Корольки

Корольки

Корольки – так называли их согруппники в студенческие годы. Это пошло вот откуда: кто-то отметил, что у всех четверых фамилии начинаются с одинакового Кор-, ну и объединил их в птичью группу. Королёва, Коровин, Короткова и Коробков. Совпадение, что именно они быстро сдружились-сблизились на первом курсе? Абсолютное; про морфологически схожие свои фамилии никто из них тогда даже не думал.

У влившихся чуть позже в их банду Лиз и Олега фамилии были другие, безо всяких намёков на округло-металлическое «кор» в составе слов. Тем не менее и они в глазах окружающих запорхали мелкими разноцветными птахами, благо что внешним видом походили на корольков больше, чем кто-либо ещё.

Тогда, десять лет назад, все они были уверены, что их дружба навсегда. Настолько вот прилепились, срослись в единое, что и дня представить друг без друга уже не могли. Однако ж прошло всего ничего с момента получения диплома, каких-то полгода, и вдруг обнаружилось – разлетелись корольки по самым разным веточкам. Юрка мызнул на Дальний Восток, Олик осела в шикарном доме Новорижского шоссе под пятой у свежеприобретённого мужа, Саня просто пропал, а Юла, Олег и Лиз, хоть из Нижнего и не выбирались, но не встречались, не виделись. Лопнула компания хлипким мыльным пузырём.

И только недавно, будто по щелчку пальцев невидимой судьбы, внезапно потянуло корольков обратно на встречу. Началось всё с Сани, который стукнул Лиз в «ВК» с банальнейшей фразой «Привет, как дела?». Никаких особых дел, впрочем, у неё не было, так, болталась задолбанной бытом домохозяйкой между мужем-неудачником, сыном-двоечником и хромым псом по кличке Звездец. Но и сам Саня ни одной стоящей звезды с неба не ухватил: он-то вообще прозябал вечным по жизни охранником, попивая разные напитки в двушке, которую делил с мамой-пенсионеркой. Из Нижнего, как оказалось, он тоже ни единой ногой за всё это время ни-ни.

Переписка с Саней подтянула интерес к другим королькам. Запросто в том же «ВКонтакте» обнаружилась Юла, единственная, кто из всех шестерых работал хоть как-то вблизи от прописанной в дипломе специальности. И вот уже втроём, в общем чате, обсуждали они трёх других корольков. Обсуждали заочно, ничего толком об их жизни не зная: в интернете следов Олега, Олик и Юрки не обнаруживалось.

И тут судьба, кажется, щёлкнула пальцами во второй раз. Иначе чем объяснить, что забредший за пельменями в районный «Магнит» Саня обнаружил на кассе пересчитывающего мелочь Олега. Он бы его, наверное, даже не признал за стародавнего своего друга, если бы боковым зрением не запнулся об очки – не просто очки, а едва ли не окуляры в сколько-то там страшных диоптрий. Такие очки в этом городе могли быть только у Олега, они запомнились исключительно на его лице и только с ним были связаны.

В тот же вечер под совершенно левым аккаунтом с мультяшным героем из какого-то аниме на аватарке Олег вломился в их уютненький чат. И тут же заискрил, запереливался в бесконечно-фирменном водопаде шутеек, каких-то малопонятных мемов, специфических словечек, выкопанных, очевидно, из тех сетевых краёв, куда Саня с Юлой и Лиз близко не совались. Гиковость всегда, в общем-то, фриковавшего Олега проявляла себя во многом. Как-то вдруг выяснилось, что он до сих пор собирает марки (да-да, те самые, почтовые; и на кой чёрт они кому бы-то сдались сегодня?), а вместе с тем, оказывается, увлекается и самой настоящей бумажной перепиской с точно такими же чудиками изо всех уголков необъятной Родины. И уже сама логика разговора вывела на удивительное: именно через письма Олег поддерживает связь с их дальневосточным корольком Юркой.

Неделя бурного и плодотворного общения в чате подвела всех четверых к мысли об организации и так неминуемой коллективной встречи в реале. Очевидно, впрочем, что без Юрки и Олик никак в этом реале было не сойтись. И вот уже Олег строчил перьевой ручкой буквы послания в далёкий, немыслимый Владивосток, а Лиз обещала через живущую в Москве ещё одну их однокурсницу вытянуть наружу кружными путями интриг и слухов телефон запертой в золотой клетке Олик.

