Кукла от мамы

Кукла от мамы

1961 год

Пятилетняя Лёля стояла у окна и разглядывала улицу. Зимой прохожих почти нет, но дорожки в снегу были протоптаны и в сельпо, и к колодцу. Сегодня по деревне прошли две старушки, пробежал соседский Шарик, прогулялись две вороны в поисках съестного и домашний кот, чтобы размяться и поохотиться на воробьёв. Вдали послышался шум проходящего поезда, затем заскрипели колёса, и вагоны остановились на полустанке. В конце улицы показались вышедшие из вагонов пассажиры, но это были всё те же деревенские.

Лёля покосилась на куклу, сидевшую на подоконнике, и вздохнула. Из кухни доносились запахи ватрушек с творогом, которые сегодня затеяла бабушка, но даже ватрушки не могли вернуть ей душевного спокойствия. Лёля думала о маме, ведь в свои пять лет она почти не помнила её.

У всех ребят в деревне имелись в наличии мамы: молодые или постарше; красивые, как тётя Женя, или седая и старая, как мама Гали и Лены. Мамы могли накричать, а могли и приласкать, назвать «доченькой». Лёля маму не помнила, хотя бабушка иногда показывала фотографии в альбоме. Девочка легко находила мамино лицо на общих снимках, а на некоторых она держала маленькую Лёлю на руках.

Деревенские считали Лёлю сиротой, и это было верно отчасти: отец девочки утонул за месяц до её рождения. Мама оставила маленькую дочь родителям и уехала в большой город «устраивать личную жизнь». Лёля не понимала, что означает «устраивать жизнь», и отчаянно скучала по маме.

Однажды она нечаянно капнула маслом на мамино фото из альбома, и по её лицу расплылось пятно, похожее на головастика. Как же Лёлька испугалась тогда, что и у «настоящей» мамы на лице появится такое же безобразие.

Бабушка и дедушка любили внучку и баловали как могли. Дедушка научил Лёлю читать, а бабушка таскала за собой в огород, где у девочки была своя грядка.

И всё-таки она надеялась, что мама оставит все дела в городе и приедет за ней, поэтому Лёлька и просиживала у окна с куклой. Эта кукла была любимицей девочки, потому что её подарила мама.

Это Лёля так решила, а любящие посудачить соседки проговорились, что большого пупса купила бабушка. Она же сшила платье и связала кукольные носочки. Лёля не поверила соседкам - не хотела верить. Она посадила мамину куклу на подоконник, чтобы видели прохожие.

Бабушка позвала из кухни, Лёля спрыгнула с подоконника и побежала к ней. В кухне было тепло: топилась печка, на плите скворчала на сковороде картошка и в большой кастрюле варились щи. Стучали ходики в углу, нарисованная кошка с каждой секундой двигала глазами, а настоящая домашняя мурка не отрываясь смотрела на часы и норовила схватить лапой гири.

Бабушка стояла у стола и лепила пирожки. Она раскатывала тесто и в каждую заготовку добавляла начинку из моркови. Девочка подошла к столу и встала рядом.

- Помогай, - сказала бабушка Лёле, - завтра мама приедет, вот и угостишь её своей выпечкой.

- Правда? А откуда ты это знаешь? - Лёля не поверила своим ушам.

И, не дожидаясь ответа, надела фартук с петушком на кармане, сшитый бабушкой, и занялась пирожками. Она торопилась поскорее закончить дело и пойти на улицу, чтобы похвастаться перед подружками. Воображение рисовало маму такую, как на фото, но жаль, что по нему нельзя сказать, какого цвета у неё глаза.

Пока бабушка ставила противень в духовку, во дворе залаял пёс. Соседка Валя, одетая в чёрный плюшевый жакет, прикрикнула на него и, громко потопав в сенях, вошла в кухню. Она остановилась у порога и поздоровалась. Соседка мялась, словно хотела что-то спросить, но не решалась, а бабушка смотрела на неё неприветливо: надо за пирожками следить, чтобы не пригорели, тут не до разговоров! Она мыла посуду в тазике, а Лёля вытирала ложки вафельным полотенцем.

