Как не надо молиться. Чудотворец. Доброе дело.

Как не надо молиться.

Чудотворец.

Доброе дело.

Рассказы

КАК НЕ НАДО МОЛИТЬСЯ

 

Утром Маша, как всегда, опаздывала на работу. Трудилась она техничкой в школе, а жила с мамой Еленой Георгиевной в деревянном домике на Заречной улице. Отсюда до школы добрых двадцать минут езды на велосипеде.

И тут… Вот несчастье! Маша наступила на цыплёнка, который так некстати бросился под ноги как раз в тот момент, когда она выкатывала со двора своего железного коня. От обиды хотелось плакать – тем более что это был уже второй раздавленный птенец за сутки. Первого схоронили вчера под яблоней в саду.

Жёлтый пушистый комочек трепыхался на земляном полу, неестественно вытянув лапку. Маша взяла его в руки, и из глаз сами собой потекли слёзы. Цыплёнок был ещё жив, но получил, как говорят в официальных сводках, ранения, несовместимые с жизнью.

В таком положении застала её гостившая в их доме паломница Лидия.

Вот, – сквозь слёзы произнесла Маша. – Ещё один. Похоже, что не жилец.

В Церковь Лидия пришла совсем недавно и находилась в том романтическом духовном состоянии, когда вера в безоговорочный ответ на молитву непоколебима, а чудеса воспринимаются как нечто само собой разумеющееся.

Гостья не растерялась и скомандовала:

Так, спокойно! Сейчас мы его вымолим!

Пострадавшего перенесли в избу и уложили на расстеленное на столе чистое полотенце.

Елена Георгиевна, у нас ЧП, – на ходу сообщила Лидия. – Давайте молиться!

По команде Лидии все немедленно встали перед иконами. Прочитали «Царю Небесный», «Отче наш» и другие молитвы. Окропили цыплёнка крещенской водой и приступили к лечению.

Компания собралась что надо. Лидия по профессии врач-терапевт, Елена Георгиевна – учёный-биолог на заслуженном отдыхе, да и у Маши – три курса естественно-научного образования. Перед началом операции состоялся настоящий учёный консилиум.

У больного выявили перелом лапы, пролом грудной клетки и общее шоковое состояние. Первым делом Лидия предложила дать ему цыплячью дозу анальгина. Отщипнули крохотку от таблетки и растворили в воде, пипеткой залили в клювик. Из спички и ниток соорудили шину на лапку. Больше всего пришлось повозиться с грудной клеткой. Воздух выходил из лёгких под кожу, и от этого цыплёнок раздувался, как шарик. Пришлось прокалывать кожу, чтобы пострадавший сдулся, затем делать стягивающую перевязку бинтом. Наконец команда хирургов закончила непростую операцию, и больному напоследок дали из пипетки несколько капель крещенской воды.

На работу Маша опоздала бесповоротно, и, когда подъезжала к школе, на крыльце её встречали директриса и завхоз.

Почему опаздываем? – хмуро поинтересовалась директор.

Цыплёнку перевязку делала, – пролепетала Маша, осознавая всю нелепость такого оправдания.

Кому?! Цыплёнку? – Начальство дружно расхохоталось.

Да у меня собака позавчера двадцать штук задушила, – не унимался завхоз. – А она одного бинтует!

Маша смущённо всё выслушала и пошла работать. Вроде обошлось. Но с этого дня к её утренним обязанностям прибавились цыплячьи реабилитационные процедуры. Птенцу меняли повязку, давали витамины и кальций. Опоздания на работу участились. Директриса каждый раз собиралась ругаться, но, вспоминая о цыплёнке, махала рукой: что, мол, с этих приезжих возьмёшь!

А цыплёнок – ничего себе, выжил. Похаживал, припадая на неровно сросшуюся лапку, по двору, клевал с собратьями пшено и рос не по дням, а по часам. К осени птица поправилась и превратилась во взрослую курицу – хромую и надутую, как индюк. От хозяев она получила прозвище – Дутик. Из-за внушительных размеров Дутика не только побаивались куры, но и петух старался обходить огромную даму стороной.