Скорее всего, где-то в этом моменте большой истории, складывающейся из бесчисленных человеческих малых сюжетов, судьба прищёлкнула пальцем в третий раз. Иначе ведь ничем и не объяснить, что уже буквально через месяц все шесть корольков договорились о встрече в нижегородском кафе «Невидимки».

 

* * *

 

Что это были за невидимки, откуда они, зачем, никто из них не понимал. Просто дурацкое название прикольного кафе, таившегося от жизни на берегу Гребного канала, что под Печерским монастырем. Случайно обнаруженное Юриком, оно мгновенно покорило их всех, и неизвестно чем.

Ничего особенного в нём и правда не было: так, безыскусно оформленное под романтическое ретропространство с эклектикой самых разных артефактов. Декорированные под насыщенный зелёный бархат стены тут были украшены репродукциями, кривыми сабельками, вычурными светильниками, чучельными звериными головами и прочим. В интерьер «Невидимок» тоже всего отовсюду было натаскано всякого – книжные полки с советскими фолиантами мировой классики и собранием сочинением Ленина, фортепиано, за которое в четверговые и субботние вечера присаживался афроамериканец Пьер, разбросанные по залам диваны канареечного цвета с миниатюрными торшерами…

Между прочим, один из таких диванов с двумя креслами по бокам стола прочно за собой застолбили корольки. Спрятанное от посторонних взглядов под портьерами в дальней зале кресло грустно выглядывало через большое панорамное окно на заводь канала и дальше – в сторону неровной островной зелени Печёрских Песков. Здесь-то корольки и зависали, бывало, просиживая за разговорами с полудня до позднего вечера, день за днём раскисая бездельем. При этом всерьёз пили редко, в основном ограничиваясь чем-то лёгким или же вообще прихлёбывая кофе под сигареты.

Разумеется, именно здесь они спустя десять лет и назначили друг другу рандеву. Как-то так получилось, что, сговорившись на три часа дня, появились на любимом диванчике все практически одновременно, только Олик опоздала минут на десять.

На удивление никто особого напряжения не испытывал, хотя, казалось бы, – давно ведь уже чужие люди, каждый со своей отнюдь нелёгкой ношей жизни и отдельной судьбой. Конечно, внешне корольки изменились: кто-то слегка посмурнел, например Саня, а кто-то и заметно расцвёл, – это, понятное дело, Олик.

Разговор вначале крутился вокруг банальнейших тем, с приглядом к тому, кто из себя что и где представляет. Но эти беседы быстро смялись, расползлись деталями чего-то более общего, неважного (а может, этим и важного по-настоящему). Время летело в переплетении сумбурных фразочек, словечек, которые оборачивались только им понятными шутками, подколами и смешками – совершенно безобидными и дружескими.

Я одного понять не могу, – сказала Юла, хитро перебегая светло-карим взглядом по лицам собравшихся, – Юрка, ты что, ради нашей встречи перемахнул в Нижний из Владика своего?

Степенный, солидно раскабаневший и бородатый Юрка смущённо захмыкал:

Гм… Да нет, конечно же… Хммм, то есть да, ради вас, корольки мои ненаглядные, но вообще-то у меня мама умерла на прошлой неделе. Вот… хмм… прилетел брату помочь с похоронами. Да и это… Нижний – ван лав мой навсегда.

Похоронная тема, однако, разговора за столом не сковала неловкостью, хотя Лиз, Саня и Олег тут же сбивчиво засоболезновали.

А помнишь, Юрка, ты ж хотел вообще за границу свалить, – сказала Юла. – В Германию, да? Как ты там говорил, «русиш швайн либт кайне орднунг»?

Да ну, какой там «русише швайн»… Я уж немецкий забыл-то. Да и нечего там делать, меня вполне русский орднунг сейчас устраивает.

Вот, это прравильно, – знакомо грассируя западающей «р» сказал Саня, – чего там делать, в этой Дойче? Ррроссию, Рррусь, нашу-матушку, любить и уважать надо, это же в сэррдце записано.