Однако соседка уходить не собиралась.

- Мань, это правда, что твоя Зина завтра приезжает? - спросила она и обратилась к Лёльке, - ну что, дождалась мамку-то?

Лёля кивнула, сдерживая радость. Бабушка проворчала, что дочь ещё и порог родительского дома не переступила, а по деревне уже идут разговоры.

- Так это ж тебе не город, где всяк по себе живёт, - возразила Валентина, - телеграфистка проболталась, Тонька. Она почтальонше рассказала, а почтальонша мне. А что, тётя Мань, мы же с Зиной дружили сколько лет и на танцы вместе бегали. Может, заглянет ко мне по старой памяти?

- Может, и заглянет, - ответила бабушка, отложив в сторону вымытые до блеска стаканы, - ежели муж позволит. Или почтальонша не доложила тебе, что Зинаида замуж вышла за майора?

Если она хотела смутить соседку, то, напротив, разбудила в той любопытство, и Валентина задала столько вопросов, словно строгий кадровик при приёме на работу в почтовый ящик. И бабушка поняла, что от соседки иначе не отделаться, поэтому отвечала подробно. Да, новый муж у Зины майор, вдовый, старше на восемь лет, служит в Калинине, а Зинаида устроилась библиотекаршей в местный дом офицеров.

Пока разговаривали, из духовки потянуло дымом, и бабушка, спохватившись, вытащила противень. Пирожки не подгорели, но сильно подрумянились.

- Валя, иди домой по-хорошему, из-за твоих расспросов у меня чуть пироги не обуглились, - сердито проговорила бабушка.

Соседка открыла дверь, но уже на пороге задала последний вопрос:

- А Лёльку они заберут с собой в Калинин?

 

На следующее утро Лёлька проснулась ни свет ни заря. Она ходила за бабушкой хвостиком и надоедала вопросами, когда они пойдут встречать маму. Ради такого случая дедушка отпросился с работы, а бабушка нарядила внучку в лучшее платье из бумазеи в полоску. Дедушка надел новый полушубок, до этого одиноко висевший в шкафу, бабушка достала плюшевую жакетку - такую же, как у Валентины, и повязала белый оренбургский платок.

Вчера был ясный морозный день, а нынче поднялась метель. Дул пронизывающий ветер, снег слепил глаза. Лёлька пряталась за бабушку, но домой не просилась и не капризничала. На платформе они стояли, прижавшись друг к другу, чтобы ветер не сбил с ног.

Дедушка посмотрел на часы - поезд должен был вот-вот подойти. Московский пассажирский стоял на полустанке одну минуту, и бабушка переживала: не пропустит ли Зина остановку и успеет ли выйти и выгрузить вещи? Дедушка успокаивал, говорил, что если дочка у них невнимательная, то новый зять, наверное, человек правильный.

- А как бы иначе он дослужился до майора? - закончил он. И вовремя, потому что на повороте показался поезд, который длинной зелёной змеёй подползал к платформе. Тепловоз дал гудок, колёса заскрипели, останавливаясь, и из-под них прямо в лицо девочке полетела снежная крупа, царапая щёки. Она закрыла лицо варежками и пропустила тот момент, когда из дальнего вагона сошли пассажиры.

Лёлька ничего не поняла - лавина красивого меха, кудрявых волос и сладких духов обрушилась на неё так стремительно, что она стала изо всех сил отпихивать от себя незнакомку, которая обнимала и целовала её, приговаривая:

- Доченька моя, роднулька! Как же ты выросла!

И только сейчас Лёля сообразила, что у лавины было имя и звали её мама Зина. Она потянулась к матери и уткнулась носом в чернобурку, а потом молча разглядывала маму, стараясь не пропустить ни одной мелочи. А мамины глаза, оказывается, были редкого зелёного цвета.

