Журнальный мир

Ночь

Ночь говорила уже не раз:

«Жди, не к тебе – за тобой приду».

Не признавалась, в каком году.

Лет через пять? Через год? Сейчас?..

Но, разумеется, не лгала,

Глядя луной сквозь моё окно –

Прямо в глаза, в глубину, на дно –

В душу, раздетую догола.

И понимала душа всегда:

Дни мимолётны, и только ночь

Не убегает куда-то прочь,

А по пятам за мной – сквозь года.

И неотступно глядит в меня,

И обнажать продолжает суть,

Будто верша надо мною суд.

Судного в предвосхищенье дня.

Вина

Памяти поэта Татьяны Кирпиченко

Живым остаётся порою лишь крест вины.

За тех, у кого уже отняты свет и воздух;

Кто больше не может смотреть на ночные звёзды,

Топтать эту землю – и жизни не знать цены…

Хочу о прощенье молиться, вину храня –

Как то, что извечно присуще всему живому.

А Бога – совсем по-ребячески, по-земному –

Всё спрашиваю:

«Почему Ты взял не меня?»

Но Бог сохраняет молчанье… А где-то там,

Где Светом нездешним наполнен – дух, а не воздух;

И где за живущих просить никогда не поздно;

И где для молитв – не от этого мира храм, –

Умершие молятся. Здесь, на земле, нужна

На это надежда, хотя бы и небольшая.

А знать не дано. Я живу, ничего не зная –

Лишь чувствуя: это мой крест и моя вина…

_{* * *}

Никогда не поймут, не простят…

Это всё же не боги, а люди.

Кто руками их был на кресте распят, –

Понимает, прощает, любит.

Он прощает – а я среди тех,

Кто меня не простит.

Распинаю

Вместе с ними, вбивая гвоздём свой грех.

Вся любовь Его – рана сквозная…

Вся пробита гвоздями грехов!

Ты прости хоть за то меня, Боже,

Что – с креста не сходя – возлюбить готов,

А душа моя ищет всё новых слов,

Но для тех, кто простить не может.

По-русски

Не сумею оставить России хотя бы спасибо

В виде искренне пламенной патриотической песни.

Я умру как живу: неприкаянно и некрасиво.

И ни словом отблагодарить не сумею, хоть тресни.

Но Россия не треснет.

И слов от меня ей не надо.

Ни любовных, ни прочих…

Она вообще не услышит…

А какая бы всё-таки в сердце вселилась отрада,

Если б слово такое нашлось – и сильнее, и выше

Всех моих неуместно, не вовремя сказанных прежде!

Настоящее слово – моей настоящей России!

Здесь не только моей не дано было выжить надежде.

Здесь не только меня о любви никогда не просили.

Здесь спасаются – верою в Бога.

И верою в Слово.

В то, что Слово и было у Бога, и с Богом, и Богом…

Не сумею спасибо сказать – сокрушаюсь я снова.

Так успеть бы – по-русски – о главном своём, о немногом.

_{* * *}

В такой никому не понятной стране

Живу никому не понятною жизнью.

Не тем ли близка моя родина мне,

Что я понимания так же не мыслю

Ни в ком никогда и нигде повстречать?

Одно неподдельное недоуменье…

Как будто на мне – отчужденья печать.

Россия, ты вечно в кругу отчужденья,

Не познанная из народов никем.

Хоть целому миру, как книга, открыта,

Но мир-то тебя не умеет совсем

Читать. А тобой – прощено и забыто…

Отчизна моя! Ты меня научи –

Бывая великой, бывая убогой,

Забыв, где от собственной тайны ключи, –

Искать понимания только у Бога.

Молчание

Ты молчишь, и для меня Твоё молчание –

Как суровый, беспощадный приговор.

Я боюсь его – уже теперь, заранее.

Будто слышу… Будто знаю с давних пор…

Будто главное давно мне было сказано:

В умолчаниях, в подтексте, между строк.

И душа моя уже теперь наказана

Ожиданием: вот-вот наступит срок

Исполнения того, что мной прочитано

И осмыслено в молчании Твоём.

Сохраняемом поныне…

И кричит оно –

Прямо в душу, и всё время об одном.

А точнее говоря – всю вечность вечную.

А ещё точнее – прямо из души…

Ты её не милуй, Господи, увечную.

Но молчанием Своим не оглуши.

Невыразимость

Какою-то нескáзанною правдой

Терзается душа.

Но ею же – как высшею наградой

Безмерно дорожа.

И кажется, чем тягостнее мука,

Тем больше ты готов –

Фальшивого не проронив ни звука –

Терпеть без лишних слов.

Терпеть, не в силах выразить ту тайну,

Чьей сам разгадки ждёшь.

Замкнув и рот и душу, чтоб случайно

Не разразилась ложь.

Для правды, что вовеки несказáнна,

Свобода ото лжи –

Словами наносимого изъяна –

Оплачена терзаньями души.

Учусь молчать

Учусь молчать.

А слово просит выхода.

Как выплеска желанного – душа.

В молчании пока не вижу выгоды –

И приучаюсь трудно, не спеша.

В молчании пока не вижу толку я,

Но мне сказали: должен выйти толк.

Ученье предстоит, наверно, долгое,

Коль дух не обнищал и не умолк.

А помню, что блаженны духом нищие,

Что Царствие Небесное – для них.

Доступно, значит, им искусство высшее,

Чем с моего ума сходящий стих.

Найдёт он на меня – и как без слова-то?

Попробуй тут ни слова не скажи…

И глупый дух мой ропщет – зло и молодо, –

Пока учусь, как переплавить в золото

Молчания – всю кровь моей души.

Банальная рифма

Ты учишь меня не такой любви,

Что раны душевные мне залечит.

А той, что смертельна – но смерти крепче.

И дух возрождает мой – на крови.

Банальная рифма: «любовь» и «кровь».

Но это скрещение не случайно.

Крещения в нём боевого тайна,

Какое выдерживать – вновь и вновь.

И выдержу, Господи: я держусь.

Тобой, за Тебя…

На любви и вере…

Учусь – на высоком Твоём примере.

И пусть непомерно высок он, пусть.

Превыше всего – как Ты Сам привык –

Пребуди во мне, как Еси, как можешь.

Каким возлюбил Тебя, Святый Боже,

Любовью проверенный ученик.

Ещё приучаться мне к высоте,

Удерживаясь на столпе – и в ритме.

На этой до боли банальной рифме.

На вечном, бессмертном её кресте.