Лиз, маленькая, вертлявая, этакая вечная куколка, тяпнула Саню в бок острым кулачком:

Ты, Санчо, кажется, уже принял хорошенечко, да? Ещё до «Невидимок», да?

А и что такого? Ну принял, да, настрроения ррради. У меня такое настрроение было с утра, брратцы… Штормило меня, ух-ух. А потом я как вспомнил, что вас сегодня всех, рродненькие, увижу. И как полетел на кррылышках, как запорррхал к вам…

Саня приобнял сидевших рядом Лиз и Олега, криво раззулыбался небритой физиономией – видно было, что человеку всегда и везде хорошо.

Тут же включилась в беседу Олик – важная, шикарная, гламурно-отточенная, будто выглянувшая в их мир из инстаграма.

Смотрю на вас и офигеваю, если честно. Вроде бы все изменились, а как присмотришься – так всё те же балбесы и балбески, а. Ну вон, Олег разве что апгрейдировал очки свои.

Её тут же кольнула сидевшая на диванчике напротив Юла.

А как ты апгрейдировалась, Олик… Вот уж кто реально инвестировал в своё будущее.

Москва, звонят колокола, – подхватил Олег. – Не, ну правда, ты всегда красотулей была, а теперь уж…

Договорить он не успел, так как Саня, неудачно прихватив со стола пивную кружку, шлёпнул её в пол, плеснув при этом на юбку Юлы. Это всех развеселило, атмосфера в корольковом уголке ещё больше растеплелась, и дальше внезапно хлынули воспоминания из студенческой, обжигающей ежедневным отжигом жизни.

Чего там только не было, если вспоминать… Где-то в начале второго курса проигравший Юрику какой-то глупый спор Олег нагло полез флиртовать с Нелли С., симпатичной молоденькой преподшей по СРЛЯ, и, удивительное дело, выцыганил целое свидание. Юла как-то отмочила номер похлеще: попав в пул допущенных к губернаторскому телу журналистов, задала в лоб (под камеры центральных каналов) вопрос о «секретной даче в Ершовке». Вечный романтик Саня умудрился раздобыть ключи от чердака и устроил королькам незабываемую ночь на крыше родного универа, со встречей майского красочного рассвета. Или вот ещё: однажды Олик и Лиз, охмурив раздолбая-водителя, гнали вовсю по городу на ночном трамвае, хоть и в трампарк по прямой проспекта, но на полной скорости, вопя и плеская шампанским из окошка кабины.

Много о чём вспоминали корольки, не забывая о том, что все приключения заканчивались неизменными посиделками в кафе «Невидимки». Здесь всегда их встречал любимый диван, прыгали вокруг любимые официантики да и сам хозяин, важный, катящийся по жизни гостеприимным колобком Арам Арсенович, подходил с пожеланиями доброго здравия. Эх, молодость, только и остаётся теперь, что гнаться за тобой в ускользающих воспоминаниях…

Юрик, а помнишь Геену? Ну, ту блондиночку? – лукаво глянула на Юрика Юла.

Юрик будто бы даже слегка зарделся под бородой, дрогнул левым глазом.

Да ладно тебе смущаться-то, – подхватила Олик. – Это ж огонь-бабёнка была такая.

Да-а-а, я ж помню этот четвёртый размер, выпирающий из декольте, – подключился и Олег.

Ты же с ней вроде уже о свадьбе задумывался, да? После универа?

Ну, задумывались мы, было дело, только всё равно ничего не выгорело. Я чего-то притормаживал… А потом её прихватил мажорик какой-то, сынок прокурорской шишки. Ну, и всё. Я потому и двинул во Владик, чтобы как-то в себя прийти, меня, конечно, Гея тогда нехило перепахала.

Юрик вздохнул, и мелькнуло во вздохе сожаление об одной из тех упущенных возможностей, которые обычно оставляют серьёзные зарубки в сердце.

С любовью у всех корольков в студенческие годы как-то не ладилось. Кто-то всегда вокруг каждого из них вертелся, вечные эти бойфрендики и девчули, подсвечивая периферию общей их тусовки порой умопомрачительно страстными историями. Правда, как-то ни во что серьёзное эти мимолетные отношения не выливались, только у Юрика на пятом курсе с Геей что-то и впрямь наклюнулось… Но опять же – ничего в результате не получилось.