Сначала её порадовало то обстоятельство, что масло, повредившее фото, не оставило никакого следа на мамином лице. Оно было гладким, нежно-розовым, словно яблоневый цвет. Выщипанные в тонкую ниточку брови казались нарисованными карандашом. Кудри парикмахерской завивки рассыпались по плечам, и в их гуще таинственным блеском мерцали серьги. Но больше всего Лёльку поразила шляпка - синий фетр, на котором были приколоты три пёрышка: рыжее, пёстрое и зелёное.

Лёлька даже дёрнула дедушку за рукав: она хотела спросить, у каких птиц бывают зелёные пёрышки, но дедушка помогал невысокому полному мужчине в военной форме грузить чемоданы на большие санки, служившие для перевозки дров из леса.

Мама проследила за взглядом девочки и пояснила:

- Это дядя Володя. Он будет твоим папой.

Лёлька пропустила её слова мимо ушей. У неё уже был папа Митя на фотографии в багетовой рамке, и другой ей не был нужен, однако решила не спорить и вежливо поздоровалась ним - так, как накануне учил дедушка.

Дома дым стоял коромыслом: бабушка суетилась на кухне, Лёлька помогала накрывать на стол, дедушка показывал дяде Володе скотный двор и огород, а мама распаковывала чемоданы и одаривала всех по очереди. Бабушка получила красивую гипюровую блузку и совершенно бесполезную конфетницу в виде плетёной корзиночки. Деду полагались подтяжки и книги с надписью «библиотека военных приключений». Лёлька получила несколько детских костюмчиков, шубу на вырост и куклу.

Что это была за кукла! Ни у кого в деревне, да что там деревня - наверное, в райцентре не нашлось бы такой красавицы! Кукла умела закрывать глаза и говорить «мама», ножки были обуты в настоящие маленькие башмачки. А платье - Лёлька и сама не отказалась бы от такого - шёлковое, небесно-голубого цвета с бантиками и оборками.

- Немецкая кукла, Володя служил в Германии, вот и привёз, - пояснила мама. - На коробке написано, что её зовут Лотта.

- Ну вот ещё придумают, - заметила бабушка, ставя на стол миску с кислой капустой из погреба. - Какая Лотта? Лида или Люда, так привычней.

Лёля прижала куклу к себе и подошла к окну. Она выбросила с подоконника пупса, и немецкая красавица заняла его место.

- Ты не Лотта и не Лида. Я назову тебя Зиной, и ты будешь главной куклой, - прошептала она.

Остаток дня пролетел как в угаре. Сначала застолье, потом соседки заходили под каким-нибудь предлогом, но все понимали, что их толкает любопытство: деревенские хотели знать, как устроилась Зина в городе, и так ли хорош её муж-майор. Лёлька тоже находилась в центре внимания, особенно во время шествия по деревенской улице. Мама и соседка Валентина разговаривали, а она держала мамину руку и с гордостью поглядывала на вышедших поздороваться жителей.

Подружки Галя и Лена смотрели им вслед, стоя рядом с некрасивой седой матерью, а Лёлька подумала, что теперь никто не назовёт её сиротой.

Вечером, разомлев от ужина, все сидели в горнице. Прогорали угли в стояке, бабушка грела шерстяной платок, прислонив его к тёплому боку. Этим платком она укутывала Лёльку перед сном, но сегодня девочка сопротивлялась изо всех сил: ей хотелось посидеть с мамой, а может быть, заснуть возле неё.

Мама переоделась - сейчас на ней был длинный халат с нарисованными на нём необыкновенными зверями. Дядя Володя сказал, что это китайские драконы. На плечах у мамы лежал оренбургский платок, заколотый чудной брошкой в виде бабочки. Лёлька долго разглядывала драконов и узоры на ткани, потом цветные пятна стали путаться, и она заснула.

