Мне дорого, чему уже не сбыться
Мне дорого, чему уже не сбыться
* * *
Куда-то во мрак убегает дорога.
И то ли себя я ищу, то ли Бога.
Чем дальше иду, тем дорога темней.
Где в вечности я, и где вечность во мне?
Услышь меня, вот я, с душою нагою…
Но нет мне ответа. Нет мне покоя.
Недоносок
В небе яркие вспышки огня?
Полыхают над лесом зарницы.
В этот час ты увидишь меня
В небе, кем-то похожим на птицу.
Далека и незрима земля…
Ослепленный небесною пылью
Я почти забываю, что я
Недоносок, придумавший крылья.
Забываю про чувство вины,
Чувство долга в себе заглушаю –
Так мне кажется небо родным,
А земля мне навеки чужая.
Но чуть выше пытаясь взлететь,
Я на землю опять буду сброшен,
Чтобы знал, чтобы помнилось впредь –
Я для неба, увы, недоношен.
В небе гневные вспышки огня.
Слышишь, грома вдали отголоски?
На земле ты увидишь меня –
Обессиленного недоноска.
Первозданный я
Земля полна несбывшеюся былью.
Я соль земли, развеянная пылью.
Земля моими судьбами полна.
Везде мои следы, мои приметы.
Я всюду был и позабыл об этом,
Но почва повсеместно солона.
Мне дорого, чему уже не сбыться.
Я по земле ищу себя частицы,
И надрывается душа, скорбя,
Пока не соберется воедино.
И я пытаюсь воссоздать картину–
Картину первозданного себя.
Ноябрь
1
Ни о чем уже не говоря,
Медленно качаются деревья.
Мрачно, как раскольничьи поверья,
Небо в середине ноября.
И земля не менее мрачна,
Где ни счастье, ни покой, ни воля
Не живут. И боль здесь не страшна,
Как страшна невыразимость боли.
Потому и спать невмоготу.
И в своей горячке бесполезной
Не закончишь к самому утру
Разговор в одну калитку с бездной.
Я б покинул этот дом пустой,
Но размыло ливнями дороги.
И на дно чернеющим листом
Тянут безутешные итоги.
2
Ночь бесконечно, промозгло и тягостно длится.
Черным пространством сжимается свет фонаря.
Выйдя на улицу, сможешь навек заблудиться
В пропасти всепоглощающего ноября.
Звезды горят, но какая из них путеводна?
Может, то звезды погибшие смотрят на нас.
Ветер крепчает, сгущается воздух холодный.
Сумрак фонарь не сдержав, поморгал и угас.
В доме пустом со свечою нащупаю двери.
Выйду на улицу – ветер задует свечу.
Бездна такая кругом – ни понять, ни измерить,
Тяжесть ее непомерная не по плечу.
Двери призывно скрипят, но вернуться обратно,
Бездну увидев, уже не умеет душа.
Шепчутся черные ветлы о чем-то невнятно.
Страшно. Глаза закрываю. Делаю шаг.
3
Говорят, что небо опускается ниже в ноябре
И будто бы царапают небосклон крыши домов.
Но не небо к земле, а земля к небу
становится ближе.
Поднимается и летит.
Но не вся земля, а то место, где я сейчас стою –
В глухой деревне. Это она летит.
Вместе с погасшими фонарями,
домами и деревьями.
Именно поэтому вокруг ничего не видно,
Ни лесов, ни полей. Они остались внизу.
А я и деревня летим в осеннем космосе.
Мы заблудились в нем, заблудились в вечности.
Мы останется там навсегда,
Где мачтами качаются черные деревья,
Между звезд парят избы-корабли.
В космосе осеннем парит моя деревня,
Потому и не видать земли.
Не видать земли.
* * *
Закричит в лесу ночная птица,
Затрещит костер на берегу.
Эта ночь застынет и продлится,
Сколько я продлить ее смогу.
Остывает и свежеет воздух,
Кроны шелестят на дне реки.
Я в воде захватываю звезды,
Пью созвездья прямо из руки.
Эта ночь вовек благословенна,
Ведь во мне отныне навсегда
Вместе с кровью протекает в венах
Звездная небесная вода.
Сумерки
Приглушаются краски, кончается день,
Гаснет все, что тревожно и суетно.
За спиною встает Боратынского тень
И мерцанье глубокое в Сумерках
Самой дальней галактики дальней звезды…
Свет незримый струится и падает.
И детали уже не важны, не видны,
Не пугают меня и не радуют.
Им уже не встревожить меня, не отвлечь,
Если в Сумерках видно мерцание,
От которого слышится горняя речь
Мироздания.