Искрило и между ними самими иногда. Такое случалось внезапно, продолжалось недолго, но накрывало мощно и бешено, безумием непредставимым ни с кем другим левым, кто прибивался к ним сбоку. Яркие по накалу внутрикорольковые сближения словно оттеняли всю ту липкую, дурацкую любовную паутину, в которой они вяло бултыхались пять студенческих лет. Вообще-то, эти короткие сближения тоже ни к чему серьёзному не приводили, – дружба привычно побеждала секс, а до любви, настоящей, оглушающей, наглухо сбивающей с ног, никогда не доходило. Что было и хорошо, правильно, это все они чувствовали.

Сейчас разговор про Гею вытолкнул корольков в новое ответвление беседы: всё так же сумбурно и сбивчиво они обсудили нынешнюю свою семейную жизнь (у кого она случилась, конечно же, и тут Саня с Олегом зябко отмалчивались). Выяснилось, что радостного в этой семейной жизни было мало, даже Олик с олигархом своим жила по привычке. «А что такое любовь, дамы и господа? Это последний вздох мудрррости», – подытожил бредовым, явно вытащенным у кого-то из женского статуса, афоризмом Саня, и все, посмеявшись над его добродушной наивностью, переключились на обсуждение чего-то более интересного.

Однако тема эта, скомкавшись, очевидно, всё же не растаяла до конца, не исчезла, но осела в душе каждого королька чем-то неосознанным, подскрёбывающим внутри. Уже вовсю болтая дальше, запивая разговор вином и коктейлями, все мысленно присматривались друг к другу, будто выискивая ответ на тот вопрос, который вслух так и не прозвучал. Собственно, никакого и вопроса-то точно сформулированного не было ни у кого; скорее, зрело интуитивное чувство – они собрались здесь сегодня совсем не просто так.

 

* * *

 

И разве кого-то удивило, что после того, как маленькая вёрткая Лиз унеслась «на минуточку» в сторону туалета, вскочил с дивана и Олег, заявивший, что купит в баре ещё одну винную бутылку (хотя зачем? можно было щёлкнуть пальцами пробегавшему мимо официанту). Никого бы, наверное, не удивило и то, что ни о каком баре он, конечно же, и близко не думал. К чёрту бар, ведь нужнее свернуть по пути к тому небольшому, хорошо знакомому королькам полутёмному коридорчику, который, ответвляясь коротким рукавом в сторону туалета, другой рукав раскатывал в направлении чилаута, таявшего густым полусумраком под звуки нежнейше-кремового эмбиента.

Именно здесь Олег снова встретился с Лиз, впорхнувшей ещё через минуту к нему на колени якобы заплутавшей случайностью. Её кроткие фарфоровые пальчики сняли с Олегова носа монструозные очки, и уже он близоруко щурился в полутьме, пытаясь беззащитным взглядом нащупать хоть что-то, в то время как его бездумная рука заползла под юбку Лиз. Рука тут же налилась проворной смелостью, скользнула дальше, под тугую ткань трусиков, и скупая горячая поросль волосков под ними вполне высказала всё за хозяйку.

В любовном напоре Лиз не отставала от Олега. Пока он вовсю орудовал у неё в трусиках, она добралась до Олеговой ширинки, рванула вниз металлический бегунок замка и проникла подрагивающими пальцами внутрь. И вот уже они работали руками под одеждой друг друга, суетясь, в ритме неравномерной страсти выгибаясь на диванчике трепетными телами, – несчастные, влекомые взрывом влечения, которое скоро схлынет, растекаясь чувством неловкого стыда.

Этот стыд, впрочем, так и останется в истории жизни Олега и Лиз исключительно их маленькой тайной, о которой не узнают даже другие корольки.

Потому что минуты через три после исчезновения Лиз и Олега засобиралась в гостиницу Олик. Она бы могла, конечно, остаться, посидеть ещё, но вот беда: с дороги что-то сильно устала да и коктейлей напилась (такая дрянь, если честно, вкусными они притворялись раньше, во времена безумной молодости). За ней тут же вскочил и Саня, решивший проводить её до такси, уже призрачно подплывавшему по шоссе к кафе.

На улице они, вдохнув прохладной летней свежести, как-то неуклюже заробели, начали сбивчиво прощаться, да так и повалились оба на заднее кресло такси. Олик велела понимающе глянувшему в зеркальце шофёру трогаться, и машина скользнула в сторону центра.

