«…На полдороге из Тамбова в Итаку»
«…На полдороге из Тамбова в Итаку»
* * *
Осла в зоопарке зовут Моисеем.
А пони зовут Иоганном.
Стоишь среди них в антураже осеннем
и шаришь себе по карманам.
Потупив глаза в серый гравий дорожки,
признайся в своем упущенье:
трамвайный билет да табачные крошки —
плохое ослу угощенье.
Тверди в оправданье, что стал ты рассеян,
теряешь и сути, и нити.
— Простите, — тверди, — Иоганн с Моисеем,
и прочие звери — простите.
Вернуться с дарами? Но дни наши скупы,
скорее — не встретимся боле.
У пони с ослом волосатые губы —
щекочут пустые ладони.
Осел в зоопарке бывает несносен,
бывает потерянным пони.
Гуляет пока еще теплая осень,
и ты эту осень запомни,
седым, прогулявшим урок мальчуганом,
таким же, как был, ротозеем
запомни, что пони зовут Иоганном.
Запомни: осла — Моисеем.
* * *
Ослик, ослик, щеткой холка,
не сыскать тебя серее,
поброди со мной недолго
по заснеженной аллее.
Расскажу, с чем нет мне сладу,
буду рад я компаньону.
Тянут елки сквозь ограду
лапы к спальному району.
Над районом туча-хмара,
все друг другу безразличны.
Мы с тобою, ослик, пара,
вровень мы меланхоличны.
С чувством локтя, с чувством долга,
с чувством такта (фу-ты ну-ты!)
поброди со мной недолго,
удели мне полминуты.
Понимаю: каждый занят,
но и мы — не до Парижу.
По району кружит замять,
я совсем тебя не вижу.
Где ты, ослик? Ослик, где ты?
Вырастают, как торосы,
непонятные ответы
на понятные вопросы.
Вырастают, вырастают,
подражая некой дюне.
Не растают, не растают
ни в апреле, ни в июне.
* * *
Моя собака любит ехать в машине.
Она сидит в ней, как мудрец на вершине
горы сентенций, прозвучавших двояко.
Луга и рощи любит видеть собака.
Собака любит видеть веси и дали,
Собака едет, не заботясь — туда ли.
Возможно даже, забывая — откуда.
Собака едет, как затерянный Будда
На полдороге из Тамбова в Итаку.
Никто не может что-то знать за собаку.
Споемте каждому свою аллилуйю.
Иди, собака, я тебя поцелую.
* * *
Собака лает — ветер носит.
У каждого свои задачи.
В лесу похаживают лоси.
В ночи поскрипывают дачи.
Снежок дорожку выстилает.
Осип в сторожке сторож Осип.
И почему собака лает —
вопрос не к ветру.
Ветер — носит.
* * *
Как называются эти цветы?
Эти цветы не имеют названия.
Для простоты или от простоты —
определители, термины, знания.
Время — по кругу, но время — вперед.
Переливаясь любыми цветами,
снова вдоль просеки жадно цветет
то, что тебе показалось цветами.
* * *
В окнах моих — окраина,
мало кому известная.
Думаю, это правильно,
то, что живу у леса я.
Даже в «Магнит» на станцию —
только по важным поводам.
В общем, держу дистанцию
между собой и городом.
Нынче округа белая,
ибо зело завьюжено.
Я ничего не делаю,
в сущности — незаслуженно.
Так что живу затворником,
глажу кота да умствую.
Благо служу не дворником,
коему я сочувствую.
* * *
Даже лучше, что год не грибной,
что не рыщу по лесу, как сыщик.
Молчаливый насупленный сычик,
прихожу повидаться с тобой.
Ты у кроны, а я — на земле,
остывая от летнего пыла,
прихожу ворошить то, что было,
черным прутиком в алой золе.
Черным прутиком в алой золе
поправляю угли-головешки,
будто строю и жертвую пешки
в их прощальном параде-алле.
В стороне от людских катастроф,
самый мелкий из сов, желтоглазый,
не снисшедший ко мне даже фразой,
что тебе пожелать? Будь здоров.
* * *
Жаль нам нашу птичку.
Ходим возле клетки,
носим ей водичку,
сыплем ей таблетки.
Кушай — для здоровья
прописал провизор.
Слушай — все условья,
даже телевизор.
В нем то стонет бричка,
то заспорит кнессет.
Много видит птичка,
и ее все бесит.
Вспыльчива, как спичка.
Хмурая, как охра.
Отпускаем, птичка.
Мы тебе не вохра.
* * *
В этом мире все тлен и тщета.
Много ль проку в просторе и пляже,
если не с кем оставить кота
дружелюбного, рыжего даже?
Те — далече, а эти — бухи.
Испаряются брызги морские.
И родятся с рассветом стихи —
не такие, как ждешь, а такие.