«Это даже страшно — быть пророком...»
«Это даже страшно — быть пророком...»
* * *
Это даже страшно — быть пророком,
А поэт, он все-таки пророк.
То боюсь столкнуться с грозным роком,
То ищу я радости у строк.
И когда в душе гнездится буря,
И лавина сбить готова с ног,
Охраняет личная цензура
Или, может, помогает Бог.
* * *
Встает заря из розового ситца
И васильки склонились у колен.
Позвольте, господа, не согласиться,
Что наша жизнь — уныние и тлен.
Всегда светает. После каждой ночи.
Мрак пятится назад, как древний тать.
Коль этот мир построил Вечный Зодчий,
Не может он бессмыслицею стать.
* * *
Глядишь в глаза, а в них немой укор,
И лужи словно мертвая слюда…
Не разгадал, не понял до сих пор
О чем гудят надрывно поезда.
Не разгадал, стараясь упростить,
Свести к одной, увы, банальной цели,
И на ветру связующая нить
Дрожит, как от кружения метели.
Хотя бы просто сосчитал до двух
Перед желаньем высказать обиды…
От озаренья захватило дух,
Как у подножья древней пирамиды.
* * *
Никто не нужен женщине? Никто?
По-моему, ей кто-то все же нужен.
По вечерам она готовит ужин,
Он по утрам ей подает пальто.
Пусть это быт. Со сказкой разделю.
Но как ни разделяй все в жизни вместе.
И снова говорит он ей: «Люблю!»,
Как много лет назад сказал невесте.
И будут внуки. Позже, впереди…
Он улыбнется, тайно радость множа,
И женщина услышит: «Погляди,
Как внучка наша на тебя похожа!»
* * *
Кому суть жизни — вечная борьба,
Кто и на солнце видит только пятна.
Мне быть любимой выпала судьба,
Не миг, а жизнь. Почти невероятно.
Себя не возносила выше всех,
И зависти тупилось злое жало,
Подачек нет, есть истинный успех,
Я планок никогда не занижала.
* * *
И месяц в небе славный, белобрысый…
Так за любовь? Мы голосуем «за»!
И расцветают синие ирисы,
И кажутся весенними глаза.
В который раз нам весело и вьюжно,
Звенит струной невидимая нить…
Хоть жизнь, конечно, усложнять не нужно,
Но все-таки опасней упростить.
* * *
В пересеченьи строгих линий
И вязь зимы, и канитель,
И словно скрипка Паганини
Вновь плачет белая метель.
Все тоньше звук ее и выше,
И белый свет — как белый сон.
И провода под самой крышей
Поют и плачут в унисон.
* * *
Как радостно мне видеть их вдвоем
И слышать по утрам шаги за дверью,
И в сердце растревоженном своем
Искать лазейку к вере и доверью.
Спасибо, жизнь, ты все-таки добра!
Вчера подслушать довелось мне кстати:
— Ты знаешь, Катя, печь топить пора,
Боюсь, что будет холодно дитяти.
Забыв на миг о прожитых годах,
И что мой сын давно меня повыше,
Смотрю с улыбкой на синиц в садах,
На первую звезду над отчей крышей.
Для них — дитя… И побоку года!
Все лучшее доступно и возможно.
И лишь поют от ветра провода,
А не гудят надрывно и тревожно.