В салоне авто загустело тяжёлым напряжением, в котором тонули лёгкие, ненавязчивые биты ночного хауса из магнитолы. Олик мрачно поглядывала в заоконную нижегородскую полутемь, Саня хмурился, покусывая губы, зная, что нужно бы завязать разговор, но не понимая о чём. И они бы так, наверное, всю дорогу сидели, боясь лишнего движения, если бы Санина рука вдруг не наткнулась на её руку, нервно поглаживающую кожу сиденья.

Случайное движение может многое изменить, целые судьбы людей порой, а тут, всего-то, две чужие руки едва соприкоснулись во мраке автомобильного салона – это разве на что-то влияет? Оказалось, что да, ещё как, потому что, сам себя не понимая, Саня схватил руку Олик, а та, повинуясь внезапно взрезавшему душу восторгу, развернулась к нему, и… Понеслась вселенная в одну сторону, а они – навстречу друг другу.

Начали с поцелуя, долгого, мучительного, в то время как руки Сани уже исследовали её грудь – через водолазку не совсем то, что надо, но у Олик её четвёртый размер приятно прощупывался и через одежду. Она, впрочем, эту водолазку с себя стянула, перебираясь к Сане на колени, и он, сдвинув чашечки лифчика, зарылся лицом в это восхитительно пахнущее, божественное ложе между грудями.

Водитель, уткнувшись светом фар в позднюю пробку, с любопытством поглядывал через зеркальце назад, но ничего толком в мельтешении тел увидеть не мог. Хотя, в общем, и так было понятно, что эта странная парочка, настолько разная во всех смыслах, просто дорвалась до секса – раздражающе дикого, выключающего сознание, грязного, зверского, где-то даже, пожалуй, омерзительного, но всё же упоительно прекрасного.

Об этом сексе четверо остальных корольков так никогда и не узнали. Потому что вскоре после отъезда такси, Лиз с Олегом выскользнули из «Невидимок» через чёрный вход, а Юрик и Юла по-прежнему таяли в мякоти кресла с панорамным обзором в ночное невидимое за стеклом.

Удивительное дело, но сейчас, вдвоём, они не чувствовали никакого напряжения – всё лишнее между будто выключилось, стёрлось, оставив только едва заметную им самим нить понимания и внимания друг к другу. Мерцание приятной, подхватываемой с полуслова беседы не требовало даже алкогольной поддержки, всё и так было хорошо.

Вот знаешь, я в молодости как-то не особо на тебя обращал внимание. Ну, то есть, – споткнулся Юрик, – я видел в тебе исключительно друга. Видел, что ты весёлая, симпатичная, но такая… как бы Юла. Юла и есть Юла.

И чего теперь?

Да ничего. Просто сейчас повзрослел и оцениваю то время, вообще всё наше корольковое время, по-особенному как-то. И всех нас – по-другому. Только теперь понял: мы же давно уже не те корольки, да?

Не загоняйся, Юрец. Может, те, а может, не те. Чего париться-то?

Да я не парюсь. Ты же знаешь меня, люблю в философию просто… Вот скажи такую вещь, как бы это сформулировать…

Юрик пощипал бороду свою, перекинул ногу на ногу и попробовал объяснить:

Между нами тогда же периодически что-то вспыхивало, ну ты помнишь. Только – между кем и кем, скажи-ка.

Тут уже призадумалась Юла, вспоминая.

Так… Однозначно помню, что я как-то мутила с Саней, целый месяц. Потом ко мне лез ещё Олег, но я после двух сексов отшила его.

Юрик кивнул, как бы соглашаясь.

А я на втором курсе влюбился в Олик. Только было всё недолго, ну – пару раз перекувыркнулись. Было клёво, но быстро разбежались, ни о чём получилось. И с Лиз как-то перемкнуло, это уже на четвёртом курсе…

Он опять замолчал, отхлебнул из пивного бокала и продолжил:

А теперь смотри, давай вспоминать. У Лиз было с Саней, да; Олик мутила недолго с Олегом. И вот – понимаешь же?

Чего?

