Лирическая школа

Лирическая школа

Марина Соловьева. «Усохни, перхоть, или Школа, которой больше нет». Нижний Новгород: «Книги», 2022

У писательницы из Нижнего Новгорода Марины Соловьевой вышла книга «Усохни, перхоть, или Школа, которой больше нет». Школьная сага для детей и родителей. Книга понравилась читателям: первый тираж разошелся, готовится второе издание. А в Сети у сочинения уже несколько тысяч читателей.

Ранее я анализировала феномен современной «школьной прозы» и пришла к выводу, что это направление пополнилось за счет автобио-графичных книг, написанных, чтобы проговорить застарелые травмы. Такие книги редко встречают читательский интерес, в отличие от «Усохни, перхоть…». Думаю, дело в удачном названии, интригующем непосредственной «школьной» задиристостью. Текст добросовестно воспроизводит десять лет учебы от прихода в первый класс до выпускного вечера. Писательница взывает к общему культурному коду «рожденных в СССР», многие из которых при чтении с теплом вспоминают свои школьные годы. Для тех, кто помладше, «Усохни, перхоть…» имеет ценность исторического источника на тему советского школьного мира: сегодня многие молодые люди испытывают горячий интерес к той эпохе. Повествование Соловьевой – подробное и любовное описание школы, которая, как автор справедливо отмечает, «…была центром нашей вселенной. Это было счастливое безмятежное детство, когда самыми большими проблемами были неподдающаяся пониманию физика, несправедливая оценка на экзамене и первая безответная любовь». Книга написана с пиететом не только к советской школе, но и ко всему строю, и в ней преобладают светлые страницы. Но вместе с тем автор не умалчивает о недостатках тогдашнего учебного процесса и его вершителей. Первая часть, посвященная начальным классам, называется «Мучительница первая моя». В ней действует Вера Николаевна, заслуженная педагогическая садистка, добивающаяся в классе «товарищества» и порядка путем привития детям привычки к стукачеству. Такая искренность подкупает. Есть еще одно объяснение, я к нему приду своим чередом.

По концепции «Усохни, перхоть…» находится на стыке художественной и автобиографической прозы. Соловьева сделала многое для того, чтобы избежать впечатления автофикшен. Книга написана от лица героя-рассказчика Саши Пушкина, полного тезки поэта. Писательница придумала ему приключения на все десять лет, обещание на выпускном вечере «написать летопись нашего класса» и последующую биографию. В последней главе, «Вместо эпилога», выясняется, что Саша стал успешным адвокатом, но не потерял связи с одноклассниками, они встречаются и дружат до сих пор. Тут же появляется «толстая зеленая тетрадка» с воспоминаниями Саши – они и составляют содержание книги. По этим признакам «Усохни, перхоть…» представляет собой метапрозаический роман (книгу о том, как пишется книга), тем более что его объем 20 авторских листов. Однако повествование хронологически линейно, а сюжетная линия сводится к богатству коллизий школьной жизни (от игры «Зарница» до постановки детской оперы), то есть она одна. Роман возникает на сплетении нескольких сюжетных линий; «Усохни, перхоть…» – это повесть.

Но еще больше книга Соловьевой похожа на автофикшен – на беллетризованную автобиографию. Строгих канонов автофикшен нет. Авторы вполне могут делегировать свои мысли и чувства придуманным героям. По мне, именно это делает Соловьева в образе Саши Пушкина. И авторский текст, и особенно детские диалоги написаны языком образованного и привыкшего к деловому стилю человека: «…белые колготки <Арины> находились в плачевном состоянии»; «Марго объяснила мне, что себя никогда нельзя давать в обиду, что бояться и утираться тоже нельзя. Мне кажется, что нам с ней повезло». Великолепное «Усохни, перхоть!» классного комика Олега Парашина остается в явном меньшинстве в устах детей, которые выражаются как хорошо воспитанные взрослые. Да, передать прямую речь ребенка, подростка непросто…

В самом начале повествования указано: «Основано на реальных событиях. Все имена вымышлены, все совпадения случайны. Где правда, а где вымысел – знают только мои одноклассники». Но книга сугубо реалистична. В школу Саши Пушкина не прилетели марсиане; в ней не обнаружилась хронодыра; в ней, к счастью, не произошло никаких катаклизмов, катастроф. Следовательно, вымысел, если он и есть, вполне правдоподобен. Заключительное обращение персонажа Пушкина к школьным друзьям: «Кому это будет интересно читать? <…> Моим одноклассникам? – надеюсь», – окончательно убедило меня в том, что «Усохни, перхоть…» изначально писалась для определенной целевой аудитории, которую не введет в заблуждение «маска» Пушкина. Общая лиричная и добрая тональность, образ «идеальной школы» наводит на мысль, что в книге закрыты некие гештальты (например, неприятные ситуации описаны в позитивном ключе). Такие приемы я встречала не только у Марины Соловьевой, а запрос в обществе на них есть. Но Соловьева сделала это деликатно и убедительно – и, полагаю, потому круг благодарных читателей книги «Усохни, перхоть…» значительно шире ее класса и школы.