- Ну что ж вы нисколько и не погостили, Зиночка? - сквозь сон пробился к ней голос бабушки. - Неужели так срочно нужно ехать в этот Калинин? Дочка только привыкать к тебе начала, я уж не говорю про мужика твоего. Коли хочет он удочерить Лёльку, так задержались бы.

- Ой, мама, ты опять о своём. Моего-то в Монголию переводят, а там и зарплата, и дефициты всякие. Машину потом купим. Ну куда я её заберу? Нам ещё документы за границу выправлять всякие, а ребёнка вписать - целая проблема.

Кажется, это был голос мамы, на что бабушка с горечью заметила:

- Не нужна, значит, вам Лёлька-то.

Потом разговор влился в один бесконечный гул, словно шум дождя, и голоса стали неразличимы. Рядом мурлыкал кот, заглушая слова взрослых, и Лёлька спала без сновидений до самого утра.

Она проснулась оттого, что скрипнула калитка, потом снег захрустел под чьими-то валенками и залаял пёс. В комнате было тепло от стояка, и Лёлька в одной ночной рубашке выскочила из-под одеяла. Она прошлёпала босыми ногами по холодному полу в закуток, где вчера устраивалась на ночлег мама, но обнаружила там пустую заправленную кровать. Нехорошие предчувствия охватили её. Вчера здесь на гвоздике висело мамино пальто с чернобуркой, а сейчас оно исчезло. И чемодан дяди Володи тоже куда-то пропал.

Полная недоумения, Лёлька открыла дверь в кухню, где, как обычно, суетилась у плиты бабушка. Она неласково посмотрела на внучку.

- Что ж ты раздетая-то выскочила? Живо иди оденься, а то простудишься. И носочки не забудь, - бабушка отставила кастрюлю и взяла маленькую ручку Лёли в свою, чтобы увести её в комнату, но девочка с силой вырвала ладонь.

- Бабушка, я оденусь, только ты скажи, где мама? - Лёлька смотрела на неё так жалобно, что бабушка растерялась.

Она скосила глаза в сторону и проворчала:

- Мама, мама… Оделась бы сначала.

Переведя взгляд, она встретилась с глазами Лёльки, в которых застыл немой вопрос, и пробормотала:

- Уехала твоя мама. Дед повёл их к поезду. Дяде Володе на службу надо, а мама с ним. Мелькнула, как звёздочка закатная, и всё.

Лёлька задышала часто-часто, чтобы задержать набегающие непрошеные слёзы, и бабушка погладила её по голове. Она помогла одеться и умыться внучке, словно та была несмышлёнышем, вплела в косичку «парадную» ленточку, а за завтраком сказала:

- Ничего, Лёль, мы и без них проживём. Осенью в школу пойдёшь - с учительницей, Валентиной Васильевной, я договорюсь. А завтра поедем в райцентр, новых книжек тебе купим. А хочешь, дед соорудит кроватку для твоей куклы Лотты?

Девочка серьёзно посмотрела на неё и отрицательно покачала головой. Она долго сидела за столом, ничего не говоря, а бабушка вернулась к плите, где в кастрюльке закипал суп. Старая женщина понимала, что творится в душе у внучки, поэтому, чтобы отвлечь её от мрачных мыслей, она говорила и говорила обо всём на свете.

Внезапно Лёлька словно очнулась.

- Бабуля, можно я поиграю? - спросила она.

Где-то вдали шумели поезда, и один из них уносил в далёкий город Калинин красивую лёлькину маму в чернобурке и необыкновенной шляпке с пёрышками. Потом они с дядей Володей уедут в какую-то Монголию, а о Лёльке и не вспомнят. И только немецкая Лотта-Зина будет напоминать о маме.

Бабушка прервала рассказ на полуслове и кивнула. Девочка спрыгнула со стула и побежала в комнату, где на подоконнике сидела нарядная кукла. Она равнодушно пялилась на сугроб за окном из-под опущенных ресниц и внезапно жалобно запищала, когда Лёлька взяла её в руки и положила в коробку. А отвергнутый накануне пупс вернулся на подоконник.