Это всё, что между нами, внутри у нас, в компании, тогда было, сечёшь? Вот эти вот только темы. А ничего не было между Лиз и Олегом и между Саней и Олик. Вот как-то между ними вообще ничего, хрен знает почему.

Юла встрепенулась, в глазах её стрельнула догадка:

Погоди, погоди… Ты хочешь сказать, что сегодня… Когда вначале Лиз ушли с Олегом, а потом и Олик, и Саня… Ты же на это намекаешь?

Ну, мы точно-то не знаем. Но смотри, никто же из этих двух парочек не вернулся, да? Как бы зачем, да, если есть дело поинтереснее?

Да ну, бред, – неуверенно буркнула Юла, но буркнула так, что понятно было – Юрик прав. – Ты к чему вообще плетёшь сейчас эту комбинаторику?

Юрик вздохнул и ещё раз отхлебнул из бокала.

Да так, ни к чему. Я просто подумал вот о чём. Чисто философски: а что если вся эта корольковая тема – тогда, в студенчестве, – сложилась неслучайно? Сначала нас столкнула, четверых, с фамилиями на «-кор», а потом жизнь как бы немного подумала и добавила ещё Олега с Лиз. Ты, кстати, помнишь их фамилии?

Э-э-э… Ну да, Лизавета у нас Рокотовой была до замужества. Или такой и осталась? Я хэзэ. А вот у Олега… Погоди, а какая у него фамилия? Не помню.

Юрик улыбнулся – широко, добро, с лёгким оттенком снисходительности.

Да вот какая: Сороковников. Чуешь? И у них есть это -кор, только перевёрнутое, а мы не замечали, не задумывались даже об этом. Кстати, очень символично, ведь рок – это же судьба, фатум. Такие дела, Лиз.

Как-то уж слшком притянута твоя символика. И всё равно не понимаю к чему ты ведёшь…

Да ни к чему особо. Просто, если верить во что-то, ну там, что вот это вот всё вокруг, – Юрик полукругло взмахнул вялой рукой, очерчивая контуры постепенно затихающего в ночи кафе, – короче, что всё это неслучайно, то…

То – что?

Получается, что жизнь для чего-то свела как минимум нас, шестерых студентов с дурацкими фамилиями. Потом подумала, посмотрела и немножко поиграла с нами в любовь, так чисто ради интереса, да? Как будто пробуя на совместимость друг с другом, но без особого энтузиазма.

Да ну, фигня…

А потом, поняв, что это фигня, – продолжал Юрик, в задумчивости повторяясь эхом за словом Лиз, – распустила нас по разным углам. Но это ещё не всё, Лиз. Потому что, вспомнив снова о корольках, жизнь вдруг решила попробовать и крайние варианты. Ну, Олик и Саня, Лиз и Олег, понимаешь, да?

А также… Юла и Юрик?

Юрик снова вздохнул, как бы благодаря её за окончательно проговоренное.

Ну да, ты и я. Мы же ведь в молодости тоже как-то ни-ни. Ну, я ж говорю, друзья, и всё. Были.

Они оба помолчали. Юла внимательно смотрела на Юрика, и он засмущался, чуть закраснел даже под её взглядом.

Окей, раньше были друзья. А теперь что?

Да не знаю я.

Просто странно, – Юла хмыкнула. – Я вот сейчас смотрю на тебя и как-то даже интересно…

Интересно что?

Интересно попробовать с тобой, Юр.

Правда?

Вроде да. Понимаешь, после того как я с мужем окончательно разбежалась, у меня ни с кем что-то больше не клеится. Есть там один придурок с работы, конечно, но он реально никакой. Полгода мозг выносит, обещает, что со своей разбежится, но я же понимаю, что никуда он от неё не денется. И поэтому – почему бы не попробовать?

Ты уверена, Юл?

Если ты хочешь, то да, конечно.

Вместо ответа Юрик потянулся к Юле и приобнял её за плечи. Потом они целовались – долго, жадно, вкусно, и глаза Юлы подсветились чем-то озорно-жёлтым, как будто преображающим её изнутри.

И в этом месте судьба, наверное, прищёлкнула неслышно в четвёртый раз, завершая магию одного только ей понятного эксперимента. Дальше от неё в истории жизни Юлы и Юрика ничего уже не зависело – всё решить, на что-то решиться должны были они сами.