Курица быстро осознала преимущества своего положения и успешно ими пользовалась: отгоняла от кормушки соплеменниц, долбя их клювом ни за что ни про что, и вообще отличалась скверным характером. Кроме того, она не несла яиц – видимо, сказались последствия травмы. А хозяева ломали голову, что с делать с этим инвалидом детства, ведь пускать на бульон вымоленное создание не поднималась рука.

Курица по прозвищу Дутик прожила необыкновенно долгую по куриным меркам жизнь – десять лет, так и не снеся ни одного яйца. Но её жизненная миссия неожиданно приобрела духовно-просветительский характер. Лидия рассказала историю о чудесном исцелении цыплёнка батюшке, не забыв упомянуть и о том, что из него впоследствии выросло.

С тех пор батюшка, приезжая в Дивеево с паломниками, каждый раз водил их в домик на Заречной улице, чтобы показать госям живой пример того, что вырастает из наших молитв, в которых мы просим Бога устроить всё по нашей воле.

 

 

 

ЧУДОТВОРЕЦ

 

Настоящая весна пришла в Дивеево на Страстной, а к Пасхе обосновалась окончательно. Всю Светлую седмицу стояло тепло, и земля хорошенько просохла от весенней влаги. Вера с утра орудовала в огороде, с удовольствием переворачивая лопатой жирные пласты земли, а потом разбивала их, ударяя плашмя. Пост отмолились, Пасху встретили, теперь самое время потрудиться, о хлебе насущном позаботиться. Да и соскучились уже руки-то по работе, по земле.

Утро плавно переходило в день, солнышко грело почти по-летнему. Хозяйка оглядела ровненькие грядки под редиску и зелень и осталась довольна. Затем мысленно распланировала оставшуюся территорию небольшого огородика. Взгляд перешёл на участок соседки за смежным забором. Там всё оставалось с осени нетронутым.

«Что-то Валентины не видно, – подумала Вера. – Я уже второй день в земле ковыряюсь, а у неё и не начато».

Она собрала инвентарь и пошла завтракать.

За чаем с остатками кулича Вера всё поглядывала в окно на крыльцо соседки, но та не появлялась.

«Уж не случилось ли чего? – вдруг встревожилась женщина. – Зайти бы проведать надо».

Поднявшись на покосившееся крыльцо Валентининой избёнки, Вера постучала и громко прочла молитву. За дверью раздалось чуть слышное «Аминь!»

«Жива, слава Тебе Господи», – отлегло у Веры. Она зашла внутрь и несколько секунд привыкала к полутьме. Окна были занавешены, а в комнате царил беспорядок. На столе немытая посуда, крошки, какие-то таблетки, печка открыта, по полу дрова разбросаны. У стены, увешанной иконками, на кровати лежала Валентина. Лицо её выражало изнеможение и унылость.

Валя, ты чего это? Заболела, что ли? – обратилась к ней гостья.

Хозяйка печально оглядела бодрую и загоревшую от весеннего солнца соседку и трагически произнесла:

Помирать я, Верочка, собралась.

Как так помирать? Что с тобой? – всплеснула руками гостья.

Всё. Хватит, пожила на бренной земле, пора мне, – Валентина кивнула на потолок. – Лежу второй день, не встаю. Конец предчувствую.

А к доктору – не обращалась?

И-и, милая! Был у меня вчера терапевт этот наш молоденький. Да что толку! Прописал витамины и зарядку делать. А какая тут зарядка, когда человек помирает! Издевается он, что ли? Одно слово: молодёжь…

Так это… Раз всё серьезно так, – Вера замялась. – Может, тебе батюшку позвать, а?

Батюшку? Хм… – соседка на секунду задумалась. – А ну и позови, что ж! Позови. Скажи, мол, так и так, помирает Валентина.

Ну тогда держись тут пока, а я к отцу Владимиру пойду!

Вера зашла домой за деньгами и сумкой – прикупить кое-чего для утешения болящей – и отправилась в центр. Первым делом зашла к отцу Владимиру, что жил в старинном доме у источника, и, взяв благословение, выложила:

Батюшка, Валентина-то помирать собралась! Навестить вам её надо бы.

Помирать, говоришь? – удивился священник. – Больна она, что ли?

Да вроде не болела в воскресенье, а сегодня зашла – лежит, не встаёт, помирать, говорит, буду.

