо, на беду,
глагол и герл в одном ряду,
куда меня бы ни позвали,
я не приду к тебе, приду.
застыла глина в голове,
поэтому — еще плавней,
я не изведаю печали,
лишь стану старше и полней.
я известь, завязь или взвесь,
я не узнаю, кто ты есть,
красив, смешлив или отчаян,
меня не существует здесь.
я там, где яблок перестук,
где время стрелками на юг,
где память поведет плечами,
и где гончарный сломан круг…
* * *
она стареть не хотела, да и не старела, так и померла молодой
ее восьмидесятилетнее тело просилось на подиум, а не на упокой
подружки ее старушки в сердцах поджимали губы
замечали, что платья ее требовали утюжки
пироги подгорали, в сорняках погрязали клумбы
огурцы не солились — кисли; далеко, в общем, до идеала
она виновато, казалось, разговорам этим внимала
но не исправилась — гроб заколачивали с таким звуком
будто она спешила на свидание с очередным другом
цокая по мостовой подкованными каблуками
(а ведь для нее уже обтесали могильный камень)
напевая «кисти пальцы дождя струи — поцелуи»
вклиниваясь бестактно в «господи помилуй» и «аллилуи»
* * *
Надо все пережить, даже смерть,
лишь потом, лишь потом умереть.
Но на Невском проспекте нет смерти,
призрак Цоя и морок Кобейна
оглушают дома и кофейни,
Катерина с заносчивым личиком,
уходящим в мерцающий кобальт,
Зингер, Мертенс, Чичерин, Аничков
и в далеком изгнанье Некрополь.