Ну тогда надо идти, конечно, – решил священник. – Ступай с Богом, зайду сегодня.

Вера пробыла в центре почти весь день – покупала семена, рассаду. В монастырь зашла – батюшке Серафиму поклониться, помолиться о рабе Божьей Валентине. Не забыла и про гостинец. Купила винограду, ломтик заграничного сыра и, скрепя сердце, потратилась на бутылку кагора – для укрепления здоровья болящей.

Когда Вера возвращалась домой, солнце было уже совсем низко. Женщина открыла калитку соседского дома и опешила. Умирающая как ни в чем не бывало орудовала в огороде граблями, собирая прошлогоднюю ботву в кучу.

Валя! Слава Богу, живая! Что это за чудо с тобой произошло?

Валентина выпрямилась, и встала, опершись на грабли.

Исцелилась я, – доложила она. И, помедлив, добавила: – Батюшка Владимир исцелил.

Как исцелил? Неужто чудотворец наш батюшка?

Точно не знаю, но похоже, что да.

А как же было-то, расскажи!

Расскажи да расскажи! – Видно было, что ворчит Валентина только для виду. – Ну, пойдем, присядем, расскажу.

Она достала из кармана фартука спички и подпалила кучу. Сладко запахло дымом. Женщины присели рядом на чурбаки, и Валентина стала рассказывать.

Часу не прошло, как ты ушла, – батюшка заходит. Что, говорит, Валентина, слышал, помираешь ты? – Да вот, говорю, батюшка, помираю. Пора, говорю, мне пришла. Пост отпостилась, а в пасхальные дни Господь и прибирает, говорю. Отец Владимир бороду погладил и говорит: ну что ж, коли так, давай к смерти готовиться. Последние дни, говорит, надо благочестиво провести. Читай сегодня Евангелие и Апостол, сколько сил есть, и семнадцатую кафизму, заупокойную, перед сном – на всякий случай. Завтра, говорит, приду тебя исповедовать и соборовать, а послезавтра причастишься, и – того!

Что – того? – не поняла Вера.

Того! – развела руками Валя. – В Царствие Небесное.

Женщина помолчала и добавила обиженно:

И про доктора, как ты, не спросил, и даже о здравии помолиться не предложил. Смерть, говорит, желанный удел каждого христианина, всю жизнь мы к ней готовимся. А тебя, говорит, Господь сподобил уже радости скорой встречи, готова ты, значит!

А ты? – Вере вдруг стало весело. – Обрадовалась?

Какое обрадовалась! – замахала Валентина. – Не готова я еще – к скорой встрече. Поняла я: рано мне.

И всё прошло?

Вот ты знаешь, чудо! – убеждённо ответила Валентина. – Только батюшка за порог, во мне откуда-то силы взялись. Встала, в комнате убралась, картошки наварила, рыбки пожарила. В огороде вот даже пошвырялась. Непростой он, батюшка-то наш! – таинственно добавила она.

И правда, чудо! – Вера восхищенно смотрела на ожившую соседку, радостно улыбаясь. – А я тебе гостинца принесла, для укрепления здоровья. – Она сунула руку в сумку и достала кагор.

Ну ты, Верка, щедрая душа! – восхищенно сказала Валентина, – Пойдем, я тебя сазанчиком жареным угощу! И по рюмочке употребим, укрепим здоровье.

Вера не стала возражать, и вскоре подруги сидели за столом перед горячей сковородкой с картошкой и жареной рыбой.

А наутро, когда Вера вышла сажать редиску, Валентина уже бороновала новенькую грядку, напевая вполголоса пасхальные стихиры. Вера улыбнулась и крикнула через забор:

Христос Воскресе!

Воистину воскресе! – бодро раздалось оттуда.

Валентина ожила окончательно.

 

 

 

ДОБРОЕ ДЕЛО

 

Хорошо ходить в храм по воскресеньям. Прямо душа заряжается! Ещё и на утро понедельника заряда хватает: настроение прекрасное, даже возвышенное какое-то.

Я только что отвёл ребёнка в детский сад и садился в машину, чтобы ехать на работу, как вдруг в правом окне появился какой-то старикан. Одет не ахти, но на бомжа вроде не похож. Старик что-то беззвучно говорил и показывал знаками. Я опустил окно.

Слушай, друг! – услышал я. – Подвези, пожалуйста, до аптеки! С женой плохо.

Садитесь, конечно! – поспешил ответить я, подумав про себя: «Вот Господь-то сподобил! С утра пораньше доброе дело сделаю». Тут мне сразу стали вспоминаться истории, когда люди помогали загадочным бродягам, а потом оказывалось, что это в их образе являлся…

Додумать я не успел, потому что старик выразительно закряхтел, поглядывая на меня, – никак не мог вскарабкаться в машину. Пришлось выйти и подсадить.

Я уже собирался остановиться у ближайшей аптеки, но тут он сказал, что ему надо в определенную, причём она находилась на другом конце посёлка. Я безропотно поехал туда.

Старик сходил в аптеку, но вернулся недовольный.

Ну что, домой, к жене? – с готовностью спросил я, запихивая его в машину. У него как-то плохо сгибались ноги.

Погоди, – отвечал старик. – Не продали мне лекарство, то есть, в смысле, нету у них его… Слушай, а поехали ещё в одно место доедем, а? К товарищу моему, у него должно быть!

Мы поехали обратно – к товарищу. Старик скрылся в подъезде типовой двухэтажки и пропал. Мне было пора на работу, и я нервничал, поглядывая на часы, а он всё не возвращался. Но не бросишь же человека в беде! Тем более что бывали такие истории, когда в образе бродяги людям являлся…

Мои мысли прервал хлопок подъездной двери. Старик возвращался и был явно недоволен. Я услужливо подсадил его, и собирался было ехать обратно к садику, но он меня остановил:

Слушай, дружище! У него не оказалось лекарства.

Может быть, скорую вызвать? – предложил я. – Или, может быть, мы жену вашу в больницу отвезём?.. А чем она, кстати, болеет?

Э-э-э, – неопределенно махнул рукой старик. – Слушай, давай ещё в одно место съездим, может, там получится… – И он назвал адрес на самом дальнем конце посёлка.

Я было мысленно возмутился, но тут же осадил себя. Нет уж, коли назвался груздем – не говори, что не дюжий! Ну, или как там…

Мы приехали в пункт назначения, и старик поковылял в чей-то дом на пригорке. Через несколько минут он ещё быстрее заковылял обратно, а какая-то тётка с крыльца кричала ему вслед, размахивая руками:

…И чтоб я тебя больше тут не видела!..

Сделав несколько неуклюжих шагов, мой спутник поскользнулся и кубарем полетел с пригорка, остановившись только у обочины. Я в ужасе бросился к нему, но с ним оказалось всё порядке – кроме того, что дед не мог самостоятельно встать. Я подхватил его подмышки и попытался поставить на ноги. Но старик был тяжёлым и еле ворочал своими деревянными конечностями. И ещё я только сейчас почувствовал, что от него сильно пахло перегаром. Мы уже почти поднялись, как вдруг я сам поскользнулся и плюхнулся в грязь рядом.

Старик сидел напротив, смотрел на меня жалостливыми глазами и проговорил:

Слушай, давай до магазина доедем? Надо чекушку купить. Только сам сходишь, а? А то я там должен. – Он порылся в кармане фуфайки и достал оттуда несколько мятых десяток.

Моё смирение было исчерпано.

Чекушку тебе?! – заорал я на него. – Что ж ты мне, дуралей, сразу не сказал, что тебе за вином надо?! Я тут его вожу как дурак, жену его спасаю! У тебя она есть вообще, жена-то?

Есть. Вот ей-богу, есть! – оправдывался дед, вжав голову в плечи от моих криков.

Я в сердцах дёрнул его с земли и посадил в машину. Всю дорогу уничтожающе молчал.

У подъезда дома старика встречала чудом исцелившаяся жена. Когда она увидела супруга, вылезающего из машины, подняла страшный крик. С видом оскорблённого в лучших чувствах человека я захлопнул за ним дверь и поехал на работу.

«М-да, похоже, это была история не из тех, – размышлял я дорогой. – Но ведь бывают же совсем другие истории! Когда помогаешь такому бродяге, а потом оказывается, что это был…»

Тут я опять размечтался, и настроение моё пришло в прежнее возвышенное состояние.